Украина выбрала путь УПА на всех направлениях

В 2022 году на Украине с размахом отметят 80-летие со дня создания УПА – соответствующее постановление приняла Верховная рада. «Боевое крыло» украинских националистов, вошедшее в историю в основном военными преступлениями, становится государственным ориентиром. И стоит признать: этому государству такой ориентир очень хорошо подходит.

Про бойцов УПА в России принято писать без изысков: воевали на стороне Гитлера – и точка. Воевали, было такое, но это, мягко говоря, упрощенная трактовка ситуации, некогда подогнанная под нужды советской пропаганды.

Пропаганде украинской, современной, есть чем такой тезис крыть – и его кроют, например датировкой.

Собственно, Украинская повстанческая армия – это боевое подразделение Организации украинских националистов (ОУН), созданное соратниками Степана Бандеры на специальной конференции в октябре 1942 года. По отношению к немецким оккупантам конференция была подпольной – и сама УПА появилась на свет именно как подпольная структура, обращенная в том числе против немцев.

К тому моменту Бандера и его первый зам Ярослав Стецько уже сидели в концлагере Заксенхаузен, а младший брат Бандеры Василь, еще один видный руководитель ОУН, был убит в другом концлагере, Освенциме. С осени 1941-го аресты оуновцев гитлеровской оккупационной администрацией вообще стали массовыми: немцы считали, что украинские националисты тайно готовятся к бунту – и не ошиблись.

И на собрании в октябре, и – особенно – на так называемой чрезвычайной конференции, созванной в феврале следующего года, в ОУН горячо дискутировался вопрос о том, чтобы поднять антинемецкое восстание, встретить Красную армию в качестве власти на украинских землях и сторговаться с ней за независимость Украины.

Кстати, похожую политическую стратегию исповедовала польская Армия Крайова, управляемая эмигрантским правительством: поляки хотели таким образом отстоять и оставить себе Западную Украину и Западную Белоруссию, перешедшие в состав СССР после оккупации Польши в 1939-м, а до того отвоеванные у Красной армии в кампании 1919–1921 годов.

Для поляков эта стратегия закончилась катастрофой, а в рамках ОУН ее зарубил Роман Шухевич – будущий главнокомандующий УПА, а к тому моменту уже замкомандира 201-го батальона шуцманшафта (вспомогательной полиции, набранной в основном из украинцев, но подчинявшейся немцам). Шухевич считал, что националистам необходимо беречь силы – не злить лишний раз гитлеровцев, а заниматься пропагандой среди населения и дождаться момента, пока Рейх и Советы максимально ослабят друг друга.

Оппонировал тогда Шухевичу Михаил Степаняк – еще один видный оуновец, после войны покаявшийся, отсидевший 14 лет и умерший в 1967-м простым советским пенсионером. С его же подачи даже постановили не считать врагом русских как народ – только правительство, сидящее в Москве.

Степаняк, понимавший, что перелом в войне уже состоялся под Сталинградом, вообще приложил немало усилий для отказа ОУН от радикального национализма. В какой-то момент в УПА даже начали создавать национальные группы из лиц, не относящихся к украинцам, но эту практику вскоре свернули из-за боязни того, что «инородцы» перейдут на сторону Красной армии, когда она приступит к освобождению Украины.

Все это плохо вяжется с образом УПА как верной союзницы Гитлера и со службой Шухевича в шуцманшафте и батальоне «Нахтигаль» (они подчинялись германской разведке – абверу), но ларчик открывается просто. Верным союзником немцев до поры до времени была не УПА, а головная организация – ОУН, лучше сказать – она была их выкормышем. Абвер начал активно финансировать украинских националистов еще до войны и с готовностью обучал их в своих разведшколах.

В 1939-м отдельные деятели ОУН внесли свой вклад в гитлеровское завоевание Польши в составе т. н. украинского легиона Сушко. В войне против СССР националисты также участвовали с первого дня – с 22 июня 1941 года, захватывая целые населенные пункты с помощью т. н. походных групп – предтечи УПА.

К моменту создания собственно УПА между союзниками уже были неразрешимые противоречия. Немцы не выполнили свое обещание о «свидомой» Украине, которым до войны приманивали националистов, как конфетой. И когда ОУН провозгласила Акт возрождения украинской государственности со Стецько в качестве главы правительства, арестовали и его, и братьев Бандера, и еще несколько сотен видных бандеровцев, многих из которых казнили.

То, что другие оуновцы, включая Шухевича, при этом продолжали служить в подразделениях Рейха, было продиктовано как бы хитрой интригой. Националистам предписывалось набираться боевого опыта и в нужный момент «восстать», другими словами – предать. Анекдот, что трое украинцев – это партизанский отряд с предателем, возник не на ровном месте.

До восстания, как уже отмечено выше, дело не дошло: ориентировавшиеся на ОУН националисты, служившие Рейху по годовому контракту, просто не стали его продлевать, перейдя в УПА. Такая стеснительность исходила из стратегии все того же Шухевича – «беречь штыки» и «не злить врага». Он будет ее придерживаться и тогда, когда доминирующей силой на Украине опять станет Красная армия, по-прежнему главный заявленный враг оуновцев. Столкновений с ней главком из шуцманшафта тоже старался по возможности избегать, надеясь сберечь личный состав для подпольного сопротивления СССР.

Нужно понимать, что события тогда менялись стремительно, в ОУН царили грызня и бардак, на отдельных участках ее силы вступали в бой с советскими войсками, на других – с немецкими, а свое боевое крещение УПА прошла в Волыни, вырезав порядка 50 тысяч человек из числа гражданского населения (в том числе – чтобы помешать плану Армии Крайовой, но бандитизм и мародерства привлекали бандеровцев и сами по себе).

Военные преступления – это основное фактическое наследие ОУН-УПА на сегодняшний день, которое украинская историография намеренно отрицает или «сглаживает». Это прямой подлог, совершаемый по госзаказу. Радикальные человеконенавистнические взгляды руководства ОУН при этом гримируются: фальсификаторы активно пользуются тем, что в организации царили разброд и шатание, а приказы на местах отдавались подчас чуть ли не взаимоисключающие.

Например, неудачную попытку создать национальные ударные группы в рамках УПА преподносят как доказательство «толерантности» бандеровцев.

Те из них, кто после войны укрылся в Канаде, придумали для своих пропагандистских целей специального персонажа – Стеллу Кренцбах, некую еврейку, которая служила в УПА, а потом сделала карьеру в МИД Израиля. Вся ее биография, отрывки из которой до сих пор встречаются в украинских статьях о «человеколюбии» бандеровцев, ложь с первого до последнего слова – такого человека попросту не существовало.

Но чего у истории УПА не отнять, так это того, что эта история действительно очень украинская по духу. Это история не про верную службу злодею в лице Гитлера. Это история про самоуверенную попытку всех вокруг перехитрить, которая неизменно заканчивалась тем, что переоценившие свою силу и значимость украинцы оказывались в дураках (впервые немцы предали своих «свидомых» союзников еще в 1938-м, когда велели не сопротивляться венгерской оккупации Закарпатья).

В то же время это история про хаос, про разногласия и интриги, которые задавали погоду в ОУН и провоцировали внутреннюю резню (тот же приход Шухевича в главнокомандующие сопровождался репрессиями, а сторонники двух разных частей расколовшейся ОУН – бандеровцы и мельниковцы – постоянно терроризировали друг друга).

ОУН-УПА – законченные политические неудачники, но трудно отрицать, что как символ эти неудачники идеально подходят современной Украине. Там все по-прежнему, ничего не изменилось: во внутренней политике бардак, грызня и репрессии, во внешней – бахвальство, дешевые хитрости, русофобия и подлизывание к Западу, а в Донбассе – военные преступления, которые пытаются оправдать сопротивлением «московскому империализму».

Финал у этой квазигосударственности, надо полагать, будет примерно таким же, как у ОУН-УПА. Неважно, каком году ты варишь кашу – в 1941-м или в 2021-м, если ты ее варишь по одному украинскому рецепту.