Василий Небензя: надеемся на лучшее, но готовы ко всему

Постоянный представитель России при ООН Василий Небензя в эксклюзивном интервью ТАСС посоветовал, где черпать цитаты для ярких ответов в Совете Безопасности, поделился ожиданиями от новой администрации США. Он также прокомментировал намерение нынешнего генсека ООН баллотироваться на второй срок и рассказал, кого винить в распространении пандемии коронавируса.

— Василий Алексеевич, на встрече в Совбезе вы недавно тепло попрощались с американской коллегой Келли Крафт. Была ли уже возможность познакомиться с ее преемницей - Линдой Томас-Гринфилд - кандидатом в постпреды США при ООН при новой администрации?

— Нет, она еще даже не утверждена. Познакомимся еще.

— Какие у вас в целом ожидания от новой администрации?

— Мы, как всегда, надеемся на лучшее, но готовы ко всему.

— Поступают ли сигналы по поводу готовности США вернуться в иранскую ядерную сделку?

— Да. Кандидат на должность госсекретаря на слушаниях в Конгрессе упомянул, что новая администрация готова рассмотреть вопрос возвращения в Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД) по иранской ядерной программе.

Вопрос в том, когда это будет, на каких условиях. Стороны выдвигают, можно сказать, условия взаимоисключающие. Иранцы говорят о том, что они готовы рассмотреть этот вопрос, когда Соединенные Штаты полностью вернутся к выполнению своих обязательств, а Соединенные Штаты говорят ровно противоположенное. Поглядим.

Конечно, мы заинтересованы в том, чтобы СВПД заработал в полную силу.

— В последнее время в Совете Безопасности атмосфера была достаточно напряженной…

— Не заметил…

— И все же со стороны именно такое ощущение. Есть ли надежда, что со сменой администрации США ситуация исправится?

— Надо разделять атмосферу в Совете Безопасности в ходе заседаний, а также атмосферу при общении постпредов друг с другом. С момента моего приезда сюда до настоящего времени атмосфера между самими постпредами всегда была дружеская и доброжелательная.

Но, конечно, подчас на заседаниях Совета идут жаркие острые дискуссии. Это обусловлено ситуацией в мире, геополитикой, различным подходом наших стран к решению проблем. Но вряд ли кто-то может нас обвинить в том, что мы переходим грани приличия или дозволенного.

Все надеются на улучшение атмосферы, другое дело, что они могут вкладывать в это понятие совсем другие смыслы.

— Скажите, а постпред Германии Кристоф Хойсген тоже не переходил грань, когда практически на каждом заседании начинал выдвигать обвинения в адрес России?

— Мы с Кристофом находимся в хороших, я бы сказал теплых приятельских отношениях. Несмотря на то, что в это трудно поверить, глядя на заседания СБ. У него такая манера общения. Он, считая себя остроумным человеком, любит подначивать, отчасти провоцировать. Но вы, наверное, обратили внимание, что мы не спускали ему с рук, когда он пытался с нами говорить этим языком.

— У вас для этого всегда "в рукаве" пара нужных цитат - вы их специально выписываете к заседаниям?

— Нет, заранее заготовок не делаю.

— Посоветуйте, из каких книг будущим поколениям дипломатов черпать цитаты, чтобы потом блистать в Совбезе?

— Из мировой литературы, из классиков, из политиков. Я, например, часто пользуюсь цитатами Черчилля, который, по-моему, наплодил их столько, что хватит еще многим поколениям.

— Возвращаясь к дискуссиям в Совете Безопасности, как вы относитесь к навязыванию обсуждения там белорусской тематики? Какая цель у этих дискуссий?

— Мы и сами пытаемся понять, какова цель этой дискуссии. Совершенно очевидно, что ситуация в Белоруссии не имеет отношения к Совету Безопасности. Ситуация там не представляет собой никакой угрозы миру и безопасности.

Это очевидная политизация, стремление вновь вытащить эту тему на поверхность. Инициаторами здесь выступают наши прибалтийские коллеги из Эстонии, которые выносят эту тему на обсуждение уже не в первый раз.

Мы могли бы таким же образом обсуждать многое другое, что происходит в мире, но мы до этого не опускаемся. Мы знаем мандат Совета Безопасности и не привносим в обсуждение посторонние темы.

— Действующий Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш сообщил, что выдвигает свою кандидатуру на следующий пятилетний срок. Готова ли Россия поддержать ее?

— Конечно же, у нынешнего Генсека хорошие шансы на переизбрание, но будут рассматриваться все представленные кандидатуры. Хотя, с учетом того, что Гутерриш неплохо проявил себя на посту Генерального секретаря, трудно судить, много ли будет желающих конкурировать с ним. Гутерриш имеет большой авторитет в мире. Несмотря на то, что не все и не во всем с ним соглашаются, все-таки большинство стран поддерживают его политику. Так что, несомненно, у него большая группа поддержки.

— Во всяком случае принципиальных возражений против него нет?

— Принципиальных возражений против его кандидатуры я ни от кого не слышал. Но еще раз говорю: выборы Генерального секретаря – это процесс, в нем есть состязательность, представление своих программ. Механизм его избрания включает рейтинговое голосование в Совете Безопасности, рекомендацию, а затем принятие решения Генеральной Ассамблеей.

— Как, по вашей оценке, сам Гутерриш, ООН и ВОЗ справляются с пандемией и вытекающим из нее кризисом?

- С пандемией справляется не генеральный секретарь ООН или ВОЗ, а страны – члены и их системы здравоохранения. ВОЗ и ООН могут только помогать этому процессу, принимать решения, которые будут способствовать борьбе с пандемией. Основная нагрузка, разумеется, лежит на национальных системах.

Все страны столкнулись с этим заболеванием, которое упало на нас как снег на голову. Никто этого не ожидал, вначале многое не было ясно, не было стройной системы лечения, не было вакцины. Все учились на ходу, и мы в том числе.

Сегодня очевидно, что этот опыт многому нас научил. Несмотря на очередную волну и рост заболеваемости, все-таки врачи научились лечить это заболевание. Кроме того, теперь у нас есть вакцина, которая, надеюсь, перекроет его распространение.

Мир просто столкнулся с явлением, к которому, по сути, был не готов. Последствия многочисленные – и экономические, и социальные, а также медицинские и даже психологические и ментальные. Мир, конечно, получил большой урок.

— А какой урок, по вашему мнению, должна вынести конкретно ВОЗ?

— Во Всемирной организации здравоохранения работают хоть и подготовленные, как правило имеющие медицинское образование, но все-таки такие же люди, как и все остальные. И ВОЗ в некотором смысле оказалась не готова к этому испытанию. Хотя обвинять ее в том, что она виновата в пандемии, - это преувеличение. Не ВОЗ в этом виновата, виновато само заболевание.

— Кстати о вакцинах, как идет диалог с ВОЗ по сертификации российской вакцины?

— Мы представили свои документы на преквалификацию нашей вакцины, на внесение ее в список EUL (Emergency Use Listing). С 22-го января этого года в ВОЗ начался второй этап рассмотрения нашей заявки, так что, надеемся, в достаточно скором времени она будет сертифицирована.

— Почему этот процесс занимает столько времени, нет ли тут политизации?

— Хотелось бы верить, что нет.

— Мы предлагали свою вакцину сотрудникам ООН, они могли бы уже вакцинироваться, а не ждать достаточно долго своей очереди, согласно графику штата Нью-Йорк.

— Здесь, конечно, есть вопросы. Ведь в США уже имеются свои вакцины. И длительное время мы наблюдали «вакцинную конкуренцию». Это сейчас потихоньку стали признавать нашу вакцину, в том числе потому, что уже разобрались со своей.

Мы предложили нашу вакцину ООН, когда вообще никаких других вакцин не было. Но в любом случае, вопрос о применении нашей вакцины в ООН и в ее миссиях в других странах невозможно обсуждать до того момента, пока ВОЗ не выдаст сертификат.

— В консульстве РФ в Нью-Йорке уже несколько дней не работают телефонные линии, есть ли у вас, в постпредстве, проблемы со связью?

— У нас нет.

— В целом как сейчас вы оцениваете сейчас поведение США как принимающей стороны ООН, как визовая ситуация?

— В принципе процесс идет, люди приезжают. У нас есть проблемы с продлением виз, это в основном объясняют пандемией, но в принципе у нас налажено деловое сотрудничество с американской миссией.

— В последнее время нередко поднимается тема политизации Организации по запрещению химоружия (ОЗХО). Скажите, насколько возможно продолжение взаимодействия с организацией в данных условиях?

— Что значит, насколько возможно взаимодействие? Мы являемся членами ОЗХО, членами Исполнительного совета, взаимодействуем как с секретариатом ОЗХО, так и со странами – членами на регулярной основе. Мы такие же члены ОЗХО, как и ООН.

— При этом постоянно происходят нападки именно в адрес России. В этих условиях нет желания "уйти, хлопнув дверью"?

— Во-первых это вопрос не по адресу. Во-вторых - мы не те люди, которые хлопают дверью. Мы до последнего пытаемся найти точки соприкосновения. Говорим открыто о том, что в ОЗХО есть серьезные проблемы. Мы вскрываем те нарывы, которые там образовывались уже не первый год.

И здесь, и в Гааге призываем деполитизировать деятельность ОЗХО, которая, конечно, носит исключительно политизированный характер в последнее время. Это началось даже не с нас, а с Сирии, и продолжается в отношении сирийского химического досье.

Организация, которая в свое время получила Нобелевскую премию, была примером международного сотрудничества, за короткое время скатилась до такого состояния, что ее деятельности во многих вопросах трудно доверять. Мы ведем работу над тем, чтобы те, кто этим занимается, опомнились и одумались, и ОЗХО вернулась к своей изначальной миссии технического и деполитизированного сотрудничества в области нераспространения одного из видов оружия массового уничтожения.

— Кстати, обратила внимание, что следующее заседание Совета Безопасности по теме сирийского химического досье вновь будет закрытым…

— Не факт. Наши английские коллеги хотят сделать его закрытым, но против этого мы возражаем и будем возражать. По нашей инициативе эти заседания стали открытыми. Мы не видим по какой причине они должны скрываться от широкой общественности. Я думаю, что международное сообщество должно знать, что происходит вокруг сирийского химического досье. Так что мы будем настаивать, чтобы заседание было открытым.

— Вопрос с возможностью приезда в Россию миссии ОЗХО для расследования инцидента с Навальным закрыт?

— Мы приглашали, нам выдвигали бесконечные условия, в отличии от немцев, к которым примчались мгновенно. В результате выдвинули такие условия, которые по сути своей сделали этот визит бессмысленным.

— Какие у Москвы ожидания от нового спецпосланника по Ливии Яна Кубиша, назначение которого заняло столько времени - почти год?

— Только сегодня с ним переписывался, я его давно знаю. Скоро он заступит на свою новую должность.

Будем тесно сотрудничать, тем более, что в ливийском урегулировании есть некие просветы, обнадеживающие моменты. Будем надеяться, что его энергия, опыт и знания, а он человек действительно обладающий очень солидным дипломатическим опытом, будут способствовать урегулированию.

— Как продвигается организация мониторинга со стороны ООН за прекращением огня в Ливии? Соответствующее предложение недавно представил Антониу Гутерриш.

— Эта тема находится сейчас в активной проработке. Прежде всего вопрос в том, кто этот мониторинг будет вести и как к этому относятся сами ливийские стороны.

— Продолжается ли проработка саммита "пятерки" СБ ООН?

— Да, мы подтверждаем нашу инициативу, которая получила отклик в пятерке на предыдущем этапе, но затем вмешалась пандемия, которая сделала невозможной очную встречу. Сейчас вопрос в том, когда для этого созреют условия.

Плюс надо понимать, что пришла новая администрация США, которая тоже должна отреагировать на эту инициативу. Но инициатива на столе, она по-прежнему актуальна и важна для прямого разговора. Я бы на месте американской администрации эту инициативу поддержал.

— 22 января вступил в силу Договор о запрещении ядерного оружия, после того, как как к нему присоединились необходимые для этого 50 стран. Каково значение этого документа?

— Этот договор не будет способствовать ядерному разоружению. Это контрпродуктивный договор, не учитывающий реалии современного мира. Ядерное разоружение не может происходить в вакууме, оно должно учитывать целый комплекс факторов геополитической и геостратегической стабильности, которые он просто игнорирует. Он просто говорит "давайте уничтожим ядерное оружие, и делу конец".

Мы тоже еще в советское время объявили своей конечной целью полную ликвидацию ядерного оружия, но при понимании, что для этого созреют условия. Сейчас таких условий нет, это очевидно.

— А что нужно, чтобы эти условия созрели?

— Наверное, чтобы на Земле наступил рай (смеется).

Беседовала Мария Хренова