Матриарх русского искусства: не стало Ирины Антоновой
Скончалась президент Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина Ирина Антонова. Ей было 98 лет.
«Что происходит? Половина гардероба пустая! – Все в очереди стоят в кассы – Половина гардероба пустая! Ну вы что? Смеетесь, что ли?»
В этом была вся Ирина Антонова. Даже после отметки в 90 лет она буквально жила музеем и сама решала каждую проблему. Решала быстро, часто жестко. «Всегда это был интерес не личный, а государственный, общественный. Это суть её натуры. Она так была воспитана», – указала доктор искусствоведения Марина Свидерская.
Она хотела стать математиком, а получилось только матриархом русского искусства. Антонова никогда не жаловалась на судьбу, хотя детство пришлось на разруху после Гражданской войны, а молодость – на Великую Отечественную. Даже в голодные годы она больше ценила пищу духовную.
«Я помню концерт Сафроницкого 1942 года в зале им.Чайковского. Когда мы сидели в валенках, в шапках, потому что там не топили», – говорила Антонова.
Еще до победного залпа в Берлине ее пригласили работать в музей Пушкина. Туда как раз шел бесконечный поток трофеев со всей Европы – картины художников мировой величины. Правда, первое знакомство не произвело впечатления.
«Я пришла, а тут каменный мешок, нечем дышать. Мне хотелось быть на воздухе. Думала: нет, здесь надолго не задержусь», – вспоминала Ирина Антонова.
И все-таки задержалась. С 1961-го Антонова уже директор музея. Ее руководство считают «золотой эпохой». Молодому руководителю словно дали карт-бланш на громкие выставки. Ирина Александровна не боялась «плыть против течения». Благодаря ей музей Пушкина стал оазисом авангарда в пустыне соцреализма.
«Это было место такой серьезной либеральной художественной мысли», – отмечал бывшый министр культуры Михаил Швыдкой.
Очереди на выставки были не меньше, чем на рок-концерты. Еще бы. Антонова первая знакомит советскую публику с живописью Тышлера, работами Шагала и Пикассо, открывает Союзу Энди Уорхолла, привозит Джоконду.
«Те кто не мог попасть вечером, оставались на всю ночь. Вспоминаю, как те, кто посмотрели ее, не поворачивались назад, чтобы выйти из зала, они пятились спиной», –говорила Антонова.
В ней было столько энергии, ума и связей, что авторитет Антоновой в культуре сравнивали с влиянием Маргарет Тетчер в политике. «Могла снять трубку и позвонить директору Лувра, министру культуры Франции или Германии, и на том конце провода трубку бы взяли мгновенно», – отмечал Швыдкой.
Искусствовед и сама говорила, что непрочь побыть Железной Леди. Пусть и в шутку. на приёме у Дмитрия Медведева
«Кто знает? Скорее всего, грядет матриархат. И к этому надо подготовиться!» – указала Антонова.
За светлое будущее музея пришлось повоевать. Особенно за новые здания. Коллекция разрослась до 670 тысяч артефактов. Все это нужно было где-то разместить. Культурная экспансия прошла успешно.
«В центре Москвы, в 500 метрах от Кремля. Получить 11 зданий – это не так просто», – говорила Антонова.
У руля Пушкинского музея она была 52 года, за рулем автомобиля – даже дольше. Страсть к вождению искусствовед сохраняла до последнего дня. Но ушла из жизни раньше, чем собиралась.
«Моя мама прожила 100 лет и пять месяцев. Если я достигну этого возраста, то буду удовлетворена», – говорила искусствовед.
Лучший памятник Ирине Антоновой – сам музей. Памятник таланту и любви к искусству, который продолжает жить и развиваться. И без которого великую Антонову невозможно понять.