Опера Родиона Щедрина "Мертвые души" вернулась в Большой театр
Премьеру показали в рамках фестиваля "Майя и Родион", посвященного памяти гениальной балерины Майи Плисецкой и выдающегося композитора Родиона Щедрина. Их связывала бурная жизнь, а повенчала великая музыка. Это возвращение уникальной постановки, о которой ходили легенды, как она только появилась. Подарить новую судьбу некогда триумфальному спектаклю, выдержавшего 48 представлений с 1977 по 1985 год, задумал Валерий Гергиев. Композитор знал об этом замысле, но по воле рока эта работа стала не подарком автору ко дню рождения, а эпитафией.
Тогда, в 1977-м, за дирижерским пультом стоял Юрий Темирканов. Театральное произведение создавали режиссер Борис Покровский, художник Валерий Левенталь, хореограф Дмитрий Брянцев. Весь груз их славы и художественного величия сегодня упал на плечи молодой Ксении Шостакович, выступившей в качестве режиссера восстановления постановки. В данном контексте любопытен один исторический факт: в 1938 году, когда Музыкальным театром на Большой Дмитровке в Москве совсем недолгое время руководил Всеволод Мейерхольд, на премьерной афише "Риголетто" появилась надпись: "Посмертная постановка Станиславского". Великие творцы умеют вести интригующий диалог со временем, презрев законы бытия…
Вот и теперь на Исторической сцене Большого театра снова суматошатся жители уездного города N по случаю приезда Павла Ивановича Чичикова - большого хитреца, задумавшего аферу века по скупке мертвых душ... Опера, над которой Родион Щедрин работал почти десять лет и сам написал либретто по поэме Гоголя, в трех действиях и 19 картинах, невероятно густонаселенная, по партитуре предполагает участие 37 солистов. К примеру, во всей тетралогии Вагнера "Кольцо нибелунга" их всего 33. И немудрено, что доселе эта роскошная истинно новаторская опера ставилась лишь еще только в двух театрах - Кировском/Мариинском и однажды в Бостоне, ибо требует ресурсов и затрат "сверхдержавных". В новом премьерном спектакле, что выпущен в двух полноценных составах, появляются 32 персонажа, посему в нем заняты и ведущие певцы, и солисты Камерной сцены театра, и артисты Молодежной оперной программы Большого.
Сценография, по сути, лаконичная, но знаковая: на земле обитают помещики; на верху - ближе к небу и Богу собирательный образ русского народа. А между этих двух миров неприкаянный болтается проходимец Чичиков. Почти один в один удалось повторить материальную часть того легендарного спектакля - художник, можно сказать, реставратор Альона Пикалова.
Прелестные костюмы, уморительная бутафория (портреты оживают в доме Собакевича, семейство Маниловых ведет "жизнь в розовом цвете" и восседает исключительно на шелковых подушечках, а стол у Прокурора ломится от невиданных яств). Декорации на канатах, которые рабочие сцены, как бурлаки лодки, прямо во время действия передвигают по сцене. Вся обстановка на своих исторических местах. Хотя знаменитый спектакль не полностью сохранился на видео. Более всего восстановлению способствовали старые фотографии, иные архивные документы: нашли пять уцелевших эскизов декораций, что хранятся в запасниках Третьяковки, Бахрушинки и Музея музыки, искали информацию и в фондах РГАЛИ. И, конечно, общались с теми солистами, кто мог сегодня вспомнить о той работе. Тогда ведь о Ноздрёве Владислава Пьявко и Чичикове Александра Ворошило восторженные легенды передавались, как говорится, "из уст в уста"…
А эта опера архисложна для исполнителей. Все партии в ней небольшие или просто крохотные, но требующие невероятной вокальной "сноровки": речитативного пения, выстроенного на ритмических и интонационных тонкостях, которое то и дело оказывается вплетено в сложнейшие ансамбли на фоне гротесковой актерской игры. К тому же почти у каждого ключевого героя есть свое alter ego в оркестре. Например, у Манилова - флейта, дуэт контрабасов - у Собакевича, валторна - у Ноздрёва... А вот у Чичикова его нет, ведь он врун, который прячет свое истинное лицо. Здесь музыка рождает действие. И как выполнить все эти задачи, витиевато прописанные композитором, да еще найти детали и нюансы образа, чтобы порой запомниться публике буквально за пять минут сценического присутствия в трехчасовом представлении с двумя антрактами.
В нынешнем спектакле наибольший успех выпадает на долю Степана Плюшкина (Евгения Сегенюк/Ирина Березена): брюзжание занудного старика всякий раз заканчиваются овацией зала. Под стать ему и суетливая модница Настасья Петровна Коробочка (Елена Манистина и Ксения Дудникова). Нельзя не заметить, что Щедрин из женских голосов явно делает ставку не на сопрано, как это чаще всего бывает в оперном жанре, а на меццо. И даже эпизодический Плач солдатки (Светлана Шилова) остается в памяти.
Прелестна и уморительна чета Маниловых Анна (Аглатов, Тихон Горячев/ Полина Шабунина, Иван Давыдов). Впечатляет и "средней величины медведь", как его описывал Гоголь, Собакевич (Владислав Попов и Даниил Акимов). Хорош и "разбитной малый" Ноздрёв (Игорь Онищенко и Илья Легатов): он постоянно гусарствует и сам себя очаровывает. Правда, уж слишком откровенно в обоих исполнениях вырисовывается подражание образу Владислава Пьявко. А вот Чичикову в обоих составах (Василий Соколов и Аркадий Чайкин) пока не хватает ни голосов, ни харизмы, чтобы быть, а не казаться на сцене тем самым гипнотизирующим манипулятором.
Вообще весь режиссерский ход спектакля, определенного как "капитальное возобновление", выстроен на копировании, которое без "свежего дыхания" и нового, а не попытки воскрешения старого художественного переживания, постоянно оказывается, а порой и переступает грань пародии. В какой-то момент, ближе к финалу, даже возникает ощущение, что на сцене классно сработанная компьютерная игра. Ибо не чувствуется в этих образах глубинно-философского наполнения. Будто они "вышли не из гоголевской "Шинели"", а из шоу stand-up comedy, что конечно же становится портретом поколения.
Зато очень специфический оркестр, где нет скрипок, но есть "запевы", будто рисующие ту трудную, бесконечную дорогу, по которой суждено идти России, и исполняемые не в академической манере, а народными голосами (специально приглашенный ансамбль "Комонь" тут оказался не на уровне щедринской партитуры), звучит под управлением Валерия Гергиева мистически, с невероятным уважением и любовью к каждой ноте композитора. При этом маэстро чуть сбавил темпы, приглушил гротесковый посыл. И проступило в этой музыке много романтического чувства, любви к России.
Когда сатира и сарказм - зеркала, отражающие время и спасающие души, но не отменяющие мечту о светлом и честном будущем, когда на смену старой бричке Чичикова примчится летящая вперед "птица-тройка".