Афишу I фестиваля имени Эраста Гарина составили произведения советского периода
Театр на Соборной, он же Рязанский ТЮЗ, провел свой фестиваль - I Всероссийский театральный фестиваль имени народного артиста СССР Эраста Гарина. Он - уроженец Рязани. Маленький двухэтажный дом, где Эраст Павлович появился на свет, стоит недалеко от театра. В здании нынешнего ТЮЗа раньше находился Театр драмы, с которым связаны первые зрительские впечатления Гарина. В этих стенах он дебютировал в 1917 году как актер, вошел в труппу, но большими ролями отмечен не был. Сегодня же этим фестивалем рязанцы отдают дань памяти Гарину как великому артисту.
В названии форума уточняется: "По произведениям литературы советского периода". Ведь Гарин - ровесник века и ученик Всеволода Мейерхольда - один из главных театральных актеров советской эпохи, переживший все ее переломы. И если окинуть взглядом афишу фестиваля, видно, что произведения, ее составившие, маркируют разные периоды советской истории.
По хронологии написания самое раннее тут - "Анна Снегина" по автобиографической поэме Сергея Есенина, опубликованной в 1925 году. Это спектакль самого Театра на Соборной в постановке его худрука Марины Есениной. И в фестивальной афише это своего рода привет 1917 году, когда происходит действие поэмы, а Гарин, кстати, как актер делал первые шаги в этом театре.
По сюжету известный поэт Сергей приезжает из столицы в родное село, где встречает помещицу, в которую когда-то был влюблен. Зал ТЮЗа - "старинный многоярусный театр", причем камерный и изящный. Режиссер вместе со сценографом Татьяной Видановой осмысляет его как пространство, куда врываются вихри большой истории, где одна декорация спешит сменить другую. Только что зрители видели огромную проекцию дореволюционного пейзажа - вот русская дорога, по которой едет "Сергуша" в свою деревню, - а вот уже над сценой вздымается лозунг "Земля - крестьянам!". И прежние бабы и мужики, любопытствующие и участливые, становятся уже бунтующим народом. В одном эпизоде они пробегают через партер, в другом действие "оккупирует" даже центральную ложу: очевидно стремление режиссера выйти за пределы сцены-коробки, создать ощущение хаоса истории, и воплощено это очень выразительно.
К слову, "Анна Снегина" впервые была воплощена на профессиональной драматической сцене (одноименная опера не в счет) здесь, в этом театре, в 1980 году. Тогда же в Рязанском ТЮЗе был поставлен и "Бойкот" Владимира Железникова, предоставившего этому театру право первой постановки этой пьесы. Зритель знаком с ее сюжетом по повести "Чучело" этого же автора, которую Ролан Быков экранизировал уже после рязанского спектакля.
И вот спустя десятилетия на этих подмостках оказалось другая версия истории о школьной травле - "Чучело. Квартирник" Казанского ТЮЗа. Режиссер Радион Букаев (он и главреж этого театра) вместе с драматургом Анастасией Чернятьевой перенесли действие в наши дни. Дом, где жили Лена Бессольцева с дедушкой, стал музеем, и сюда ночью проникает компания старшеклассников с музыкальными инструментами, чтобы устроить квартирник. Есть в этой компании свое "пугало": так называют странную девочку, которая хвостом ходит за этими ребятами. Их застает сторож (позже мы поймем, что это постаревший Валька из повести, тот, который сдавал собак на живодерню), грозит вызвать полицию, в каком-то смысле берет ребят в заложники и... рассказывает им о своей однокласснице, которая здесь жила. Они начинают аккомпанировать этому рассказу, разыгрывают его, примерив на себя роли школьников или учителей, выходят к микрофону, поют, импровизируют. Это спектакль-концерт, и условный прием позволяет нам увидеть в компании современных ребят персонажей Железникова. Музыка, искупая огрехи инсценировки, позволяет актерам выявить эмоциональное напряжение их героев.
Между прочим, Эраст Гарин умер как раз в 1980 году, когда в Рязанском ТЮЗе сыграли Железникова. Его "Чучело" - самое позднее из произведений фестивальной афиши. Таким образом, "Анна Снегина" и "Чучело. Квартирник" стали некой рамкой Времени, о котором и говорил этот фестиваль. В эту рамку уместились разные периоды эпохи, свидетелем которых был Гарин. За Великую Отечественную "отвечал" спектакль Саратовского ТЮЗа им. Ю.П. Киселева "А зори здесь тихие", хотя повесть Бориса Васильева и была написана в конце 1960-х.
Литература 1960-х оказалась представлена и постановкой мытищинского театра "ФЭСТ" по рассказам Василия Шукшина "Космос, нервная система и шмат сала". Режиссер Максим Ладо выбрал пять шукшинских рассказов и сложил в композицию, суть которой точно выражает название спектакля. Ведь герои всех этих историй нервно, напряженно живут между сгущенным бытом и чем-то высоким, метафизическим: будь то шофер Иван Петин, от которого жена сбежала, а он возьми да излей душу через искусство, сочинив свой корявый "раскас", или приезжий детина-лесоруб, услышавший в ресторанчике певицу и размечтавшийся о том, как он спасет ее, увезя на Урал. Весь вечер на сцене только двое - Павел Конивец и Наталия Ларюнина.
Этот прекрасный дуэт увлекает зрителей в игровую стихию, артисты лихо меняют роли: был красавцем мужчиной - стал сухим дедушкой... Зал бурно откликается травестийным решениям: актриса играет не только колоритных шукшинских женщин, но и старичка, тратящего всю пенсию в ресторане, где слушает певицу, и голодного школьника Юрку. Здесь нет бытовых подробностей, актеры играют почти "концертно", стоя к зрителям чаще фронтально. Экстравертность игры поддержана сценографом Ириной Титоренко, создавшей пространство свободное вширь и ввысь, почти мифологичное русское пространство, где лоскутное одеяло занимает почти все "зеркало сцены", а подушки так красиво сложены елочкой, что это почти пейзаж. Тень певицы такая огромная, нереальная и столь манких очертаний, что кажется: вот он - показавшийся въяве мир грез.
А Михаилу Егорову, режиссеру спектакля "Последний срок" Тамбовского молодежного театра, напротив, важно было создать пространство предельно камерное, где все будет на крупных актерских планах. Спектакль показали на малой сцене Рязанского ТЮЗа. Зрительские места располагались вокруг деревянного "жернова" - этаких крошечных вращающихся подмостков, на которых и сидела старуха Анна, главная героиня повести Валентина Распутина, сыгранная Людмилой Кожаевой. Зрители видели актеров чуть ли не на расстоянии протянутой руки, но видели и друг друга - тех, кто сидит напротив. Это напоминало о хороводе, из которого когда-то вышел театр, в этом было что-то ритуальное. Ведь мы присутствовали при таком сакральном моменте, как прощание человека с жизнью. У Распутина вокруг умирающей Анны собираются ее дети, и эта ситуация высвечивает отношения в семье: тут вскрываются обиды и комплексы, предъявляются счета...
Михаилу Егорову удалось точно показать эти отношения, избежав той сентиментальности, того пафоса и назидания, что часто возникают, когда на сцене ставят писателей-деревенщиков. Режиссер внимательно, с определенной нежностью, но и трезво всматривается в героев. И скорее констатирует: да, в жизни бывает и так! - нежели пытается оправдать их поступки, одарив душевным теплом. "Последний срок" доказал, что режиссер выигрывает, когда полагается на актеров, находит в них союзников, не прикрывая постановочными приемами.
В принципе, весь фестиваль получился не только о советском времени, но и об актере как таковом - главном инструменте режиссера (живем мы все-таки еще в эпоху режиссерского театра). Это очень важно, особенно если фестиваль носит имя актера - великого, но рожденного театром режиссерским.