Полина Агуреева рассказала о диалоге с Фоменко и одиночестве профессии режиссера
В рамках «Биеннале театрального искусства. Уроки режиссуры» состоялся мастер-класс актрисы «Мастерской Петра Фоменко» и режиссера Полины Агуреевой — теплый вечер воспоминаний о самом мастере, а также мысли о жизни в копилку маленьких, но важных мудростей.
Музей-квартира К.С.Станиславского принимает у себя в гостях «Уроки режиссуры». Минувшим вечером 13 ноября в знаменитый Онегинский зал опоздавших не пускали — нет мест: поклонники актрисы Агуреевой, студенты театральных вузов словили удачу за хвост и пришли на мастер-класс актрисы «Как репетировал Фоменко». Но вечер сразу пошел не по плану: публика приготовила чуть ли не интервью с актрисой – так и решили не отступить от первоначального сценария и дать возможность поклонникам вступить в диалог с артисткой. Собрали самые интересные мысли со встречи в цитатах Агуреевой.
О репетициях
— У нас был «застольный период», продуктивный, но не бесконечно длинный. Разбор — это очень важно. Петр Наумович всегда говорил: «Интонация — бог театра». Мне кажется, совершенная правда. Но интонация должна содержать в себе действие, она и есть действие. Вторая его мысль: «Всегда нужно идти от автора». Фоменко был музыкальный человек, он брал хороших авторов, а у каждого из них был свой музыкальный строй. Есть интонация Достоевского, Чехова, Толстого… И в период читки мы пытались услышать музыку слова.
Как репетировать продуктивно
— Актер я непослушный, и с Петром Наумовичем тоже. У меня с детства есть свое представление, восприятие всего. Это не значит, что я не хочу слушать другое, оно просто есть, и я спорю. Но это не каприз: у нас всегда выстраивался диалог. Петр Наумович как-то мне сказал: «Я вас ненавижу, но вы правы». Его, наверное, иногда сердили такие ситуации. Диалог — самое главное на свете. Во-первых, должны быть два равных человека, и оба должны быть готовы к диалогу. Репетиция — тоже диалог, как и дружба, и любовь. Но актеру важно найти свою природу, знать, кто он, иначе ничто ему не любится. Диалог — когда вместе ищут что-то… Петр Наумович был единственным, с кем это было возможно, несмотря на споры. С ним никогда не было потери доверия.
О хорошем режиссере
— Хороший режиссер — всегда диктатор: не бывает демократии в режиссуре. Чувство целого появляется на уровне инсценировки, и важно в процессе репетиций сохранить его, каждая сцена должна работать на «целое». Его не может быть у нескольких — только у одного. Это «одинокая» профессия и деспотичная, но можно быть добрым деспотом. Репетиции должны быть только по любви — я не верю в насилие. Человек не может открыться, мне трудно, когда ругаются, — закрываюсь. Приятно, когда тебя любят и в тебя верят. Как режиссер ты отдаешь человеку все, что ты знаешь, умеешь, любишь, чтобы его раскрыть, проявить, найти в нем какие-то грани. И для Петра Наумовича это было так.
— Масштаб личности Петра Наумовича был огромным. Наверное, всю жизнь мы занимаемся тем, что выращиваем в себе личность, не идем по пути наименьшего сопротивления или по пути банального. Что такое банальность? Это повторяемость, некий шаблон. Небанальный человек — тот, кто живет вопреки обстоятельствам, которые предлагает жизнь. Вопреки можно существовать только когда делаешь выбор, а выбирать нужно ежесекундно. Петр Наумович был таким человеком — сложным, никогда не был банальным, мелким. Верю, что художник и не может быть мелким, пошлым...
О Шекспире
— Мне кажется, делать Шекспира — страшно. Самое сложное — сделать простое, прямое. Простота — самая сложно достижимая вещь. Шекспир простой: будь честным, верным, преданным, добрым... Но ведь это труднее всего!
Как быстро «обжить» роль
— Я живу по формуле Венечки Ерофеева, что все на свете должно происходить медленно и неправильно. Не умею быстро.
Учеба в институте
— Ничего не помню, как в тумане. Лишь страшные мучения: все медленно и неправильно. Четыре года: Господи, кто я? Какой я? Зачем я? Почему у меня эти руки, эти ноги, что я хочу? Кто я?! Самое яркое воспоминание — роль. Ну, помимо поцелуев на лестнице… Был такой спектакль в постановке Лены Невежиной «Холодно и горячо, или Идея господина Дома» Ф.Кроммелинка. Тогда я поняла, что можно играть не персонажа, а тему. Этим и занимаюсь всю жизнь — так интереснее. Интересно играть женщину, которая хочет свободы даже ценой жизни, не быть жертвой денег, насилия и прочего. Мы же ставим классику не для того, чтобы понять, как люди жили в XVII-XVIII веках, а чтобы понять: кто мы, какие мы? Товстоногов говорил парадоксальную вещь: что нельзя ставить классику как классику — тогда она становится мертвой.
Человеческая сила и слабость
— Считаю себя слабым человеком. Но в последнее время мне говорят, что я сильная. В этом противоречии я не могу понять, почему произвожу впечатление сильной личности. Наверное, я психически слабее, уязвимая, но во мне было и чувство независимости. Наверное, это и есть сила. Когда я считаю что-то справедливым, сильно этого хочу, вижу, что так правильно, подлинно, — всегда туда пойду, несмотря на препятствия. Это, наверное, тоже сила. Сейчас репетировала в Театре Гоголя: делаем с Юрием Башметом спектакль с оркестром. Переживаю: артисты же не воспринимают меня как режиссера, я всегда для них была Огурец и остаюсь Огурцом. Но они меня слышат! Я удивлена! И не потому что я ругаюсь, а просто… На этот вопрос у меня нет ответа. Но я просто знаю, как нужно сделать, и люблю этих людей.