Степашин: За время проведения СВО крещение на передовой приняли 45 тысяч человек

Кому нужен блиндажный храм, каким бывает таинство исповеди на передовой, кто идет в патронаж и паломнические туры ради "Креста Памяти", в интервью "РГ" рассказал председатель фонда "Христианское милосердие", глава Императорского православного палестинского общества (ИППО) Сергей Степашин.

Сергей Вадимович, в чем особенность фонда "Христианское милосердие" и как он соотносится с ИППО?

Сергей Степашин: Напомню, что Императорское православное палестинское общество (ИППО) основано еще при царе-батюшке, и оно изначально занималось благотворительностью, особенно когда его возглавляла великая княгиня Елизавета Федоровна, старшая сестра последней императрицы России Александры Федоровны. В русско-японскую войну 1904-1905 годов, в Первую мировую ИППО оказывало огромную помощь людям. Елизавета Федоровна, в частности, почти все свои деньги вложила в милосердие. Она трудилась сестрой милосердия, кстати, как и многие особы царской семьи. Санитаром в поезде в свое время работал юный Сергей Есенин. Мы отметили его 130-летие, но мало кто помнит, что парень в Первую мировую, как сегодня говорят, волонтерил санитаром. Был призван в армию, и как военный санитар лечил раненых в поезде. Все, как сегодня на СВО. Это потом волонтеры станут известными поэтами, музыкантами или учеными. Вот мы в ИППО и продолжаем традицию христианского милосердия.

Какую помощь от вас ждут на СВО?

Сергей Степашин: Ту же, что во все трудные времена. Мы не посылаем оружие или боеприпасы. Передаем крестики, продукты, средства связи, маскировочные сети... Ну, а потом, кто экипирует священника? Он же не относится к Минобороны России. Одеваем-обуваем их для экстремальных условий, передаем книги, походные иконостасы, комплект икон для палаточного или блиндажного храма. Передали больше двух тысяч нательных крестиков и больше двух тысяч поясов "Живый в помощи" для духовного окормления военнослужащих. Вместе с Русской православной церковью (РПЦ) проводим сборы военных священников, учим их оказывать психологическую помощь в боевых условиях, обеспечили больше 600 командировок священнослужителей, всех их застраховали.

Фонд приобрел мобильный храм-автомобиль УАЗ. Чья это идея? В блиндажный храм бойцы, знаю, ходят, а в храм-автомобиль - ходят?

Сергей Степашин: У нас уже три таких храма. Почему автомобиль? Он перемещается везде. Бойцы так и сказали, когда о храме на колесах попросили. Они, ребята, ведь двигаются вперед, сколько уже освободили территорий, не всегда успевают блиндажные храмы за ними, а храм-авто, он с ними. И как выяснилось, война обостряет все: по данным РПЦ, в этих мобильных блиндажных и храмах на колесах за время проведения специальной военной операции 45 тысяч человек покрестились. Но я, к сожалению, так и не смог провести, продавить признание священнослужителей, которые выполняют ратный долг больше четырех месяцев, чтобы их признали участниками боевых действий. Воспротивилось Минобороны России, конкретно - начальник Главного военно-политического управления Вооруженных сил РФ Виктор Горемыкин. Такова позиция минобороны, но мы священникам выплачиваем единовременное пособие для того, чтобы они могли хотя бы доехать до места службы и что-то получать. У них же тоже семьи.

Трудно священника подготовить к таинству исповеди в боевых или близким к боевым условиях?

Сергей Степашин: Боевые условия, я имею в виду борьбу за души людей, эти условия у священников есть и в тылу. Другое дело, на передовой все обостряется. Нет времени на метания и сомнения. Только один факт многое объясняет: уже есть боевые священники. Нет, они не берут в руки оружие. Они выносят с поля боя, закрывают своими телами раненых, спасают от безверия. Два священнослужителя стали героями России. Посмертно. Под Белгородом отец Антоний Савченко, раненный после "прилета", переносил на себе с места обстрела таких же раненых, как он. Четырех спас. Ему говорят: "Ты сам в крови, уходи!". Знают, что говорят: по закону "прилета" в то же место почти всегда бывает еще "долет". Отец Антоний вернулся назад за пятым раненым офицером. И в это время - "прилет". Священник своим телом накрыл раненого. Спас пятерых, сам погиб. Или "батюшка ВДВ", так все звали Героя России, настоятеля патриаршего подворья при штабе РВСН протоиерея Михаила Васильева. Сам отец шестерых детей, ушел на передовую и к бойцам относился, как к родным детям. Скольких людей спас - в Сирии, на Балканах, на СВО. Скольким дал веру. Погиб под Херсоном. Смертельное ранение от разрыва из установки HIMARS. Еще порядка 200 священнослужителей награждены боевыми орденами. Все они, как Антон Савченко и Михаил Васильев, были и есть иконой Христа Спасителя для людей, которых спасали. И это не мои слова. Так их называли те, кого они уберегли. Вот такая она подготовка к таинству исповеди в боевых или близким к боевым условиях.

Для фонда особая забота - дети и семьи участников СВО. Ради них даже создано особое движение. Что это за движение?

Сергей Степашин: Со Сретенской духовной академией и Финансовым университетом мы запустили пилотный проект по формированию духовно-нравственной среды для детей, участников международного движения по финансовой безопасности. Начиналось оно с выплат семьям участников СВО. Но мы быстро увидели, что для мошенников дети - инструмент обогащения. А самое страшное - киберпреступники втягивают детей в диверсии. Те же поджоги рейлейных шкафов и банкоматов, дроппертство (передача злоумышленникам своей банковской карты. - Прим. "РГ"), установка вредоносных ПО, заражение их вирусами, - все это под давлением преступников делают подростки. Вот мы и учим их цифровой и финансовой безопасности. Что же касается угроз вовлечения детей в диверсии, то нам помогают финансовая разведка и банки. У них есть целое направление экономической безопасности, в том числе защита детей.

Новые культурно-досуговые центры (КДЦ), которые вы открываете для реабилитации участников СВО и членов их семей, чем отличаются от работающих КДЦ?

Сергей Степашин: А их много, работающих? Мало. Вот мы и открываемся там, где КДЦ нет. Опять же стараемся не зацикливаться на цифровом образовании, а внедряем досуг, который развивает духовно и укрепляет физически. Детские хоры, шахматы, походы или спортивные тренинг-центры - это норма. Еще придумали и показываем детский спектакль "Теркин жив". В этом смысле большая работа ведется среди молодежи во Владимирской епархии. Чем не милосердное дело?

А возрождение движения сестер милосердия и патронажа - тоже продолжение традиции ИППО эпохи княгини Елизаветы Федоровны?

Сергей Степашин: ... и Русской православной церкви. Опять же совместно с больницей РПЦ - Центральной клинической больницей святителя Алексия - мы ведем работу по поддержке региональных сестричеств милосердия и патронажных служб. Открыли классы сестер милосердия в Донецке и Мелитополе, оттуда свыше 200 добровольцев поехали служить в госпитали ДНР, ЛНР, в Запорожскую и Херсонскую области. Недавно создали три центра подготовки сестер милосердия и три реабилитационных центра при монастырях для лечения участников СВО - в Пскове, Печорах и Севастополе. Еще вместе с владыкой Тихоном, митрополитом Симферопольским и Крымским, он настоящий подвижник и наш друг, готовим создание такого центра в Херсонской области.

Давняя традиция ИППО - паломнические туры, теперь есть и для участников СВО. Куда?

Сергей Степашин: По местам и мемориалам Великой Отечественной войны и к религиозным святыням. Это вся страна - Забайкалье, Сибирь, Крым, Москва и Санкт-Петербург, Север, Воронеж, Ярославль, Калининград. Если брать заграницу - Абхазия, до недавнего времени - Сирия, Палестина, Иордания и Израиль, еще - Беларусь и Ливан. Кто воевал, кто на войне принял веру, они особо чувствуют ценность святых мест. Только в таких намоленных местах могла родиться идея "Креста Победы" - это установка памятных крестов в знаковых местах боевых действий в Курской области, в Донбассе, в Херсонской и Запорожской областях. Пока нами установлено 12 крестов. Всего Крестов Памяти будет по возрасту Христа - 33. Нашу работу мы продолжим и после нашей Победы.