«Доктор, я жив?» История военного хирурга из Дагестана

В небольшом военном госпитале Запорожской области среди металлического звона инструментов и приглушенных переговоров по рации хирург Магомед Магомедов работает так, будто вокруг не грохочет артиллерия. Его руки не дрожат даже тогда, когда земля содрогается от взрывов. В них — удивительное спокойствие, а голос — ровный, без тени паники. Только глаза, в которых запечатлены бессонные ночи и не одна спасенная жизнь, выдают усталость. Он на СВО уже третий год.

«Все решают секунды»

— Магомед Магомедгабибович, почему вы выбрали медицину, да еще и хирургию?

— Я родился в селении Кичигамри Сергокалинского района Дагестана. Мой отец работает врачом. Сколько себя помню, он всегда в белом халате. И с детства повторял: «Ты будешь хирургом». У него самого была мечта стать хирургом, но по распределению он попал в терапию. И, наверное, в какой-то степени отец реализовал свою мечту во мне. Я поступил в Дагестанский медицинский институт, окончил его и начал работать в Республиканской клинической больнице в Махачкале.

Кстати, мама у меня золотая, конечно, как и у всех. Я часто вспоминаю ее даргинское чуду, которое она готовила, и до сих пор ощущаю этот запах детства. Иногда кажется, что стоит закрыть глаза — и ты снова в доме, где пахнет вкусными лепешками.

— Вы были офицером запаса?

— Да, у нас в институте была военная кафедра — выпустился лейтенантом медицинской службы. Мы с коллегами еще тогда говорили, что, если позовут, — пойдем. И когда в 2022 году пришла повестка, я сразу поехал в военкомат. 1 ноября уже был на СВО.

— Три года — большой срок. Что самое сложное в работе военного хирурга?

— Наверное, морально тяжелые операции. Помню случай, когда привезли бойца с ранением в грудь, осколок задел сердце. Кровь буквально била фонтаном. Мы успели. Если бы хоть немного задержались, не выжил бы. Есть моменты, когда ты работаешь на грани человеческих возможностей и все решают секунды.

— Какой случай вам больше всего запомнился?

— Как-то к нам поступил боец на четвертые сутки после ранения. У него был полностью разрушен тазобедренный сустав, перелом крестца, сильнейшая боль, но он все это время продолжал службу. Не хотел подвести товарищей. Знал, что от него, от его действий зависит жизнь других. Со сломанными костями он бегал, выполнял приказы, не позволяя себе быть слабым. Я тогда подумал, что с такими людьми победа точно не за горами.

«Хочу лишь снова обнять своих детей»

— У вас трое детей. Как семья переносит ваше долгое отсутствие?

— Тяжело, конечно. За три года дети сильно выросли, изменились. Жаль, что не могу участвовать в их воспитании. Но я приезжаю дважды в год — в отпуск на две недели.

Моя супруга — врач-нефролог. Мы учились в институте на одном курсе, а потом вместе работали в Республиканской больнице в Махачкале. Сейчас супруге приходится нести на себе большую часть забот о семье. Без ее поддержки и помощи родных было бы сложно выдержать все это.

Когда долго находишься здесь, начинаешь ценить каждую мелочь. Иногда родственники скидывают видео живописных уголков нашего горного края. Смотрю и любуюсь, как речка шумит, как солнце садится за гору. И будто на мгновение ты там, рядом с ними. Но потом по рации объявляют о поступлении раненого, и ты возвращаешься в реальность.

— Вы награждены множеством медалей. Что они значат для вас?

— Медаль Суворова, медаль «За спасение погибавших», медаль Луки Крымского, «За боевые отличия», «За участие в СВО»… Конечно, это приятно, но настоящая награда — когда после удачной операции боец открывает глаза и говорит: «Доктор, я жив?»

— О чем мечтаете сегодня?

— Хочу лишь снова обнять своих детей. Посидеть рядом, поговорить, услышать их голоса. После всего, что довелось пережить и увидеть, понимаешь, что именно это — настоящая ценность.