Воронежский театр добавил в комедию "Любовь и голуби" музыку Эмира Кустурицы
Комедию "Любовь и голуби" поставили в воронежском ТЮЗе, рискнув предложить молодому поколению историю из 1980-х, которую старшие знают едва ли не наизусть.
Фильм Владимира Меньшова разошелся на цитаты, и отделить крылатые фразы от интонаций талантливых актеров - задача, пожалуй, невыполнимая. С другой стороны, среди юных зрителей наверняка будет масса тех, кто "в оригинале" эти фразы и не слыхал. Так что перед режиссером Владимиром Золотарем стояла нелинейная задача: не разочаровать условных знатоков, обреченных сравнивать спектакль с киноверсией, и заинтересовать неискушенных.
Сложных решений для простой бытовой истории он искать не стал. Сюжет, как и на экране, разворачивается в антураже карикатурной деревни: дощатые стены и сундуки, ситцевые платья в цветочек и обрезанные валенки, горластые бабы и бесхарактерные мужики. Дом - не дом, а так, скелет один. Или насест. Женщины, что куры, по земле семенят, зерна выискивают. Супруги же их вечно куда-то взмывают, чтобы вниз камнем упасть. Мифическое пространство, где вопреки нищете и очевидным порокам, мелкому вранью и большому предательству люди способны испытывать счастье.
Новую краску к этой "картине маслом" добавляет, пожалуй, музыка Эмира Кустурицы. Веселая цыганщина как бы снимает и без того маловероятные подозрения публики в том, что разговор будет серьезным, а драма брошенной жены - неизбывной. Все ж переменится, все наладится, и даже финальные проводы в армию вопреки актуальному контексту будут восприниматься с оптимизмом…
Для постановки взяли не киносценарий, а лежавшую в его основе пьесу сибиряка Владимира Гуркина. Так что знатоки увидят некоторые отличия, лирические отступления от основной сюжетной линии.
Такие же отступления от "канонической" версии есть и в трактовке характеров: на протяжении двухчасового действа воронежские артисты потихоньку смелеют и начинают добавлять к узнаваемым образам новые черточки. В главном герое Олег Столповский акцентирует романтическую натуру: недотепа, мечтатель, тюфяк оказывается непонятым идеалистом, который бессознательно ищет более тонких отношений и, на беду, находит понимание не в собственной жене, а в роковой Раисе Захаровне. Ее играет Кира Ковалева - стараясь не идти по стопам Людмилы Гурченко. В новой трактовке это женщина-нимфа, нелепая в своей экстравагантности, чуть тронувшаяся умом на почве одиночества.
Сложнее всего в спектакле пришлось Анастасии Гуменниковой (Надя). Ее героиня единственная, кто должен поменяться зримо и не раз. Кузякин, несмотря на все приключения, не в счет: он и в голубятне, и в городской квартире, и в засаде под мостом остается прежним, недоуменным и беспомощным. А жена его из замученной бытом наседки превращается то в фурию, то в горестную тень, то в кокетливую красавицу, под ноги которой надо непременно стелить если не ковровые дорожки, то газетки, одну за другой…
Палитра мнений о премьере широка: в зале - овации, в соцсетях - восторги, в кулуарах - и одобрительные улыбки, и сдержанные зевки с вопросом "зачем?". Ответ на него предстоит искать и труппе, и публике.