Книга Евгения Винокурова "Самая суть" сначала осталась незамеченной

В нашем доме издавна живет на полке томик лирики Евгения Винокурова. Но только сегодня, перелистывая сборник, я обратил внимание, что кое-где уголки страниц загнуты - совсем чуть-чуть, очень аккуратно. Так отметил понравившиеся стихи кто-то из первых читателей книги - моя мама или отец, или один из друзей, кому они давали почитать Винокурова.

Тогда все знали песню на винокуровские стихи:

В полях за Вислой соннойЛежат в земле сыройСережка с Малой БроннойИ Витька с Моховой...

По своему трагизму эту песню можно сравнить лишь с песней на стихи Исаковского "Враги сожгли родную хату..."

Не случайно, что обе песни зазвучали по всей стране благодаря Марку Бернесу. Это он в 1956 году принес композитору Андрею Эшпаю журнал "Новый мир" со стихами Евгения Винокурова.

Поэт и композитор были ровесниками, оба сразу после школы пошли в военные училища и одновременно оказались на фронте. Оба дошли до Германии.

Эшпай тут же, на глазах Бернеса, подобрал к стихам мелодию. Композитор вспоминал потом, что ничего подобного в его жизни больше не случалось.

Винокуров был артиллеристом. Осенью 1943-го он принял под командование взвод. "Мне не исполнилось еще и восемнадцати лет, - вспоминал Евгений Михайлович, - передо мной стояло четыре пушки и двадцать пять взрослых человек. Я стал отцом-командиром... Войну я закончил в Силезии, в городке Обер-Глогау. Городок был до основания разрушен. Я шел, как бы по ущельям, по его улицам. Руины производили какое-то не земное, а марсианское впечатление. В этом самом городке в XVII веке родился и жил великий трагический поэт Германии Андреас Грифиус. В своих стихах он сумел с неистовой силой передать ужас долгой войны, скорбь и страх...".

Именно так писал потом о войне и Евгений Винокуров. Ужас, скорбь и страх, пережитые семнадцатилетним мальчишкой, читались в его стихах - как бы поэт не хотел их скрыть.

Больной лежал я в поле на войнепод тяжестью сугробного покрова.Рыдание, пришедшее ко мне, -вот первый повод к появленью слова...

В 1960-70-е годы Винокуров заведовал отделами поэзии в толстых журналах, перелопачивал горы рукописей в поиске талантов. Преподавал в Литинституте. Его семинар имел славу лучшего в СССР. Воспитал десятки молодых поэтов. И каких! - от Беллы Ахмадулиной до Игоря Меламеда.

Грузный, мрачноватый, ходивший в затрапезном плаще, серой кепке и с неизменным портфелем - он не умел и не хотел нравиться молодым.

А при этом Винокурова любили как мало кого. Студенты между собой ласково звали его Бухтелкой. Иногда он говорил: "Давайте сегодня не будем говорить о поэзии. Поговорим о жизни..."

Он много путешествовал по миру с делегациями советских писателей - от Дели до Парижа, от Рима до Оттавы.

Каждый год выходили его стихотворные сборники. Читатель привык к его подборкам в журналах и газетах. Они были добротны и умны, но взлетов, подобных стихам о Сережке с Малой Бронной, в них не было. А вскоре у публики появились новые кумиры, все потянулись к еще вчера запретному - к произведениям эмигрантов и диссидентов.

И произошло обидное, горькое: читатель потерял интерес к Винокурову в тот самый момент, когда поэт взлетел на головокружительную высоту. От него уже никто не ждал ничего подобного, а он взлетел.

Конечно, если бы Винокуров снялся бы вдруг в кино, или устроил бы где-то скандал, то интерес к поэту вспыхнул бы как сухая трава.

Но Евгений Михайлович был равнодушен к работе на публику. Как вспоминал Наум Коржавин, Винокуров "не был ни трусом, ни конформистом. Он не совершил ни одного дурного поступка. За ним нет ни одного предательства. Он просто избегал всякого рода демонстраций..."

Вершинная книга Винокурова "Самая суть", вышедшая в 1987 году, осталась тогда незамеченной.

На днях я брал ее в поезд и, не найдя под рукой закладок, загибал уголки у страниц.

Из одинокой тетради Евгения Винокурова

Москвичи

В полях за Вислой соннойЛежат в земле сыройСережка с Малой БроннойИ Витька с Моховой.А где-то в людном миреКоторый год подряд,Одни в пустой квартире,Их матери не спят.Свет лампы воспаленнойПылает над МосквойВ окне на Малой Бронной,В окне на Моховой.Друзьям не встать. В округеБез них идет кино,Девчонки, их подруги,Все замужем давно.Пылает свод бездонный,И ночь шумит листвойНад тихой Малой Бронной,Над тихой Моховой.

1953

Не плачь

Ты не плачь, не плачь, не плачь. Не надо.Это только музыка! Не плачь.Это всего-навсего соната.Плачут же от бед, от неудач.Сядем на скамейку.СиневатоНебо у ботинок под ледком.Это всего-навсего соната -Черный рупор в парке городском.Каплет с крыши дровяного склада.Развезло. Гуляет черный грач...Это всего-навсего соната!Я прошу: не плачь, не плачь, не плачь.

1965

Психея

Голова в белой шляпке от зноя,Вот идет она, рожью шурша.Это что-то такое родное,это, может быть, просто душа.Это, может быть, просто родная,что прошла глубиною полей,от отчаянья руки роняя,у постели присела моей.В темной комнате, прямо с вокзала,ночь была эта темная зла.- Мой бедняжка! - так просто сказала,по щеке мне рукой провела.

1977

Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru