Елена Пальванова: "У меня вся жизнь крутится вокруг книг"

Елена Пальванова перевела на русский язык восемь книг для крупнейших издательств. Награждена медалью Союза писателей России «За верность русской литературе» (2020 г.). Победитель и призёр ряда международных и всероссийских литературных конкурсов («Русский Гофман», «Хрустальный родник», «Зелёный листок» и др.). Автор поэтических сборников «Присказка» (Глубинка, 2020) и «Песочный замок» (Перо, 2024) и детских книг. В частности, сборников рассказов «Невероятно? Не факт…» (Порт приписки, 2021) и «Эники-беники, абракадабра!» (Порт приписки, 2022), а также повести «Юлька Савельева из 4 “Б” и волшебные очки» (2024). Публиковалась в коллективных сборниках АСТ («Тишина на задней парте!» «Учил, но забыл, или Задание на лето» и др.), в журналах «Москва», «Наш современник», «Второй Петербург» и др. Елена, кем вы себя внутренне больше чувствуете: детским писателем, переводчиком (есть у вас и такая ипостась), поэтом-юмористом или просто поэтом? Есть ли ещё какие-то ипостаси? Ещё у меня есть ипостась автора-исполнителя: я пишу песни. Пожалуй, я себя чувствую писателем. Ведь писатель — это широкое понятие, это тот, кто пишет. Поэтому, я думаю, что и прозаики, и поэты — писатели. А вот что именно пишет писатель — другой вопрос. Мне кажется, это зависит от душевного состояния писателя и может меняться. Сейчас, например, я пишу чаще детские истории (хотя стихи и песни тоже, просто чуть реже), а раньше писала, в основном, лирику. Что касается перевода, это моя специальность и работа: я лингвист-переводчик. К сожалению, профессии «писатель» сейчас не существует, поэтому большинству писателей приходится выкручиваться и совмещать литературный труд с какой-то ещё работой. Многие занимаются копирайтингом, работают в редакциях, преподают… Я вот тоже преподаю (в МГЛУ) и перевожу книги. Но это всё, конечно, очень близкие сферы: я работаю над книгами и как писатель, и как переводчик, а как преподаватель — учу работать над книгами будущих переводчиков. Можно сказать, у меня вся жизнь крутится вокруг книг. Темы ваших прозаических детских книг: дружба и любовь, школьная жизнь, летние каникулы. Впрочем, в школе и на каникулах детско-подростковые эти дружба и любовь, очевидно, и зарождаются (можно, конечно, встречаться и во дворе, и в подворотнях). Какие еще темы, о которых я не знаю? Я думаю, дружба, любовь, школьная жизнь и каникулы — это очень широкие и, что называется, «вечные» темы, и, наверное, хотя бы одна из них присутствует в каждой детской книжке. Но более узкие, специфичные темы я тоже стараюсь не упускать. Моя «Юлька Савельева из 4 «Б», например, о школьной травле и конфликтах с одноклассниками (кстати, сейчас готовится продолжение этой истории). Недавно я закончила книгу для подростков «Сальто в облаках» в которой, помимо прочего, освещается тема спорта и отношений в семье. Очень надеюсь, что получится в скором времени её издать. А еще у нас с Ларисой Назаровой готовится совместный сборник весёлых рассказов «Каникулы в Жутеевке» о преодолении страха. И ещё одна важная тема — волшебство и чудеса. Я считаю, что волшебные истории нужны, потому что помогают сделать жизнь ярче и увлекательнее, как бы банально это ни звучало. Хотя реалистичные истории у меня, конечно, тоже есть. Например, планируется выход сборника школьных рассказов «Неопознанный летающий портфель» — там как раз сплошной реализм и, конечно, приключения. Как в голове рождаются сюжеты рассказов? И как потом создаётся текст? Можете описать процесс? Я бы сказала, они просто появляются сами собой, как вспышка. Но вначале это не совсем сюжеты, а, скорее, их заготовки: общая идея о том, что вот с таким-то героем произошла такая-то история. А потом надо сюжет, что называется, «выстроить», то есть определить опорные точки: решить, каким будет начало, какие события и в какой последовательности произойдут в середине, где будет кульминация, какой именно эпизод станет завершающим. Я обычно всю структуру заношу в таблицу, чтобы потом ничего не упустить, и уже после этого пишу сам текст. Знаю, что некоторые авторы и характер героев иногда заранее продумывают и прописывают, но я так не делаю. Обычно по мере написания текста я как бы «знакомлюсь» с героями, постепенно узнаю их характер. И из-за этого иногда, когда книга уже закончена, возвращаюсь в начало и его переписываю, потому что понимаю, например, что человек с таким характером поступил бы не так, а иначе. Нет ли боязни (или, мягче скажем, опасения), выбрав себе в творчестве главную ипостась (или пусть одну из основных ипостасей) детского писателя до старости остаться ребёнком? Честно говоря, такая мысль мне в голову не приходила. У меня много знакомых детских писателей, но я не могу сказать, чтобы кто-то из них вёл себя как ребёнок. Наоборот, все вполне рассудительные, серьёзные люди. А вообще, что значит «остаться ребёнком»? Если это значит уметь, как ребёнок, радоваться жизни, легко приспосабливаться к переменам, мечтать и много фантазировать — то я согласна! А как внутри вас рождаются стихи? Тут тоже интересен процесс. А вот этот процесс я, к сожалению, описать не могу, потому что стихи обычно пишутся сами. В голове начинают появляться строчки, и их надо просто записывать. Иногда они возникают в правильной последовательности, а иногда — вразнобой, и после того, как они записаны, нужно их расставить так, чтобы они сложились в строфы. Ну и подправить, конечно. Как говорится, «причесать». Я, может быть, сейчас ужасну своим признанием поэтов более «традиционных» взглядов, но пишу стихи я обычно на планшете или, если нет под рукой планшета, в телефоне. Многие поэты ратуют за то, чтобы стихи писались всегда ручкой по бумаге, потому что, как они говорят, так легче думать. Но мне, если честно, гораздо удобнее думать, когда я вижу чёткий напечатанный текст, а не свои «курицалапные» каракули. Один из современных поэтов делит стихи на рукотворные и нерукотворные. На ваш взгляд, правильна ли такая «классификация» (специально беру в кавычки)? Как вы «классифицируете» стихи? Он, как я понимаю, имеет в виду те стихи, которые как бы возникают в голове сами собой, и те, над которыми приходится работать. Да, логичное деление. Но у меня немножко другой подход: я пишу стихи, именно когда они пишутся. А когда не пишутся — не пишу. Это, может быть, не совсем правильно, но тем не менее. Поэтому я делю стихи просто по трём направлениям: лирика, юмор и детские. Какую из своих книг вы считаете самой удачной (ну, пусть любимой)? А какой рассказ? А какое стихотворение (процитируйте его)? Сложный вопрос. Наверное, самая любимая для меня книга — всегда та, над которой я работаю в данный момент. Я думаю, это из-за того, что мысли о ней постоянно крутятся в голове, напрочь оттесняя всё постороннее. Я часто переживаю за героев, хотя вроде бы знаю, чем всё закончится. А потом перехожу к другой истории, и предыдущая как бы отступает на задний план. Сейчас я работаю над новой книжкой про Юльку Савельеву — продолжением «Юлька Савельева из 4 “Б” и волшебные очки». В ней Юлька едет в детский лагерь и там оказывается втянута в детективную историю, связанную с пропажей кулона у одной из девочек. В общем, Юлька попробует себя в роли сыщика, а старые (и новые!) друзья ей помогают. А мой самый любимый рассказ — наверное, «Вундеркиндер-сюрприз», который опубликован в сборнике «Учил, но забыл, или Задание на лето». Это очень, на мой взгляд, забавная история о том, как двоюродные сестрички, которые долго не виделись и наконец встретились, пытаются произвести друг на друга впечатление. Рассказ этот, что называется, основан на реальных событиях и навевает приятные воспоминания, так что я сама с удовольствием его иногда перечитываю. А любимое стихотворение… Наверное, то, которое я написала для друга. Он врач и однажды очень помог моей семье. Собственно, после этого мы и подружились. Стихотворение называется «Ангел»: Кто-то скажет, что святых — нет. Кто-то скажет. Да и Бог с ним. Я же вижу: над тобой — свет, У тебя над головой — нимб. Тяжело всегда ходить с ним. Может, вечером — ну как знать — Ты снимаешь этот свой нимб, Чтобы отдых голове дать. Ну и ладно. Ну и пусть — так. С нимбом очень нелегко жить. Трудно вечно разгонять мрак. Выходные же должны быть! И пускай твой нимб слегка плох, Тем, что виден иногда чуть — На тебя его надел Бог, Словно беджик на твою грудь. Это высшая, поверь, честь. Так неси его сквозь тьму лет! Знаешь, нимбы не у всех есть. У меня его вообще — нет… Это стихотворение опубликовано в моём сборнике лирики «Песочный замок». Оно должно было выйти с посвящением, но буквально за день до того, как книга должна была отправиться в печать, друг об этом узнал, очень сильно смутился и попросил, чтобы его фамилии там не было. Поэтому печать пришлось откладывать, а посвящение — убирать. Можете вспомнить самое, с вашей точки зрения, удачное ваше короткое юмористическое стихотворение? Или самый удачный юмористический катрен? Тут проблема в том, что мои шуточные стихи в основном длинные, потому что сюжетные. Но я постаралась сейчас найти покороче. Оно шуточно-частушечное и жизненное: Голова сегодня кругом. Вот такая чепуха: Сочинились друг за другом Полрассказа, полстиха. Надо, видимо, стараться Думать сразу за двоих, Чтобы стали сочиняться Весь рассказ и целый стих! Расскажите о себе как о переводчике поэзии и прозы с английского и с французского на русский. Вы переводили Жака Превера, Донну Ванлир, Холли Миллер, Эстель Маскейм, Алекса Михаэлидеса, Хэзер Уэббер, кого-то ещё? Кто из английских и французских поэтов и прозаиков ваш фаворит в переводе? А вне вашего перевода? Почему? Ещё я переводила для издательств Анн-Софи Шлик с французского языка и Аннет Кристи с английского. Это всё современные авторы-прозаики. К сожалению, переводы стихов издательства сейчас печатают неохотно, если вообще печатают, поэтому все поэтические переводы я делала либо по личной просьбе автора или его знакомых, либо просто так, по велению души, либо потому что они были включены в переводимую мной прозаическую книгу. Например, два детских стихотворения были в книге «Один день в гостях у волшебницы» Анн-Софи Шлик, в «Девах» цитировались строфы из Альфреда Теннисона, у Хэзер Уэббер тоже было вставлено небольшое стихотворение… А вообще, помимо Жака Превера, я переводила стихи Поля Верлена, Эстер Гранек, Эмили Дикинсон, Элизабет Браунинг, Дона Патерсона и других поэтов, но эти переводы, насколько я знаю, пока нигде не были опубликованы, им это только предстоит (я надеюсь). Зато я с ними участвовала в разных конкурсах перевода и даже не раз побеждала. Я не могу сказать, чтобы у меня был именно фаворит. У всех текстов при переводе есть свои достоинства. Например, у одного много игры слов, и её передавать сложно, но интересно, у другого, наоборот очень простой текст, без игры слов, зато переводится он легко и быстро. Вообще, хороших авторов очень много, поэтому сложно выбрать одного, особенно вне перевода. Мне очень нравятся Поль Верлен, Клеман Маро, Леконт де Лиль, Уильям Блейк, Уильям Вордсворт и другие… Мы знаем Вальтера Скотта, Редьярда Киплинга и Оскара Уайльда в основном как прозаиков, но на самом деле у них и стихи замечательные. В общем, назвать кого-то одного я не могу, к сожалению. Или, скорее, к счастью, потому что это же отлично, когда много хороших авторов! Вы переводите художественные тексты не только на русский, но и обратно: например, с русского на французский и английский. Я видел ваш перевод сонета Станислава Золотцева на английский. Кого вы ещё переводили? Насколько вообще регулярен этот опыт? Я делаю переводы на английский и французский в основном по личному заказу автора или по просьбе друзей. Это происходит не очень регулярно, а время от времени. Правда, однажды меня попросил перевести русские детские стишки-потешки один французский журнал. Я перевела «Каравай», «Петушок-золотой гребешок» и ещё несколько стишков. Правда, я так и не знаю, опубликовали их в итоге или нет. Ещё я не так давно переводила песню Бориса Шварцмана на французский язык, называется «Одной тобою» (во французском варианте — «Mon seul amour»). Вот она есть в интернете, её можно послушать. Кстати, отличная песня, мне очень нравится, рекомендую! У вас есть тексты, которые можно отнести к разряду исследовательских. В частности, именно об этом ваша статья «Палка — селёдка, или Немного о рифмах при переводе поэзии» в журнале «Мосты». Расскажите о вашей ипостаси лингвиста-исследователя. Я окончила аспирантуру и в течение этого года надеюсь защитить кандидатскую по лингвистике. Поэтому да, у меня есть исследовательские и даже научные (ой, как громко звучит, сама чуть не оглохла!) статьи. Они посвящены переводу и переводоведению, опубликованы в научных журналах и интересны будут, я думаю, только моим коллегам, а широкую аудиторию вряд ли заинтересуют. Дело в том, что художественный (и особенно поэтический) перевод — это очень творческое занятие, плохо поддающееся регламентации, и, хотя теория перевода, безусловно, многого достигла, всегда можно наткнуться на что-то, что пока не совсем понятно, как переводить. И, конечно, приходится искать свои способы, как передать те или иные нюансы с одного языка на другой. А когда находишь — очень хочется своей идеей поделиться с другими переводчиками. Вот так и получаются работы по переводоведению. Вы активно ведете профили в соцсетях и блоги. Какие задачи это решает (если вы их перед собой, конечно, ставите)? А какая основная цель (если она есть)? Ой, боюсь, насчёт «активно» вы несколько преувеличиваете. У меня есть знакомая, специалист по соцсетям, и она говорит, что для поддержания интереса подписчиков надо помещать по крайней мере пять постов в неделю. А у меня такой темп сохранять вряд ли бы получилось, я размещаю не пять постов, а в лучшем случае один-два. Зачем… ну, как говорится, на других посмотреть и себя показать. У меня есть много знакомых, с которыми не получается часто поддерживать общение, но всегда интересно узнать, что у них новенького. И я думаю: может, моим знакомым тоже любопытно будет узнать, как дела у меня. Ну и, конечно, иногда у меня случаются разные выступления и творческие встречи, и очень удобно приглашать на них всех желающих через соцсети. А ещё мне в интернете пишут юные читатели и их родители, задают вопросы, и я очень рада, что благодаря соцсетям у меня есть обратная связь и возможность с ними общаться. Как вы понимаете есенинскую строку «Розу белую с черной жабой я хотел на земле повенчать». Было ли у вас самой желание повенчать в своих стихах эти две сущности? По-моему, сейчас розу белую с черной жабой пытаются «повенчать» на земле многие. Какое-то время назад появилась тенденция не показывать в искусстве ничего однозначно хорошего и однозначно плохого: положительных героев делают не такими уж положительными, антагонистов, наоборот, оправдывают… Это, с одной стороны, действительно важно, потому что однозначно хороших или, наоборот, плохих людей найти вряд ли получится, и объёмные персонажи, у которых есть и достоинства, и недостатки, в итоге кажутся более живыми. А с другой стороны, я считаю, этим не надо увлекаться. Потому что, например, поступки, в отличие от людей, как раз часто бывают однозначно хорошими или однозначно плохими, и нужно эту разницу между хорошим и плохим подчёркивать, особенно в детской литературе. Иначе границы между ними стираются, и дети перестают понимать, «что такое хорошо, что такое плохо». Согласны ли вы с тезисом поэта: «Но коль черти в душе гнездились, значит, ангелы жили в ней»? В вашей душе когда-либо гнездились черти? Часто ли такое внутри вас происходит, если, конечно, происходит? Нет, не согласна. Мне кажется, из того, что в душе гнездятся черти, совершенно не следует, что в ней обязательно должны при этом жить ангелы, и наоборот. Мне кажется, черти и ангелы могут в душе жить (или не жить) совершенно независимо друг от друга. Честно говоря, у себя в душе присутствия чертей я пока не замечала. Но, может, они просто очень хорошо прячутся? Чёрт их знает, этих чертей…