В этом году 90-летие отмечает народный художник РСФСР, скульптор Александр Бурганов. В залах Российской академии художеств сейчас проходит его ретроспективная выставка. Мы поговорили с маэстро о его творческом пути.
Скульптуры Александра Бурганова вы точно хорошо знаете — он автор памятника Михаилу Лермонтову на Малой Молчановке, знаменитого ансамбля на Украинском бульваре «Аллегория воздуха», «Аллегория воды», рельефов для храма Христа Спасителя, композиции «Полет» в районе Большого Афанасьевского переулка.... Его творческий путь долог, и плодотворности его таланта невозможно не удивиться. Нам удалось поговорить с мастером на открытии его юбилейной выставки.
— Александр Николаевич, вы часто говорили, что каждая экспозиция представляет собой «театр скульптур». Что стоит за этим понятием?
— Для меня каждая выставка — пространство, где скульптуры «играют» свои роли, вступают в диалог друг с другом и со зрителем, выстраивают эмоциональный и философский сюжет. Я организую экспозиции так, чтобы зритель не просто смотрел, а входил в драматургию, переживал путь — как в театре.
— Можем раскрыть творческую кухню — правда ли, что многие образы, как, например, известные скульптуры сфинкса и «Рождение Пегаса», приходили во снах?
— Да, это абсолютная правда. Некоторые образы приходят в грезах удивительно ясно. Сфинкс явился мне вместе с ощущением тайны, невыразимого знания. «Рождение Пегаса» — это вообще образ подсознательного восстания духа, взлета из земной тяжести. Я всегда записываю или зарисовываю образы сразу, как только просыпаюсь. Они не плод логики — это как будто подарки из других миров.
— Считаете ли вы вдохновение чем-то мистическим?
— Вдохновение — это не постоянное состояние. Оно приходит как искра, но без ежедневного труда это только вспышка в пустоте. Я глубоко уважаю ремесло. В мастерской нужно быть, как в храме, каждый день. Оттачивать форму, искать решение. А вдохновение приходит, только когда ты сам готов к встрече с ним.
— В ваших работах повторяются два мотива — руки и драпированные ткани. Что они символизируют?
— Руки — это всегда проявление воли, жеста, чувства. Через них, как мне кажется, проходит внутренняя энергия человека. А драпировка — это форма, скрывающая суть, но в то же время подчеркивающая ее. Она способна создать загадку. Ну а для меня это возможность придать пластике дыхание.
— Фонтаны «Принцесса Турандот», «Пушкин и Натали» на старом Арбате стоят на одном уровне с людьми. Такие объекты часто окружены приметами — например, на счастье нужно прикоснуться к платью Гончаровой. Как вы относитесь к этому?
— Мои работы стали частью жизни горожан, они доступны москвичам и гостям города — это мой подарок столице и дань уважения ее истории и современности. Я убежден, что скульптура должна быть рядом с человеком, приглашать к диалогу, становиться неотъемлемой частью городской среды. А что до примет — пусть будут! Это значит, что произведение стало частью жизни, вошло в ритуал, и мне такое отношение приятно.
— Какая тема, идея или внутренний вопрос занимает ваши мысли?
— Сейчас меня особенно волнует тема «невидимого города» — внутренних состояний человека, скрытых миров. Я все меньше интересуюсь портретной узнаваемостью и больше — архетипами. Что стоит за образом? Что говорит без слов? Хочу создать цикл, где форма будет минимальной, а значение — максимально глубоким. Я всегда считал, что художник не может быть вне общества и его тревог. Искусство, на мой взгляд, существует не только для эстетического наслаждения, но и как средство говорить о времени, о людях, отвечать на важные вопросы эпохи. Я с глубоким уважением отношусь к истории и культуре своей страны, всегда осознавая ответственность художника перед обществом. Моя гражданская позиция строится на уважении к созидательному наследию, стремлении видеть в искусстве не только индивидуальное, но и общественное служение, просветительство. Важно беречь традиции, но и честно высказываться о сегодняшнем — через образ и форму.