Из аспирантов в доставщики: почему выпускники лучших вузов не хотят работать по специальности
По данным ведущего агрегатора по доставке еды, 40 процентов его курьеров имеют высшее образование, схожую статистику предоставляют маркетплейсы. Согласно опросам, многие молодые гуманитарии, естественники и даже «технари» не спешат устраиваться на работу по специальности. Высшее образование сегодня — «застрявший социальный лифт», считают эксперты по рынку труда, а потенциальная надежда науки, гуманитарных знаний, технологий работает «абы где».
Виктор Цой в 1983 году пел: «Я хочу быть кочегаром, кочегаром, кочегаром. Работать сутки через трое, через трое, через трое!»
Тогда у этого выбора был резон — не так давно отменили статью за тунеядство, последние всхлипы издавала цензура, а «поколение дворников и сторожей» как раз выходило на авансцену. К тому времени в полку творческих изгнанников числились плеяды русских мыслителей и литераторов — от Платонова и Солженицына до Саши Соколова. Ну а сейчас-то что?
О возможностях для молодых говорят повсюду — гранты, конкурсы, творческие лаборатории, крупный бизнес то и дело рапортует о новых программах стажировок, но, судя по статистике, ими не спешат воспользоваться: по данным на май этого года, в России более половины выпускников вузов не работают по специальности, а еще 30 процентов вообще трудятся даже не по профилю. При этом в стране сохраняется культ высшего образования, которое часто не пригождается на рынке труда. Как рассказал HR-специалист, эксперт в области управления организациями Максим Недякин, многие идут в вуз просто за корочкой, учебному заведению приятно, когда ему платят. В итоге человек выходит на рынок труда и становится никому не нужным.
Неудивительно, что среди молодежи наметилась новая тенденция — не стремиться ни к карьере, ни к профильному трудоустройству. Причем касается это выпускников самых престижных вузов, которых готовили в науку, гуманитарные области, высокие технологии... На первый взгляд, все просто — зачем сидеть в офисе (редакции, научном институте, музее) за 50–70 тысяч, когда курьер известного сервиса доставки зарабатывает порядка 130 тысяч? Но дело, похоже, не в зарплатах, вернее, не только...
Хостел и Мышиный король
Философия «новых кочегаров» находит отражение в современной прозе «новых тридцатилетних». Например, героиня романа литературного критика Марии Лебедевой «Там темно» филолог Кира «работает с людьми» в хостеле, в ее обязанности входит говорить: «Добро пожаловать к нам, распишитесь здесь и здесь и где галочка, и вот возьмите белье». Интеллектуалка, книгочейка и даже немного снобка Кира испытывает к хостелу что-то вроде энтомологического интереса — примерно как Набоков к бабочкам. «В город, где никто не хочет задерживаться, «гостей» нагнала не потребность в жилье, а нечто другое огромное, полое, выслеживающее по пятам, вынуждающее срастаться как норные мыши хвостами в крысиного короля», — размышляет она. Беседы с несоответствующими ее образовательному уровню коллегами, кажется, вообще «пир духа»: Кира подмечает, что их любимый жанр — разговоры за столом о еде, о рассыпчатой картошечке, о борще в состоянии твердом, жидком и парообразном, о рассыпанной по столу соли — брось щепоть скорей за плечо...
— Работать в хостеле, доставке, маркетплейсе больше не стыдно! Мы свободны от этих нафталиновых комплексов, — поясняет выпускница аспирантуры философского факультета, победительница Всероссийской олимпиады по МХК, «стобалльница» Елена. — Это нормальная работа, которая не требует от тебя ничего, кроме твоего присутствия. Если тебя устраивает график и расположение, остается время на самое главное — чтение, просмотр хорошего кино, написание статей (Елена ведет паблик в соцсетях на темы антропософии и фольклористики, которые в вузе посчитали не мейнстримными).
— Мне нравится свобода, — продолжает собеседница. — Поиск доходного места, карьера и прочий пафос — это изобретенные ценности. Образование все получают для себя — это всего лишь возможность разбираться в интересующей тебя области знаний. Как известно, «если хочешь потерять интерес, начни заниматься этим профессионально». Настоящая увлеченность, особенно в творческих и гуманитарных специальностях, не переносит навязанных схем, порядков, форм контроля. Что касается эмоциональной обстановки и круга общения, то на «простых работах» он даже лучше, там полно таких же студентов, аспирантов, выпускников. Кроме того, если на меня наорет начальница пункта выдачи, я просто развернусь и уйду в другой. Получив работу в какой-нибудь заветной профильной институции, придется все терпеть, — размышляет она.
Выпускник биофака Сергей работал грузчиком, сидел на молочной кухне, раскрашивал гипсовые тарелки, мыл окна в банке, пока не нашел себя в «промальпе» — «друган позвал меня в «промальп» (промышленный альпинизм), где за четыре часа я получил то, что за месяц в школе и на кафедре не зарабатывал. По специальности целых два года — учительствовал в школе и ассистировал на кафедре — «мыл пробирки раствором перманганата калия в серной кислоте, чтобы смыть вообще весь биоматериал, там не должно было оставаться следов ДНК». Помогал научному руководителю, с которым, можно сказать, не сошлись характерами.
— Ученые все немного странные, но это был трэш. Она решила применить метод, которым сопоставляют родство между породами коров, к людям. Сначала у меня не было вопросов, но я прочитал Гумилева и задумался: а что такое этнос, неужели его объединяют генетические маркеры?.. Наука — это большая и неповоротливая машина, институция, — заключает Сергей, — и никому там не нужны твои открытия. Это в лучшем случае подтверждения или коррекции концепции какого-нибудь видного ученого. Если человек думает, что наука — это святое, а сталкивается с бюрократией, он испытывает шок.
Душа просит смысла, карьера подождет
Психологи относятся к максимализму «новых кочегаров» с пониманием.
— Молодость — это прежде всего планы на будущее, а когда предлагают стать винтиком в системе, это вызывает гипертрофированную реакцию протеста, — считает психолог Илья Шабшин. — С возрастом мы учимся воспринимать все не так остро, приходим к пониманию, что иногда разумнее не спорить, на что-то просто не обратить внимания, но юношеский задор, свежесть восприятия, ощущение, что впереди еще много времени и ресурсов, берут свое. Стоит учитывать и то, что сегодня очень поменялась структура возрастного самовосприятия и представления о том, «что когда пора». Среди моих клиентов в последнее время очень много людей за 30, которые думают о том, как сменить профессию. Совсем не обязательно это было невостребованное образование. Есть, например, девушка-айтишник, которая мечтает стать режиссером. И это вовсе не инфантилизм, а большая степень свободы, — говорит Илья Шабшин.
По данным опроса центра дополнительного образования «СНТА», в котором приняли участие более трех тысяч молодых дипломированных специалистов, 40 процентов опрошенных работают в соответствии со своим дипломом, в то время как 45 процентов работают по специальности, которая вообще никакого отношения к полученной ими профессии не имеет, еще 15 процентов сообщили, что полученные знания в их работе востребованы только отчасти.
Образование как застрявший лифт
Психолог-психотерапевт, автор книги «Смелость быть счастливым. Как ценить себя и выстраивать свою жизнь так, как хочется именно вам» Алена Смоткина считает, что «высшее образование никуда не исчезло. Но как социальный лифт оно слегка застряло между этажами».
— Не у всех, но у многих, и молодежь это видит. И тут рождается не лень, а здоровый скепсис и осторожность. Потому что: старые сценарии больше не работают; душа просит смысла, а не просто строчки в резюме. Хочется не просто «куда-то устроиться», а «понять, кто я и зачем я здесь». И это не про лень, не про несостоятельность, а про поиск себя в изменившемся мире. По мнению Алены Смоткиной, логично, что 25–30-летние больше не хотят «жить на работе»:
— Помните, как раньше было модно «не спать, не есть, работать без выходных — зато крутая карьера»? Теперь это называется «невротическое избегание себя через трудоголизм с последующим выгоранием». Молодежь вдруг осознала важное: «никто не оценит ваши бессонные ночи в эксель». Переработки становятся нормой, а не достижением. Здоровье, отношения, радость жизни — утекают, а вместо них остается только зарплата и ДМС. Но самое главное — люди поняли, что не обязаны жертвовать собой ради компании, которая при необходимости просто заменит вас другим. У меня были клиенты, которые приходили уже на грани. Бессонница, разбитая личная жизнь, развод, напряжение после рабочей недели, которое снимается алкоголем, полное отсутствие вкуса к жизни.
И у всех, заключает собеседница, был одинаковый вопрос: «Я так стараюсь, но зачем?»
Кризис или точка взросления
Само понятие «социальный успех» сегодня сильно обесценилось. Одно время, отмечают эксперты, мы слишком увлеклись представлениями о карьере из англоязычных книжек, где success перевели как «успех». У нас он от глагола «успеть» — запрыгнул в последний вагон, поймал щуку, договорился с Коньком-Горбунком, а на языке первоисточника он от слова «сукцессия». Этот термин из биологии означает смену одного биологического сообщества другим на определенной территории во времени. То есть сначала иван-чай растет, потом — березки, а потом — дубы...
Не менее расплывчатым является сегодня и понятие социума. Ведь в пушкинские времена было понятно, общество — это княгиня Марья Алексеевна и князь Мещерский. В советские тоже — это «физики и лирики», работающие в твоем или соседнем НИИ, но что такое профессиональная среда сейчас, когда все то и дело меняется, разваливается на мелкие сообщества, которые потом распадаются, уезжают и дробятся на еще более мелкие? Современный человек подразумевает под социальными достижениями что-то очень расплывчатое. А как только размывается понятие, которым человек пытается оперировать, оказывается, что ему непонятно, куда стремиться.
Алена Смоткина считает, что ситуация усугубляется тем, что в солидные места молодых часто не хотят брать из-за отсутствия стажа и опыта, а «в курьеры» так просто отрывают с руками.
— Если бы мне платили каждый раз, когда я слышу: «Вот учились пять лет, а теперь — никуда не берут!» — я бы уже купила себе отдельный диван для клиентов с кризисом смысла. Да, все так. Сейчас молодые люди учатся, получают диплом, на котором написано «специалист», а рынок им: «Спасибо, обойдемся, у вас нет стажа, а у нас зарплата — 32 тысячи, и хорошо, если с оформлением». А тут рядом — таксист на BMW с доходом под 300 тысяч. Курьер с графиком «2/2 — и хоть завтра на Мальдивы». Косметолог, который за губы берет как за модуль по психотерапии. И все это без диплома. И — главное — с деньгами.
Психологи уверяют: если вы тоже на этом перепутье — это не страшно. Это точка взросления, которая начинается с одного простого вопроса: «А чего я вообще хочу?»
Работа ведь не вся жизнь, а лишь часть. Важная, но не единственная. Если вам не понравились то или иное место, коллектив, сфера — это не каприз, это зрелый и трезвый взгляд. Это про заботу о себе, а не про слабость.
— Многие боятся не самой работы, а… людей. Потому что коллектив — это всегда неизвестность. Можно попасть в поддерживающую команду. А можно — в змеиный угол. Часто у клиентов возникают жалобы: «мне страшно говорить на совещаниях — меня перебивают и обесценивают», «начальник орет — я замираю и не могу ответить», «я не знаю, как себя вести, чтобы не быть крайним». Это не «проблемы с коммуникацией». Это тревожный фон и хронический стресс от небезопасной среды. Эксперты советуют не бояться понимать себя. Ведь иногда нужно поработать дворником, чтобы понять, чего ты хочешь на самом деле. А прежде чем повторно решиться пойти в «большое плавание», стоит снять розовые очки — коллектив и сообщество, к сожалению, не всегда состоят из друзей и единомышленников, и в «кочегарке» в этом смысле ничуть не проще...
ТОЛЬКО ЦИФРЫ
По данным крупного сервиса по поиску работы, за минувший год зарплаты курьеров выросли на 41 процент. Их средняя зарплата в марте 2025 года оказалась на 19 процентов выше, чем у людей, имеющих высшее образование, и на 38 больше, чем у людей без него. В денежном выражении она составляет в среднем 130 тысяч рублей. Для сравнения, у людей с высшим образованием она не превышает 105 тысяч рублей. Опрос показал, что в 32 процентах случаев выпускники принимают решение сменить сферу деятельности из-за низкого уровня зарплаты по полученной специальности, в 27 — они не смогли трудоустроиться. Еще 22 процента поняли, что не хотят работать по профессии, а у 11 произошло профессиональное выгорание.
КСТАТИ
В США, Европе, Латинской Америке и Японии популярно движение NEET — от англ. Not in Education, Employment or Training, или «поколение ни-ни» (исп. ni estudia, ni trabaja). Так называют себя молодые люди, которые не работают и не учатся. По данным Института социологии РАН, поколение NEET составляет заметный сегмент обществ развитых стран — число последователей колеблется в районе 15 процентов, средний возраст — от 15 до 29 лет. Социологи считают, что это явление маркирует сжатие рынка наемного труда, усиление информационного влияния групп, живущих на социальные пособия, приват-ценности сибаритского образа жизни. Ведущий научный сотрудник отдела социальной структуры Института социологии РАН Анатолий Жвитиашвили прогнозирует, что российское общество неизбежно столкнется с проблемой в ближайшем будущем.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Сергей Алхутов, психолог:
— Все устоявшиеся сферы деятельности и их коллективы, будь то НИИ, госструктура, кафедра и даже симфонический оркестр, сидящий в оркестровой яме Большого театра, предполагают устоявшуюся иерархию. Она сформировалась даже в такой молодой сфере, как ИТ — там есть синьоры, мидлы, джуны. Так что старое доброе «тортик принести» актуально всегда, и вовремя поддакнуть начальству — тоже. К сожалению, в вузах почти не знакомят с атмосферой среды, в которой предстоит работать. Потому что, если бы знакомили, половина курса могла бы сбежать сразу. Ну а как еще — «я же гений, а они не ценят». Если вас заботит что-то подобное, поможет известная в нейролингвистическом подходе техника «рефрейминга»: уметь адаптироваться и «быть терпилой» — разные вещи. Тут важнее понять, насколько интересно то, чем вы занимаетесь. А что касается выбора «пойти в кочегары» — это ведь тоже победа, свобода от общества. Молодежь это видит. И тут рождается не лень, а здоровый скепсис и осторожность. Потому что: старые сценарии больше не работают; душа просит смысла, а не просто строчки в резюме; хочется не просто «куда-то устроиться», а «понять, кто я и зачем я здесь». Я часто работаю с такими запросами — потерянность, тревога, ощущение, что «я как будто не туда иду, и не знаю, куда вообще можно». Это абсолютно нормально. И это не про лень, не про несостоятельность, а про поиск себя в изменившемся мире. Иногда, чтобы найти себя, правда, нужно побыть в пункте выдачи. А иногда — в кофейне или курьерской сумке. Главное — чтобы было ощущение, что ты живешь, а не просто выживаешь. И если вы сейчас в этом поиске — не ругайте себя. Это не слабость. Это взросление. Просто другое, более осознанное.