Ему довелось играть и прокуроров, и царей, и вице-канцлеров Российской империи, и следователей, и отставных адмиралов, не говоря уже о полковнике КГБ в "ТАСС уполномочен заявить…" и адъютанта его превосходительства и путешественника Арсеньева. Благородная внешность, выправка, представление о чести. Все это очень помогало. А еще он сохранил настоящий русский театр в Доме Островского. Много лет был худруком Малого театра - театральном островке в Москве, где не любят вычурные эксперименты, где верят слову автора и бережно относятся к смыслам. К слову, 24 июня здесь пройдет Вечер его памяти. Будут коллеги, поклонники, друзья. А еще сыграют фрагменты из самых ярких спектаклей, поставленных и сыгранных Соломиным.
"РГ" предлагает вспомнить, что говорил о театре, молодом поколении и о себе великий артист.
В сценарии "Адъютанта его превосходительства" адресованный мне вопрос изначально звучал иначе: "Павел Андреевич, вы разведчик?" Но мне показалось, что в устах двенадцатилетнего мальчика слово "шпион" будет выглядеть органичнее, о чем сказал режиссеру Евгению Ташкову, и он со мной согласился.
Вот вы как бы в шутку вспомнили крылатую фразу из "Адъютанта его превосходительства", а между тем без этой роли, возможно, не случилось бы и мое участие в фильме "Дерсу Узала".
Куросава увидел меня в "Адъютанте" и без проб позвал играть Арсеньева. В момент, когда проводился кастинг, меня не было в Москве. Я лежал в больнице в Киеве.
Там же, в Киеве, узнал, что знаменитый японец Куросава, незадолго до этого получивший "Золотого льва" в Венеции и "Оскара" в Голливуде, собрался экранизировать книгу Арсеньева с советскими актерами. Помню, подумал: вот ведь повезло кому-то!
Мы ни от кого не защищаемся, мы не допускаем в свой театр сорного, наносного. Александр Николаевич Островский, который был когда-то основным драматургом Малого театра, сказал однажды фразу, которую я часто теперь повторяю, чтобы все помнили: без театра нет нации. Он имел в виду язык. Я очень часто встречаю в нашем театре работников разных иностранных ведомств и посольств, которые приходят к нам на спектакли, чтобы услышать русский язык. Без ложной скромности скажу, что в России это единственный театр, который старается говорить так, как писали русские классики и как звучал раньше русский язык. Это певучий язык, музыкальный. Недаром так много опер у нас и так много великих композиторов русских, взять хотя бы Петра Чайковского, который очень тесно сотрудничал с Малым театром. Кстати, его "Евгений Онегин" впервые был поставлен на сцене Малого театра под руководством композитора.
Химичка Елизавета Ивановна Гувакова понимала, что бесполезно требовать от нас глубоких ответов, дальше формулы H2O мы вряд ли продвинулись, поэтому к доске вызывала редко. Смотрела на мои мучения, затем спрашивала: "Соломин, тебе "тройки" хватит?" Я радостно отвечал: "Конечно, Елизавета Ивановна!" Она ставила оценку в журнал и больше не трогала меня до конца четверти.
Как и Романа Васильевича, химичку у нас боялись даже те, кто хорошо учился. Она была еще завучем.
Всегда думал, что Гувакова плохо ко мне относилась из-за того, что не знал и не понимал ее предмет. А в июне 1952 года получил аттестат об окончании средней школы и побежал на почту - отправить документы в приемную комиссию Щепкинского училища.
Ну, я и рассказал, что собираюсь поступать в Щепку. На меня сильное впечатление произвел фильм 1949 года "Малый театр и его мастера". Я мечтал играть только там! Кстати, недавно, 1 августа, исполнилось 65 лет, как служу подмосткам Малого...
А тогда, летом 1952-го, Елизавета Ивановна внимательно посмотрела на меня и спросила: "Твердо решил стать артистом, Соломин?"
И продолжила разглядывать. "Артистом, значит? С такой рожей?"
А под левым глазом у меня был жировик размером с ноготь. Здоровая такая шишка.
Вот химичка взяла за руку и повела через площадь. Там находился госпиталь Забайкальского военного округа - ЗабВО, где муж Елизаветы Ивановны, хирург по профессии, работал главврачом. Привела в приемное отделение, командует: "Супруга зовите". Ее там все знали. Муж пришел, посмотрел на жировик, сказал, мол, сделаю операцию так, что со временем даже шрама не останется.
В итоге все идеально получилось, видимых следов на лице нет, только в мороз, когда на улице холодно, рубец слегка синеет, проступает под кожей.
Выходит, Елизавета Ивановна верила, что буду сниматься в кино! При всех "тройках", которые ставила из жалости, видела во мне определенные способности.
Специально свои фильмы не пересматриваю. Если только случайно наткнусь, когда в телевизоре каналами щелкаю. "Дерсу" давно не повторяли, хотя таких добрых кинолент у нас мало.
Хотя, не исключаю, попросту брюзжу по-стариковски. У новых поколений свои кумиры.
В школе первым делом учат читать, складывать буквы в слова, а мне кажется, что гораздо важнее объяснить, как самостоятельно думать, чувствовать, переживать.
Об этом, кстати, Арсеньев тоже постоянно писал и говорил. Здесь настоящий корень жизни, а не только в женьшене, который ему Дерсу перед смертью завещал...
Кстати
18 июня на Цветном бульваре откроется выставка, посвященная Юрию Соломину. На тридцати двух уличных стендах можно будет увидеть материалы из музейных фондов Малого театра. Выставка позволяет узнать о первых ролях Юрия Мефодьевича в Малом театре - Пэпино, "Украли консула!" Г.Д.Мдивани; Безайс, "Когда горит сердце" В.П. Кина; Хлестаков, "Ревизор" Н.В. Гоголя. Знакомит со знаковыми спектаклями с его участием "Пучина" А.Н. Островского, "Царь Фёдор Иоаннович" А.К. Толстого, "Дядя Ваня" А.П. Чехова, "Горе от ума" А.С. Грибоедова, а также с культовыми фильмами - "Адъютант его превосходительства", "Летучая мышь", "Обыкновенное чудо", "Московская сага".
В архивных кадрах запечатлена история жизни Юрия Мефодьевича, которую он посвятил сцене, кино, педагогике и художественному руководству легендарной труппой.