"Василия Теркина" поставили в "Мастерской Петра Фоменко"

В "Мастерской Петра Фоменко" обратились к самой знаменитой поэме Александра Твардовского. Его героя - истинно народного и выпадавшего из всяческой казенщины Василия Теркина - когда-то сразу приняли и оценили высоко не только сами фронтовики и простые читатели по всей стране, но и самые известные эстеты. Например, такие разные поэты, как Борис Пастернак и Иван Бунин. Спектакль о том же, о чем и поэма: о непростом пути солдата и силе духа, без которой было не дойти в Великую Отечественную до Победы.

Режиссер Федор Малышев поставил непафосный спектакль "Василий Теркин", и сделал это не просто "к дате". Он не переиначил, не "осовременил", не перемешал поэму с какими-то другими произведениями, как это сейчас модно. Его "Теркин" смонтирован из 30 глав Твардовского - одних чуть больше, из других лишь по несколько строк.

Простого героического парня Теркина поэт создавал как образ собирательный: "Парень в этом роде / в каждой роте есть всегда, / да и в каждом взводе". Вот и в течение одного спектакля главного героя по очереди играют больше десяти артистов - совершенно непохожих друг на друга ни внешне, ни по возрасту. У каждого выходит - в соответствии с задачей и актерской силой - все по-своему. И зрителю, конечно, одни сцены могут показаться более, а другие - менее удачными. Лично мне, не скрою, симпатичнее других показался Теркин, сыгранный актером Дмитрием Рудковым. Чем-то он напомнил Юрия Богатырева, помните такого замечательного народного артиста? У него герой, хотя и балагур, слегка задумчив, будто обращен куда-то внутрь себя. Он ведь и у Твардовского не так уж прост, как может показаться с виду.

Необычны декорации художницы Евгении Шутиной. На сцене никакого реквизита, лишь наклонена огромная деревянная платформа. В ней могут открываться люки, из которых Теркины выглядывают, будто из окопов. Или вдруг она перемещается - то целиком, то по частям, налево и направо. Может даже превратиться в лодку в сцене "Переправы".

Открывается спектакль тремя рассказчицами - юными, как пушкинская Татьяна. Но все стремительно меняется, и вот они по ходу действия уже становятся то санитарками, то медсестрами, а то солдатскими возлюбленными... Самой, пожалуй, запоминающейся стала сцена, где актриса София Лукиных играет Смерть - не страшную старуху с косой, а прекрасную девушку в белом. Вот она ласково, как мать, баюкает бойца своей колыбельной. Вот она манит его, как распутница. А вот накидывает, как петлю, ему на шею свою шаль - и Теркин летит, так, что гулкое эхо несется по залу.

Но Теркина не проведешь. И никакая привлекательная Смерть его так запросто не соблазнит. Не так он прост. Но вот когда убили командира, за которым шли солдаты в бой, - такую горестную песнь исполнит Александра Кесельман, таким пронзительным окажется ее полуплач, что даже воздух в зале содрогнется. Хотя, казалось бы, как может быть такое?

Фольклорных мотивов в спектакле много. Не боевые марши здесь поют, а нежное народное. Бойцы аккомпанируют на ложках. А еще звучит живая музыка - на сцене все время рядом с бойцами музыканты: виолончелист, трубач. И аккордеон актера Дмитрия Захарова играет вальсы.

Единственный в спектакле фриц - карикатурный, будто нарисован Кукрыниксами. Его и укокошили ударом ложки по лбу. Казалось бы, как мог такой нелепый фрик заставить всех на сцене так страдать? Если враг смешон, как он принес всем столько горя? Но это все-таки метафора: нельзя бояться зла, пусть зло боится, ведь оно, в конце концов, перед силой правды и добра. В спектакле у героев нет ни оружия, ни звездочек на погонах, почти не слышно взрывов и стрельбы, и этого совсем не замечаешь: может, режиссер был прав, тут главное кроется не в этой внешней "достоверности".

Дед, прошедший две войны, и Баба переселяются в яму из своей избы, чтобы переждать бомбежку, и как молитву повторяют строки: "Пощади его, снаряд, / в конопле родимой". И их безумно жаль.

Денацифицированные европейцы в многолюдной сцене "На Берлин" расползаются измученной вереницей по домам, повторяя по-русски "спасибо" освободителям. Наши бойцы поднимают встретившуюся мать солдата, и она оказывается в точности той самой героиней знаменитого плаката "Родина-мать зовет". За душу берет.

В финале Карэн Бадалов, игравший генерала, с авансцены смотрит зрителям в глаза и обращается - от автора. Что он увидел в нас, сидящих в зале? А мы - мы его услышали?