Нижегородский омбудсмен Кислицына подвела итоги работы за пять лет

Что делать, если ваши права нарушаются, заявления никто не принимает, и вы остались один на один со своей проблемой? С такими вопросами работает Уполномоченный по правам человека в Нижегородской области, чей пост вот уже пять лет занимает Оксана Кислицына. На эту должность ее избрали в августе 2020 года на заседании областного Заксобрания. О необычных историях за годы работы в ведомстве, семье и планах на будущий год рассказала нижегородский омбудсмен в эксклюзивном интервью сайту pravda-nn.ru. О РАБОТЕ ОМБУДСМЕНА — Оксана Анатольевна, вот уже пять лет вы занимаете пост Уполномоченного по правам человека в Нижегородской области. Как оцениваете свою работу и что было сделано за это время? - Знаете, оценить нашу работу могут только заявители. К нам в орган поступает большое число обращений по самым разным вопросам, и за последние годы их становится только больше. Начинать в новой должности мне было достаточно легко, потому что мои предшественники — Василий Васильевич Ольнев и Надежда Тимофеевна Отделкина — смогли сформировать благодатную почву, хороший коллектив, проработанную юридическую базу. Были заложены правильные, на мой взгляд, близкие по духу взаимоотношения органа и заявителя: постоянные личные приемы руководителем, возможность общения с гражданами… По этой причине особенного в работе аппарата я ничего не меняла. За годы работы мы столкнулись, к сожалению, со многими вызовами. Когда я только пришла, была пандемия коронавируса, самоизоляция, вакцинация, затем началась специальная военная операция, частичная мобилизация. В общем, все это время мы постоянно работаем всё с новыми проблемами и приспосабливаемся к этим условиям, ведь если нашему заявителю плохо, он не знает, куда обращаться, то всегда можно прийти к Уполномоченному, задать абсолютно любой вопрос и либо мы сможем сами разъяснить, как действовать в той или иной ситуации, либо начнем отрабатывать это обращение. В нашем аппарате работают люди, которые любят свое дело: те, кто не любил, ушли. Остались лишь выносливые, которые способны сопереживать. Да и в целом работы очень много, и, если необходимо, мы работаем 24/7, всегда держим телефон рядом, потому что обращения поступают и в мессенджерах, и соцсетях. Я всех сотрудников нацеливаю на то, чтобы не скрывать сотовый номер и всегда оставаться на связи. Не знаю, правильно это или нет, но я благодарна семьям моих коллег за то, что они с пониманием к этому относятся. - До омбудсменства Вы более 20 лет проработали в избирательной комиссии Нижегородской области, были ее председателем. В разговоре вы отмечали, что переход с этой должности на пост Уполномоченного стал для вас неожиданностью. Как вы отнеслись к тому, что Глеб Сергеевич выдвинул вашу кандидатуру в 2020 году? - Есть предложения, от которых невозможно отказаться. Когда-то очень мною уважаемый человек сказал, что, когда ты приходишь на государственную службу, ты государев человек. Куда государство направит — там и будешь работать. И это не обсуждается. Главное, чтобы компетенций хватало. У меня было соответствующее образование: первое я получила в Волго-Вятской академии государственной службы по специальности «Государственное и муниципальное управление», а второе — в нашем Университете Лобачевского. Я всю жизнь хотела получить именно юридическое образование, при этом даже не зная, буду ли когда-то работать в чистом виде юристом или нет. Когда Глеб Сергеевич предложил занять пост Уполномоченного, конечно, это было очень почетно. Если бы мне кто-нибудь когда-нибудь сказал, что я буду работать на месте Василия Васильевича Ольнего, я бы не поверила. Когда я только пришла в Законодательное Собрание Нижегородской области в 1998 году, сразу после института, собеседование со мной проводил он. Я его очень уважаю. Но по началу, конечно, была боязнь. Все-таки 20 лет проработать в избиркоме, знать избирательный процесс, коллег. В этом была сложность, наверное, но было безумно интересно попробовать что-то новое. Конечно, аппарат избирательной комиссии взаимодействовал с аппаратом Уполномоченного. Но все-таки изнутри я эту работу не знала. Потом со временем узнавала все больше и больше эту сферу, а затем начала «наводить красоту». Аппарат Уполномоченного меня хорошо принял: мы смогли выстроить, как мне кажется, доверительные взаимоотношения. Работать с людьми, помогать людям безумно интересно. И ощущения, когда человек пришел с болью, а вышел с решенной проблемой, — ни с чем не сравнимы. Не важно, большой это результат или маленький. В избирательной комиссии мы защищали избирателей, кандидатов, их права, решали какие-то вопросы с их дальнейшим выдвижением и регистрацией. Я много работала с молодежью. А сейчас мы защищаем различные права наших заявителей. В этом и разница. Но я благодарна, что жизнь сложилась таким образом и судьба повернулась так, что я оказалась на этом месте. «Способность к разговору – это уникальный дар, которым обладают люди. Возможность поговорить, изложить свою точку зрения и в дальнейшем зафиксировать ее где-то. Не надо доводить до судов по большому счету« Оксана Кислицына - Как вы работаете с обращениями? С какими вопросами чаще всего к вам приходят нижегородцы? - У нас действует Правило четырех «П»: мы занимаемся Правозащитой (это наша основная функция), Правотворчеством (у нас есть право законодательной инициативы), Посредничеством (так называемые переговоры между органами, людьми, между органом и человеком) и Правовым просвещением (то есть рассказываем о возможностях получения правовой помощи и информации). Согласно статистике, в прошлом году в наш адрес поступило 5 781 обращение, при этом большая часть (свыше двух тысяч) обращений касались защиты прав участников СВО и членов их семей. И с каждым годом число запросов в аппарат растет. И заслуга, как я надеюсь, лежит в том, что о нас узнают всё больше людей. При этом к нам обращаются с самыми разными вопросами: единственное, что еще не обсуждали, наверное, так это космос. Много обращений, связанных с нарушением, по мнению заявителей, прав в судебной и правоохранительной деятельности. Поскольку наш орган является практически единственным государственным органом, который занимается обращением лиц, находящихся в местах лишения свободы, то мы часто получаем обращения от осужденных. Третья категория самых часто задаваемых вопросов — это вопросы пенсионного, медицинского обеспечения, жилищные вопросы. Это расселение ветхого аварийного жилья, получение жилья, положенного по закону, жилье для сирот. - Если брать обращения по правам военнослужащих и мобилизованных, как одну из самых популярных категорий обращений, какие главные проблемы из них можно выделить? - Сейчас полномочиями в этом вопросе по большей части обладает Фонд Защитников Отечества. Но нам поступали и продолжают поступать обращения по пропавшим без вести на СВО, по тем ребятам, которые какое-то время перестали выходить на связь с родственниками. Когда только началась частичная мобилизация, было много вопросов по ней: кто под нее попадает/не попадает, кого можно вернуть, а кого нет. Сейчас на первый план вышли вопросы по мерам господдержки семей военнослужащих, кому их предоставляют, а кому — нет. Очень хорошо помню историю с участником СВО, который оказался дома после обмена военнопленными с Украиной. Это был один из первых нижегородцев, вернувшихся из плена, родственники которого обратились к нам. Мужчина в течение года не выходил на связь. Вернулся он перед Рождеством. Тогда его мама сказала, что это самый лучший рождественский подарок. В таких ситуациях я всегда продолжаю говорить родственникам, что нужно ждать. Потому что самое дорогое для того человека, о котором в какой-то момент ничего неизвестно, понимать, что его ждут. Когда только началась спецоперация, первые нападки пришлись на всех региональных Уполномоченных по правам человека в России. В ночь со 2 на 3 марта 2022 г. телефоны российских омбудсменов опубликовали на украинских сайтах, и нам начали приходить оттуда угрозы: какие-то фотографии, записи, звонки. Эти сообщения до сих пор остались у меня в «Вайбере». Не знаю, почему я их не удаляю, но там совершенно жуткие сцены. Я думаю, что в нашем органе увидели угрозу. Хотя наша миссия – гуманитарная. - Как заявители могут обратиться со своими вопросами к Уполномоченному по правам человека в Нижегородской области? - У нас есть несколько форм обращения: личная встреча, звонок по телефону, обращение через интернет-приемную. Три раза в неделю у нас принимает граждан заместитель Уполномоченного. Это связано с тем, что людям очень важно попасть именно к руководителю. К сожалению, у меня нет возможности ежедневно вести приемы. Поэтому было решено сделать такие встречи с заместителем. Кроме того, принимает по графику руководитель аппарата и сотрудники отделов. В прошлом году, например, более 55% обращений были приняты по телефону. Мы видим, что такой формат больше всего удобен гражданам. После того, как мы получили обращение, то смотрим, что с ним делать по существу. Иногда оказывается достаточно разъяснения законодательства, куда человеку можно обратиться по его вопросу или что ему нужно для защиты его прав. Бывает, хватает простого разговора, и заявитель сам снимает те вопросы, которые, может быть, были необоснованны. Если же было зафиксировано нарушение прав человека, то мы можем перенаправить обращение в тот орган, который, по нашему мнению, нарушил, уже с нашим обращением или рекомендациями. Часто приходится прибегать к помощи надзорных органов – например, прокуратуры или Госжилинспекции Нижегородской области. Мы с ними плотно сотрудничаем. Порой работа с обращениями доходит и до суда. - А бывает такое, что помочь в решении вопроса не может даже надзорный орган и приходится обращаться к вышестоящему руководству? - Такие случаи бывают. У нас есть замечательный Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации Татьяна Николаевна Москалькова, которая обладает своим законодательством. Мы, региональные Уполномоченные, не являемся нижестоящей структурой, но находимся во взаимодействии. Законодательство дает право федеральному омбудсмену работать с уже вступившими в законную силу судебными приговорами, запрашивать материалы уголовного дела – чем не обладают региональные Уполномоченные. Татьяна Николаевна может обращаться в Верховный суд или вносить предложения по изменению федерального законодательства. Хотя случаи по изменению федерального законодательства были и в нашей практике. Например, в исправительной колонии находился индивидуальный предприниматель, который, даже несмотря на не свободу, должен был платить налоги, хотя бизнес фактически не вел. При этом закрыть ИП он не мог из-за того, что начальник колонии не имел право завизировать ему заявление о закрытии бизнеса, подтвердить, что он находится в местах лишения свободы. Тогда он обратился к нам в Аппарат, а мы, в свою очередь, с депутатами Законодательного Собрания инициировали изменения в федеральный закон, по которому сейчас находясь в колонии, человек имеет возможность закрыть свое ИП. Есть у нас примеры по внесению изменений в законодательство, например, связанные с получением материнского капитала, региональных мер поддержки участникам СВО и другие. ОБ ИНСТИТУТЕ УПОЛНОМОЧЕННОГО В РОССИИ — Зачем нужен Уполномоченный по правам человека в России? - У нас совершенно уникальный орган. В каком плане? У каждого органа исполнительной власти есть определенный круг полномочий, есть свое законодательство. Не может, например, министерство здравоохранения рассматривать социальные вопросы, связанные с работой человека. Наш аппарат может помочь решить разные вопросы в комплексе. Например, нижегородец в силу мошеннических действий лишился жилья, попав в сложную ситуацию, часто отпрашивался с работы — работодатель разозлился, уволил его с работы, а на фоне всего этого у мужчины было подорвано здоровье и он обратился в поликлинику, где он в течение длительного времени не мог записаться к нужному врачу. С такой «биографией» мужчина может обратиться к Уполномоченному – мы выясним, в какой части были нарушены его права: в жилищном вопросе, трудовой деятельности, оказании медицинской помощи, а также окажем содействие при взаимодействии с правоохранительными органами. Поэтому, наверное, люди и обращаются к нам, потому что понимают, что в полном объеме ответы на все свои вопросы можно получить здесь, в «Едином окне». - Из всего вышесказанного создается впечатление, что главное в работе Уполномоченного по правам человека – это терпение. А на ваш взгляд, какими качествами – внутренними и профессиональными – должен обладать омбудсмен в России? - Слушать, слышать, верить. В каждое дело стараюсь погружаться. Я не говорю, что в каждое — как в омут, с головой. Важно понимать, что правды всегда две, и в каждой ситуации ответить себе, веришь ты этому человеку или нет. В практике встречаются, к сожалению, случаи злоупотребления правом, поэтому важно прислушиваться к своему чувству и к своим сотрудникам. Вообще, когда я начинаю работать с обращением, я верю всем. Это минус, но очень хочется надеяться, что взрослый человек, обращаясь куда-то в органы, должен осознавать, что все его слова будут проверены. Однако не все отдают в этом отчет: особенно это видно, когда рассматриваешь дела, связанные с уголовным судопроизводством или когда происходят какие-то ссоры, например, между соседями. Был такой интересный случай в моей практике. Приходит заявительница, ей нужно узаконить переоборудованную часть дома, но разрешения на реконструкцию в администрации она не получала. Ее соседям не нравится, что дом перестроен. Я зову своих сотрудников, чтобы обсудить это обращение, приходим к выводу, что соседи по закону правы. «Юридически эти соседи все сделали правильно, наверняка обращались к грамотным специалистам», — решили мы. Позже оказалось, что четыре года назад эти соседи обращались к нам за помощью, чтобы переоборудованную часть дома нашей сегодняшней заявительницы признали незаконной. Одна из сотрудниц вспомнила всю историю: «Слушайте, это же мое обращение, то есть теперь нам нужно сказать, что я была не права тогда?» Так что, бывает, до таких смешных вещей порой доходит. Поэтому соседские споры я не люблю. - Какое будущее у Института Уполномоченного в России? - Я была бы очень счастлива, если бы обращений у нас было как можно меньше. Тогда можно было бы считать, что права граждан не нарушаются и нет проблем. Но это, конечно же, утопия, которой никогда не будет. Я думаю, что наш Институт всегда будет востребован. Люди всегда будут искать помощи и защиты. И влиять на это будут постоянно изменяющиеся условия нашей жизни. Вспомните хотя бы ковидные годы. Еще до этого нельзя было и представить возможности удаленной работы. Я и сама столкнулась с таким: на предыдущем месте работы у нас была прекрасный юрист, которая была вынуждена уехать в другой регион. Возможность работать дистанционно, оборудовать рабочее место – все это можно было сделать, но нормативно это не было закреплено в 2019 году и не нашло поддержки. А затем случился 2020 год, и удаленная работа стала нормальным явлением. Поэтому наш Институт, я думаю, будет развиваться в соответствии с теми запросами, которые будут исходить от государства и общества.- Какие самые необычные и сложные ситуации попадались в вашей практике? - Мы отрабатываем большое число жилищных обращений. Вообще это очень актуальная и болезненная тема. Например, для детей-сирот или расселение ветхого аварийного фонда. Люди, растущие в семьях, глядя на родителей, узнают многое о нашем мире. Те же дети, которые выросли в детдомах, часто о каких-то вещах не знают. Так происходит с сиротами при получении жилья от государства. До 23 лет они должны обратиться в органы местного самоуправления, чтобы проверить, закреплено ли за ними жилье, и в каком оно состоянии. Часто в нужные сроки это не делается. Если жилое помещение отсутствует, либо непригодно для проживания, необходимо будет обращаться в суд из-за пропуска срока, но как человек, которому не объяснили этого, сам пойдет в суд? Он попросту может лишится положенного ему права. Поэтому я всегда призываю заявителей не бояться защищать себя и свои права, писать обращения в органы, которые их нарушают. При этом бежать сразу в юридическую организацию, платить деньги точно не нужно. У нас в регионе очень хорошо, на мой взгляд, выстроена государственная система оказания бесплатной юридической помощи. Надо этим пользоваться. Хочу отметить, что, к сожалению, встречаются случаи некачественной правовой помощи за большие деньги. Мы уже не раз встречались с такими юридическими фирмами. В прошлом году были закрыты две подобных организации. От них приходили обращения, за которые такие юристы брали с заявителей от 25 до 200 тысяч рублей. А в обращениях, по сути, нашему Аппарату сообщали, что мы должны защитить права людей. Еще одна история, которая мне запомнилась, была связана с одинокой пенсионеркой, которая оказалась никому не нужной. Ее нашли наши волонтеры в ужасных условиях: жилье было непригодно для проживания, а сама бабушка передвигалась на коленях из-за артроза нижних конечностей. Мы помогли бабушке получить нормальное жилье, перевезли ее туда, она получила медпомощь и была прооперирована, и теперь может ходить самостоятельно. У нее нет родственников. И от этого всегда одновременно грустно и страшно: куда обращаться человеку за помощью, если никого нет рядом? А вот другой случай. Звонит заявительница, говорит, что у нее умирает муж, уже полгода у него держится температура, диагноз поставить не могут и в больницу не кладут. Мы смогли помочь госпитализировать мужчину в медучреждение. Там ему сделали операцию на сердце, и он остался жив-здоров. Здесь большая заслуга моих сотрудников, которые буквально в ручном режиме отрабатывают обращения. Также был мужчина, которого за незначительное нарушение миграционных правил, хотели депортировать из России в Казахстан. Между тем, нижегородец вместе с супругой проживал более 20 лет в нашем регионе, трудился на одном из предприятий электриком, платил налоги, закон не нарушал, а с Казахстаном его ничего не связывало. В итоге мы смогли отстоять его права в суде, и он остался жить в России. Конечно, есть какие-то вещи, которые нам не удается решить. Очень сложными являются вопросы семейных отношений, например, когда один из родителей, находящихся в разводе и проживающий с ребенком, настраивает ребенка против второго родителя. О СЕМЬЕ И ХОББИ — В начале интервью вы говорили, что быть омбудсменом – это находиться на связи 24/7. Хватает ли у вас времени на любимые хобби? И как обычно проводите выходные? - С этим есть проблемы – хоть к Уполномоченному обращайся (смеется). Конечно, времени критически ни на что не хватает, приходится работать по ночам. Так, наверное, у всех сейчас. Выходных практически не бывает. У меня есть муж, двое детей. Поэтому я очень люблю быть дома вместе с ними. А если еще удается куда-то всем вместе выбраться – это вообще настоящее счастье. К сожалению, дети очень быстро растут, и постоянно приходится выбирать. Вот и в этот раз должна была в выходной ехать в Москву на мероприятие, но решила все отменить и сходить на отчетные концерты своих сыновей, конец учебного года же. Они у меня в театральную студию ходят, младший посещает шахматную секцию, занимается танцами. Мальчишек часто надо возить на конкурсы и соревнования – к счастью, муж выручает. Ему по началу непросто было, но со временем он смирился. После работы я всегда проверяю уроки и только потом сажусь за свою работу. Вы знаете, наверное, это счастье – иметь любимую работу. Начинать рабочий день и видеть, как твои коллеги приходят на работу с улыбками и уходят с ними. Даже если заканчивают очень поздно. Все понимают, что, если завтра нужно решить какую-то задачу, то они разберутся с ней сегодня же. Ведь часто от нас зависит, как сложится жизнь заявителя в дальнейшем. Всегда есть те, кому намного хуже, чем нам. И я часто привожу в пример своим сотрудникам наших заявителей: какие непростые ситуации они переживают и с каким достоинством из них выходят. Я просто преклоняюсь перед людьми с внутренним стержнем: это очень не просто – пережить ситуацию, которая, например, изменила в корне твою жизнь, принять ее и в последующем быть полезным для общества, для своей семьи. «Помогать — это здорово. Серьезно« Оксана Кислицына - А ваши дети понимают специфику вашей работы? - Конечно, работа родителей всегда накладывает отпечаток на детей. Мои уже научились отстаивать свои права: например, телефон, который был куплен на накопленные деньги сына, уже не отберешь в качестве наказания, это его собственность. А еще у старшего сына любимый предмет – обществознание. Не знаю, как у них дальше сложится жизнь, хотелось бы, чтобы они выбрали профессию по душе. Поскольку я мама, которая всегда на работе, у нас все кружки, на которые мы ходим, находятся в пределах доступности, у нашего дома. Что у нас около дома есть, туда и ходим. Причем это было как со старшим, так и с младшим. - Оксана Анатольевна, а кем вы хотели стать, когда вырастете, в детстве? Представляли ли себе, что ваша работа будет связана с защитой прав людей? - Вообще нет. В детстве я мечтала стать учителем начальных классов – по примеру своей бабушки. А потом захотела стать юристом. Во время поступления в ННГУ я плохо написала диктант, на тройку, это вообще была настоящая трагедия для меня, и не пошла сдавать остальные экзамены. Но сдала экзамены в Академию госслужбы – и очень этому рада. В ВУЗе у нас было конституционное право, трудовое, уголовное – везде были сильные преподаватели. Потом я осталась на кафедре экономической теории и защитила там диссертацию. На работу в Законодательное Собрание Нижегородской области я пришла сразу же после получения диплома. - А вот эта тяга к юриспруденции – откуда она? - Не знаю. Возможно, из школы. Я всегда считала, что стороны должны уважать друг друга, слушать и говорить правду. Мой папа – инженер, мама – экономист, так что в семье юристов не было. - У вас есть хобби? - Я очень люблю заниматься домашними делами. Серьезно, я обожаю это делать. Раньше я собирала статуэтки – их у меня очень много. Еще 20 лет назад на свадьбу тамада подарила нам маленькую статуэтку жениха и невесты, и с тех пор я начала их коллекционировать, стеллаж в доме ими заставила. Потом, когда появились дети, многие фигурки были разбиты и разобраны детьми по частям. Спортом не занимаюсь, времени нет, но очень хочу. Для меня все-таки большое счастье – это посидеть дома с детьми. Такое не часто удается. Обожаю водить мальчишек на соревнования, ждать их оттуда, радоваться их успехам. А еще я люблю цветы. Вот те, что в кабинете у меня стоят, их принесли мне из избиркома. Некоторые были загибающиеся, я уж думала, так и умрут, а они снова начали расти. Дома у меня тоже много цветов. Сейчас муж зовет съездить в экспедицию по поиску и увековечиванию памяти бойцов, погибших в годы Великой Отечественной войны. Он вместе со старшим сыном ездил, вернулся в полном восторге. Так что, если получится, и я там побываю. - В этом году истекает срок ваших полномочий. Уже думали, чем будете заниматься дальше? - Строить планы, пока, не могу. Знаете, для меня очень важно, чтобы наш Институт Уполномоченного не стоял на месте. Мы должны постоянно развиваться, идти в ногу со временем, внедрять что-то новое – иначе просто не получится эффективно защищать права граждан. Что будет если я останусь? Хотела бы создать Молодежный совет при Уполномоченном, куда бы вошли активные ребята с современными взглядами. Несомненно, надо уделять еще больше внимание наиболее незащищенным нашим заявителем. Тем, кому особенно трудно добиться справедливости самим. Хочется, чтобы в Нижнем Новгороде появился Центр для граждан с ограниченными возможностями. Чтобы ребята с различными нарушениями здоровья могли собираться, знакомиться, играть в настольные игры, вместе проводить время. Знаете, такой Центр не по принуждению, а от души и сердца. Мы с коллегами когда-то придумали слоган нашего института: «Работаем по Закону, во имя Справедливости». Очень хочется, чтобы наш орган продолжал работать именно с этим посылом. - В завершение интервью поделитесь вашей мечтой. - Наверное, как и все мамы, я мечтаю, чтобы мои дети были здоровы и счастливы, чтобы в жизни у них все сложилось. Я не из тех людей, которые мечтают о чем-то несбыточном. Наверное, мы все имеем одну мечту – мирное небо над головой и чтобы родные и любимые были рядом.