Брат Егора Летова музыкант Сергей Летов рассказал о поездке в ДНР

Не так давно Сергей Летов побывал в столице ДНР, где участвовал в двух показах моноспектакля «Мистерии преображения». После возращения в Москву известный саксофонист, импровизатор, руководитель ряда музыкальных проектов, старший брат Егора Летова поделился с «МК» впечатлениями от поездки и встречи с донецкими зрителями, отмотав клубок истории знакомства с регионом на полтора десятка лет назад.

— Сергей Федорович, насколько трудным был переезд с «материка» в Донбасс?

— Путь был относительно несложным: я ехал через Ростов-на-Дону: до Ростова от Москвы на поезде, дальше меня подвезли на машине до Донецка и так же обратно.

— Сколько дней провели в ДНР?

— Неделю, с 12 по 19 мая.

— Насколько я понимаю, вы отвечали за музыкальную составляющую одного моноспектакля, показанного на двух разных площадках.

— Да, сначала мы сыграли «Мистерии преображения» Сергея Шаталова (донецкого поэта и режиссера, см. «МК» от 24 сентября 2024 года) в стенах Донецкого технического университета. А затем — в «Донецком новом театре» (первом негосударственном театре ДНР) на бульваре Пушкина.

— Часто ли вы бываете в Донецке? 

— Какой-то особой регулярности нет: в 2025 году это был второй приезд, потому что в марте вместе с Николаем Бичаном (композитором и аранжировщиком) мы играли в местном клубе программу, посвященную Егору Летову.

А во время предыдущей поездки ДНР еще не была признана Россией. Тогда я привозил в Донецкую филармонию концерт и музыкальное сопровождение к немому фильму 1911 года «Оборона Севастополя».

— Насколько сложно было работать с Шаталовым? Вы играли на музыкальных инструментах параллельно с его исполнением собственного моноспектакля? Правильно ли я понимаю формат творческого сотрудничества?

— Да, я обеспечивал музыкальное сопровождение. Такими вещами я занимаюсь часто, например, играю в Москве в четырех спектаклях именно так.

— Музыкальный компонент делался вами заранее — Сергей Шаталов перед премьерой прислал вам текст и вы его заполнили звуками? Или же в значительной мере это была импровизация?

— Шаталов присылал мне в течение какого-то времени несколько все более и более продвинутых версий. Последняя была версией номер 9. Отпечатанный на принтере и присланный мне вариант, к которому я готовился, был не последним. (Смеется.) На месте оказалось, что есть новая редакция, мы ее вместе обсудили, что-то подсократили и представили зрителям. Импровизация присутствовала, но на уровне фактуры. Весь спектакль у меня размечен по репликам. Иногда автор-исполнитель слегка отклонялся от курса, но в общем я ориентировался, поскольку мы проводили репетиции. И мне было понятно, когда включать фонограмму, подготовленную заранее, с помощью педали-лупера, а когда играть вживую: на саксофоне-теноре и электронном духовом синтезаторе Roland Aerophone Prо.

— Сколько лет вы знакомы с Сергеем Шаталовым? Расскажите о ранних эпизодах сотрудничества?

— На самом деле в плане творчества это наш совместный проект. Знакомы мы примерно с 2011 года. Тогда в Донецке проходил небольшой фестиваль, в рамках которого я сопровождал немое кино, играл сольный концерт и так далее. Но первое знакомство и главное воспоминание — о том, как мы вместе поехали куда-то на север тогда еще Донецкой области к меловым горам (в село Белокузьминовка под Дружковкой, где расположен геологический памятник мезозойской эры. — И.В.). В автобусе Шаталов рассказывал истории, напоминающие «Мистерии преображения». Плюс в 2013 году мы встречались в Крыму на международном Боспорском форуме.

— В Донбасс стало «модно» ездить после Русской весны и особенно с началом СВО, но вы делали это за несколько лет до указанных событий.

— Первая поездка состоялась в 2010 году — я участвовал в проекте местной постпанк-группы «Комплексная бригада Цирроз».

Кроме того, я побывал с коллективом «Фарфор» на донецкой родине пионера русского кинематографа Александра Ханжонкова.

Как вы помните, «Оборону Севастополя» создавали двое — Ханжонков и Василий Гончаров из Воронежа. Я бывал в Воронеже, и логичным было побывать и в деревне Ханжонковка (совр. Нижняя Крынка) под Макеевкой, где родился Александр Алексеевич. И попал я туда почти случайно: навигатор тогда дал сбой и направил нас в Донецк по разбитым дорогам через Ханжонковку.

— Вы видели мирный Донбасс и сегодняшний: насколько разительна разница?

— Наиболее сильные разрушения я увидел в 2020-м. Меня возили к Донецкой торгово-промышленной палате, на Киевский проспект, показывали подорванный автомобильный мост по направлению к Донецкому аэропорту. Я все это запечатлел и показывал коллегам, причем многие из тех, кто сегодня оказался патриотом, убеждали меня, что ездить в ДНР не нужно.

— Что вы можете сказать о донецких зрителях, что увидели в глазах дончан?

— Люди Донецка поражают жизнерадостностью и стойкостью. Там же тяжелейшие бытовые условия: несколько лет нет воды, то есть она есть, но в разных районах в разном количестве. Мало кто на это обращает внимание, но в столице ДНР крайне мало предприятий общественного питания. Думаю, это связано с непостоянством проточной воды — как посуду мыть? И, конечно же, влияют на ситуацию обстрелы. Я пытался найти столовую при Донецкой консерватории, которая в Интернете высвечивалась на онлайн-карте. Она располагается за новым планетарием, но оказалось, что он полностью разбомблен.

Репетировали мы в стенах вуза в центре города. Вокруг там множество исторических дореволюционных зданий, и почти в каждом есть следы попадания в крышу или в верхние этажи. Но если погулять по главному бульвару города, тебе навстречу будут идти улыбающиеся люди, будто никаких военных событий нет, хотя именно на бульваре Пушкина в результате теракта был убит первый глава ДНР Александр Захарченко. Донецкие зрители очень тактичные, внимательные, даже студенты-«технари», которые, может быть, не самые большие поклонники поэзии Иосифа Бродского, включенной в спектакль, и театрального искусства в целом. Но они пришли, внимательно слушали, а в конце подошли общаться и фотографироваться.

P.S. Сергей Шаталов считает, что законы метафизики могут спасти людей, находящихся между жизнью и смертью. Театр он рассматривает в качестве инструмента арт-терапии, но речь здесь не только о физическом оздоровлении, но и об исцелении души.