Об экономическом насилии говорят реже, чем о физическом или эмоциональном. Несмотря на это, финабьюз остается одним из главных орудий домашней тирании. Финансовый абьюз — это способ удержания партнера и контроля над ним, подразумевающий как манипуляцию его доходами и расходами, так и полное лишение доступа к деньгам. Специальный корреспондент «Ленты.ру», поговорив с экспертами и теми, кто сам подвергся финабьюзу, попробовал разобраться, как россиянок лишают права тратить собственные деньги и можно ли им помочь. Оказалось, эта проблема волнует не только правозащитников, но и банкиров, а неспособность государства помочь жертвам, находящимся в зависимом состоянии, замечают даже научные сотрудники вузов МВД. ***

«Елена, почему ваш муж пользуется вашим банковским приложением? Это же... просто невозможно, — удивлялся сотрудник банка. — Это финансовое насилие». Собеседница «Ленты.ру» вспоминает, что ничего тогда не ответила, зато ее муж Кирилл, который пришел вместе с ней, чтобы восстановить приложение на телефоне, накинулся на молодого сотрудника банка со словами: «А это не ваше дело, молодой человек! Вы не оборзели тут все? Я напишу жалобу».

Однако вместо жалобы Кирилл лишь схватил жену за руку и вывел на улицу. «В тот момент я смолчала, но как будто бы проснулась и крепко задумалась о том, что вообще происходит в моей жизни», — рассказывает Елена. По ее словам, на тот момент она уже несколько лет жила как бесправная прислуга. И хотя Елена не только тянула на себе все домашнее хозяйство и детей, но и работала, доступа к деньгам у нее не было. Более того, она даже не знала, сколько зарабатывает и куда расходуются деньги.

«Какое-то время я даже своего телефона не имела! Но самое страшное, что я считала, что все нормально», — признается Елена. И произошло это плавно, как бы само по себе. «Вконец отупела, пока сидела дома» Елена родилась и выросла в Москве, получила высшее экономическое образование. Отношения с отцом у нее были сложные, но эту проблему, как ей казалось, она решила, когда съехала от него и стала жить с Кириллом — однокурсником, покорившем ее своей внимательностью и заботливостью. Сначала они снимали квартиру, но когда поженились и родили ребенка, то купили собственное жилье в ипотеку.

Кирилл работал с утра до ночи. Стал жестким, закрытым. Требовал, чтобы все траты в доме были сокращены до минимума. Я понимала, почему так происходит, и шла ему навстречу Елена

Из декрета Елена так и не вышла — муж попросил уволиться, чтобы ему не беспокоиться о домашних делах и детях. Ведь он целиком посвящал себя работе в большой престижной компании. Затем Кирилл под предлогом выплаты кредита взял под контроль траты Елены, стал вести учет покупок. Для этого ей приходилось присылать мужу все чеки из магазинов и возвращать сдачу. «Если ты будешь меня слушать, то мы скоро закроем ипотеку», — уверял Кирилл.

Постепенно Елена перестала покупать вещи для себя — одежда приходила в негодность, у смартфона треснул экран. Заменить его она не могла, как и купить новые джинсы. Детям тоже почти ничего не покупали. У Кирилла же гардероб регулярно обновлялся. «Я работаю с людьми, а ты-то дома сидишь. Потерпи», — улыбаясь, говорил он.

40 % российских мужчин, опрошенных МГУ, считают, что содержащий супругу муж может запретить ей работать и в целом имеет власть над ней

Кроме того, Елена оказалась практически в полной изоляции — с родителями она почти не общалась из-за обиды отца, а с подругами и вовсе перестала видеться. Кирилл говорил, что если она станет гулять с подругами, пока он все время проводит на работе, то это будет нечестно. Да и денег на досуг жены в его расчетах не было. Когда Елена пыталась расспросить Кирилла, как там их ипотека и скоро ли удастся ее закрыть, он накричал на нее, обозвав дурой. «Вконец отупела, пока сидела дома», — заявил он жене. В слезах Елена убежала из квартиры, но утром вернулась, осознав, что Кириллу не с кем будет оставить детей: его родители живут в нескольких тысячах километров от Москвы.

После этого случая Кирилл уже не ругался на жену. Он заявил, что у Елены случился нервный срыв из-за новостей про СВО — это было в 2022 году. Вскоре Кирилл предложил ей, чтобы «занять голову и заработать на модный прикид», устроиться на удаленную работу в магазин его друга — заполнять карточки товаров.

Деньги за работу Елены ее муж стал получать сам, ведь так «другу проще уходить от налогов, да и деньги небольшие». Какое-то время пересылал определенные суммы, даже не требуя отчета за них, а потом перестал

Вскоре Кирилл объявил, что его увольняют, так как фирма была связана с иностранным бизнесом, покинувшим Россию. В то же время родители Елены вышли на связь и рассказали о смерти бабушки. Ее квартиру они решили сдать, а часть денег пообещали пересылать дочери. После этого у Кирилла пропал телефон. Покупать новый он не спешил, чтобы сэкономить, и «на время» забрал смартфон Елены, спросив пароль от банковского приложения. Ей же он выдал старый кнопочный телефон, лежавший у них дома. «Каждый день он говорил "комплименты", что я стала лучше выглядеть без смартфона. И я ему верила. Мне действительно стало очень спокойно», — вспоминает Елена. Фотографировать чеки и отчитываться за походы в магазин как прежде она уже не могла, поэтому за покупками супруги ходили почти всегда вместе. Кирилл регулярно говорил Елене, что она «живет при коммунизме, забыв о деньгах». Пока приложение банка не слетело со смартфона Елены. Чтобы установить его снова, паре пришлось обратиться в банк, где у Елены случилось прозрение.

Первым шагом Елены после слов сотрудника банка о финансовом насилии стал звонок родителям, хотя общение с отцом давалось тяжело. Затем началась работа с психологом и юристом. В итоге дело постепенно дошло до бракоразводного процесса и переезда в оставшуюся от бабушки квартиру. Некоторое время спустя Елена узнала, что у Кирилла была любовница, которую он фактически содержал. А работал он, оказывается, не с утра до ночи, а как все — с 9 до 18 часов. Сейчас Кирилл не платит алименты и говорит, что Елена забыла про «прежний коммунизм». «Только дети-то тут при чем?» — возмущается собеседница «Ленты.ру». «Злоупотребление внутри семьи» О проблеме финансового абьюза говорят не только правозащитники, юристы и психологи, но и банковские служащие. IT-инструменты позволяют им анализировать финансовое поведение клиентов, используя большие объемы данных о том, как, когда и от кого они получают деньги, а также куда и для чего их переводят. Банки опасаются оспаривания этих операций и других последствий, которые могут отразиться на их работе. Несколько лет назад сотрудники одного из крупнейших банков в России не только в собственных интересах, но и в интересах клиентов создали алгоритмы, регулирующие возможности выпускников детдомов распоряжаться накопленными на их счетах средствами, потому как те часто становились жертвами мошенников. Затем взялись за другие группы риска, проводя исследования, создавая инструкции для сотрудников банковских отделений. Сейчас существуют алгоритмы и в вопросах финабьюза, но применяются они без особой огласки, так как порой имеют под собой спорные с точки зрения закона основания.

«В России мы первыми стали раскапывать эту тему. Речь не о мошенничестве, а именно о злоупотреблении внутри семьи, — говорит сотрудница банка Екатерина. — Финансовое насилие, эксплуатация, абьюз. Многие зарубежные банки этим занимаются. Работают с клиентами, которые в такие ситуации попали. Знают, как им помочь. У сотрудников есть алгоритмы»

Однако в российском публичном правовом и общественном поле проблема финансового абьюза, как и домашнего насилия в целом, продолжает оставаться своего рода «слоном в комнате», которого принято не замечать.

Что такое экономическое насилие Экономическое насилие — это распространенная практика для получения власти и контроля над зависимым человеком. Как правило, этот вид насилия применяется в том числе к беременным женщинам, женщинам с детьми и к самим детям, но он может коснуться кого угодно, как и любой вид домашнего насилия. Экономическое насилие может выражаться следующим образом: партнер запрещает работать и учиться, отбирает деньги, пособия, выплаты и ограничивает доступ к деньгам или финансовым аккаунтам, отказывает в приобретении необходимых вещей, таких как продукты, одежда, лекарства, единолично принимает финансовые решения, которые важны для всей семьи, и не позволяет получать или использовать кредитные или банковские карты.

«Экономический рычаг как шантаж или месть» Экономическое насилие, наряду с физическим и психологическим, присутствует в большинстве дел, которые ведут юристы Консорциума женских неправительственных объединений. «В первую очередь речь идет о бракоразводных процессах, где дети остаются жить с матерью и годами не получают положенные по закону алиментные выплаты, — рассказывает Татьяна Белова, юрист, президент Консорциума женских НПО и автор Telegram-канала "Она была права". — Как правило, агрессоры не скрывают, что используют экономический рычаг как шантаж или месть».

Так, жительница Архангельска годами Бийске, где женщина ушла от мужа из-за страха за свою жизнь и жизнь детей. Бракоразводный процесс шел долго. Она подала на алименты, но мужчина не выплачивает их с 2020 года. Задолженность перед детьми превысила миллион рублей. Белова и ее коллеги получают такое количество обращений от женщин, не получающих алиментов и находящихся в состоянии острой финансовой нужды, что создали специальный генератор документов, необходимых для взыскания алиментов, расчета задолженности и привлечения должника к ответственности. Экономическое насилие, как отмечает юрист, распространено и в партнерских отношениях, особенно если женщина не работает или беременна. Кроме случаев как у Елены, когда муж завладевает смартфоном с доступом к финансам жены, распространены и случаи оформления на жертву кредита. «К нам обращаются женщины, которые брали кредит на свое имя под давлением мужа, в том числе под угрозой физического насилия», — говорит Белова.

Также она знает немало громких публичных дел, когда женщина годами работала на мужа, вкладывала свой капитал при становлении бизнеса и не получала зарплату, веря, что у них все общее. А при разводе теряла все, так как доверяла партнеру и не вникала в юридические тонкости. Причем в некоторых случаях информацию о реальном положении дел от нее скрывали намеренно.

Чаще всего разрешить эти ситуации удается только в суде при помощи адвоката или юриста, так как договориться с агрессором в ситуации насилия невозможно Татьяна Белова президент Консорциума женских НПО

«Такой практики у них не сложилось» В российском Уголовно-процессуальном кодексе (УПК) есть упоминание о зависимом или беспомощном состоянии (часть 4 статьи 20). Государство признает, что человек, находящийся в зависимом положении от агрессора, не может сам пойти и подать на него в суд и защитить свои права. На помощь жертве должны приходить правоохранительные органы. Однако на практике эта норма не работает так, как должна. И указывают на это даже ученые из ведомственных вузов МВД. В своей статье, посвященной тому, как характеризуется зависимое состояние, из-за которого человек не может защитить себя сам, кандидат юридических наук Ольга Кайгородова из Тюменского института повышения квалификации сотрудников МВД приводит пример из практики, который показывает, что полиция и прокуратура бессильны помочь даже в довольно простой и понятной ситуации.

Подозреваемый А. нанес телесные повреждения потерпевшей К. 1939 года рождения, инвалиду детства (инвалидность II группы). В силу возраста, состояния здоровья и полученных телесных повреждений К. не смогла выйти из дома, чтобы обратиться за помощью. Заявление от К. было принято, судебно-медицинского эксперта привезли к ней домой, так как она не смогла спуститься со ступенек, хотя передвигаться по дому к тому времени уже была в состоянии. Правоприменительные органы на предложение возбудить уголовное дело по факту нанесения побоев К. на основании ч. 4 ст. 20 УПК РФ пояснили, что такой практики у них не сложилось.

Казалось бы, более ощутимого и легко доказуемого определения зависимого состояния, как состояние материальной зависимости, не придумаешь. В отличие от психологической зависимости, для подтверждения которой необходимы сложные экспертизы, финабьюз можно отследить по простым банковским выпискам.

Согласно постановлению № 17 пленума Верховного суда от 29 июня 2010 года, к зависимому состоянию отнесена и материальная зависимость. Несмотря на это, отмечает Татьяна Белова, как правило, этот аспект не берут во внимание.

Мы работаем с множеством дел о домашнем насилии и не сталкивались с ситуацией, где финансовый абьюз рассматривался бы прокурором как зависимое положение пострадавшей Татьяна Белова президент Консорциума женских НПО

И это не только российская проблема. По данным Пенсильванской коалиции против домашнего насилия, 78 процентов американцев не признают финансовый абьюз семейной тиранией, хотя именно этим он в 98 процентах случаев и является. В России годами добиваются принятия закона о профилактике семейно-бытового насилия, в проекте которого упоминалось также и экономическое насилие. Но эта идея встретила сопротивление со стороны приверженцев борцов за традиционные ценности.