В Михайловском театре поставили новую "Богему"

Самый светский театр Петербурга, как позиционирует себя Михайловский, просто должен был поставить совсем новую "Богему" Джакомо Пуччини. И это наконец свершилось. За работу взялся худрук театра Владимир Кехман в режиссерском тандеме со своей верной соратницей Юлией Прохоровой и сценографом Вячеславом Окуневым, а за дирижерским пультом - Михаил Татарников.

"Богема" оказалась одной из самых "коварных" опер в музыкальной истории. Именно она навсегда рассорила двух коллег-приятелей Пуччини и Леонкавалло, когда последний поведал другу, что уже давно трудится над партитурой на сюжет по автобиографическому роману Анри Мюрже "Сцены из жизни богемы". Однако Пуччини, который, как известно, отличался суровым нравом (любимое хобби - собирал холодное оружие непременно со следами охотничьих трофеев), это обстоятельство нисколько не остановило, а скорее наоборот, раззадорило его сочинительский пыл. И теперь есть две оперы под одним названием (что не редкость в мире музыки). Но опус Леонкавалло - лишь скромное свидетельство эпохи, композитор остался автором лишь одного шедевра - короткометражной оперы "Паяцы". А для Пуччини "Богема" стала очередным шедевром на все времена. Уже была "Манон Леско", впереди еще были "Тоска", "Мадам Баттерфляй" и "Турандот"...

Мировая премьера "Богемы" состоялась в Турине на подмостках Teatro Regio 1 февраля 1896 года. Тогда еще понятие "богема" не имело сегодняшней отрицательно-гламурной коннотации с оттенком бонвиванства, а лишь определяло содружество художников-романтиков, ищущих себя в искусстве, как правило, ценой голодного и холодного образа жизни.

В спектакле Михайловского театра музыка Пуччини превращена в красивый, но лишенный драматургического накала фон. Вся богемная шестерка (Мими - Маргарита Шаповалова, Рудольф - Сергей Кузьмин, Марсель - Семен Антаков, Мюзетта - Александра Сенникова, Шонар - Игорь Подоплелов, Коллен - Александр Безруков) молода, обаятельна и готова демонстрировать высшую степень внутренней свободы, а на самом деле жестко зависима от алкоголя и наркотиков... И никакой романтической пуччиниевской бедности и борьбы за жизнь и творческое признание. Лишь имитация всего этого ради полного безделья. В окнах открыточные виды Парижа на Эйфелеву башню и берега Сены; обстановка внутри то ли люксового отеля, то ли роскошного частного особняка, где льются рекой дорогие напитки и всегда найдется порошок...

И без того лаконичная партитура Пуччини заметно порезана. Но даже при этом, если слушать и понимать текст любимых либреттистов композитора Луиджи Иллики и Джузеппе Джакозы, в соавторстве с которыми он создал несколько из числа своих лучших опер, то возникает явное сопротивление материала и когнитивный диссонанс: к чему трогательное прощание с плащом (но как оставить Коллена без проникновенной арии?!) или сбор средств на муфточку для умирающей Мими, конечно, уже не от чахотки, как в оригинале, а из-за пристрастия к запрещенным веществам...

Каждое из небольших четырех действий предваряет пример знаменитого французского шансона: La Boheme Шарля Азнавура, La vie en rose Луи Гульельми, Ne me quitte pas Жака Бреля, Je t' aime (последняя песня "Я люблю тебя..." уже слишком откровенно переступает границы приличия) Сержа Генсбура. Кстати, вальс Мюзетты исполнен в шансонной стилистике, а дуэт Рудольфа и Мими - будто из кинофильма "Шербурские зонтики", а не из оперы Пуччини. Но это самые удачные и искренние моменты представления. По сути, это не оперный спектакль, а клубный вечер французского шансона с незначительными "клипами" на тему, предложенную Пуччини. Оркестр играет очень громко и грубо, отчего красивым голосам солистов очень непросто пробиться к публике... Некоторую оперную легитимность происходящему на сцене предает участие Сергея Лейферкуса, оперного певца с мировым именем, пусть и в мизерной партии домовладельца Бенуа.

Но шансон все равно побеждает: мгновенно позабыв о трагической гибели в финале оперы Мими, единственного человека, кто в этой компании был способен искренне любить, артисты (золотая, неисправимо порочная молодежь) задорно бисируют La Boheme на аплодисментах. Выходит, бесстыдная и даже опасная эстетизация порочных удовольствий и тотального цинизма, которые выше всякой любви. Пуччини точно писал не об этом...