В Пушкинском к юбилею Победы запустили проект "Подвиг музея"

Проект "Подвиг музея. К 80-летию Победы в Великой Отечественной войне" (куратор - Наталья Александрова) подготовлен ГМИИ им. А.С. Пушкина к юбилейной дате, но выходит за рамки юбилейного события.

Впервые можно увидеть 55 (!) авторских отпечатков Николая Свищова-Паолы, мастера светописи, снимавшего восстановление музея в 1944-1945 годах.

Скульптор Сергей Меркуров, назначенный директором ГМИИ им. А.С. Пушкина 28 февраля 1944 года, знал, что делал, когда заказывал съемку состояния музея и его восстановления маститому пикториалисту Свищову-Паоле. Фоторепортеры своими "Лейками" живо сняли бы руины стеклянной крыши музея. После того как 14 октября 1941 года фугасная бомба попала в соседний дом на Волхонке, 7500 квадратных метров застеклений рухнули вниз. Репортеры, возможно, сняли бы и закутанных, замерзших, голодных сотрудниц, которые возили на санках от "Кропоткинской" драгоценнейший груз - дрова - и караулили их в новогоднюю ночь 1943 года. Из репродукторов лилась запись концерта Рахманинова, и под его звуки невесть откуда взявшиеся мальчишки, лупили смертным боем сотрудницу отдела графики - за то, что не отдавала им дрова. Репортеры не прошли бы мимо залов с "барбизонцами" - там стояли временные печи, это было единственное отапливаемое место, где проходили совещания, отдыхали дежурные, грелись люди и... спасались египетские мумии. Их перенесли сюда стараниями Всеволода Павлова, заведующего отделом Древнего Востока.

Но Свищов-Паола не был репортером. И он в марте 1944 года стал снимать реставраторов, возвращающиеся экспонаты, зияющие высоты потолка так, как привык. Выстраивая свет, композицию, добиваясь нежных теней, дышащего пространства. Все, как любили немодные пикториалисты. На его отпечатках сгрудившиеся за деревянной загородкой слепки статуй античных богинь и ренессансных мадонн, парных надгробий почтенных семейств Древнего Египта вдруг обретали живую печаль беженцев, изгнанников, возвращающихся после странствий в разоренный дом.

Нет никаких романтических спецэффектов - кроме разве ретуши карандашом кое-где. И это не позволяет сравнить его фотографии с "Последним днем Помпеи" Брюллова, где оживали скульптуры и замирали под вулканическим пеплом люди. Но он снимал слепки в Белом зале как ожившие "милые тени", которые говорили сердцу не только об античном мире и рухнувших империях, но и о создателях музея, об их любви к Греции и Италии, об университетском кабинете Цветаева, о трудах Нечаева-Мальцева... Мерцающее время его фотографий выглядит не остановленным мгновением, а проснувшейся вечностью.

Трагической рифмой к разделу "Израненный музей", где представлена серия Свищова-Паолы, становятся музейные документы военных лет. Среди них - "Акт об уничтожении панно художника Александра Головина "Афинское кладбище" в пожаре, возникшем в результате попадания зажигательной бомбы в ночь с 6 на 7 августа 1941 года". В ночь на 7 августа 1941-го горела вся Москва. Только на территорию Пушкинского в ту ночь упало 150 "зажигалок". Ведра с водой на второй этаж передавали по цепочке - пожарные шланги были коротки для высоты музейных залов. Полотно Головина спасти не удалось...

Фотографии Свищова-Паолы подарили не только видение фотографом печалей его настоящего как возвышенной трагедии, но и определили тип инсталляции на выставке. Слепки скульптур собраны в Белом зале, слева, за колоннами - почти как на фото 1944-1945 годов. В сущности, это своего рода реэнактмент того "собрания", где в роли действующих лиц - слепки античных и ренессансных скульптур. Инсталляция сохраняет интонацию Свищова-Паолы: одна скульптура Мадонны с младенцем, слегка отвернувшаяся от зрителей, словно укрывающая ребенка, чего стоит.

Напротив скульптур - напоминание о выставке "Работы ленинградских художников в дни Великой Отечественной войны", которую Пушкинский делал в октябре 1942 года. Картины Вячеслава Пакулина, Ярослава Николаева, Василия Кучумова, участвовавшие в той выставке (но не все, конечно), приехали из Русского музея. Они сохранили подробности страшной зимы 1941/42 года в Ленинграде.

Впечатляют архивные документы. Даже список вещей на эвакуацию выглядит захватывающим. Скажем, в списке отдела Древнего Востока значились "группа Осирисов", Изида, Апис, Гор-Сокол... Надо ли говорить, что они все были спасены и вернулись?

Цифры

Три волны эвакуации экспонатов пережил музей. В июле, августе 1941-го, в сентябре 1942-го - в Новосибирск и Соликамск.267 тысяч экспонатов ГМИИ им. А.С.Пушкина оставались в Москве.До 70 человек был сокращен штат музея.Два слесаря и два стекольщика музея в 1942 году провели 700 м и сложили 300 м отопительных труб, сменили 150 м водопроводной сети, остеклили над залами более 50 окон.