В русском духовном театре "Глас" прочли пьесу о допросе Бориса Пастернака
Уникальный документ попал много лет назад в руки журналиста и писателя Георгия Пряхина - оригинал совсекретной докладной записки в ЦК КПСС генпрокурора Романа Руденко 1959 года о допросе Бориса Пастернака. Ценитель поэзии Пастернака Георгий Пряхин прочел об этом в биографии поэта - и написал "пьесу для чтения" "Допрос". Она была издана в одной из книг Пряхина, поставлена в театре Актюбинска (ныне - Актобе) на казахском. И вот, в год 135-летия со дня рождения поэта и 65-летия со дня его смерти "Допрос" взял к постановке Русский духовный театр "Глас".
"Пьеса для чтения" и на бумаге выглядит как рассказ, без разбивки на реплики. И в "Гласе" сочли логичным выбрать для представления этого сценического рассказа жанр спектакля-читки, когда актеры просто читают текст в лицах, а зритель получает возможность рисовать действие в своей голове.
Протокол допроса поэта Пастернака генпрокурором Руденко давно не совсекретен и легко отыскивается в Сети. В английской газете "Дейли мэйл" в 1959 вышло стихотворение "Нобелевская премия" ("Я пропал, как зверь в загоне..."), в нем поэт переживает травлю в связи с присуждением ему награды Шведской академии за роман "Доктор Живаго". Пастернаку в ходе допроса пеняют на то, что он публикацией стихотворения продолжает "клеветническую деятельность", поэт оправдывается, раскаивается и обещает больше не поддаваться на провокации.
...На маленькой сцене из декораций только два стола, стоящих углами друг к другу, и несколько стульев. Но этого хватает, чтобы разыгрывать в очередь два параллельно идущих действа.
За одним столом идет допрос, за другим собрались женщины поэта - жена Зинаида Пастернак и подруга последних лет Ольга Ивинская. А его просто перехватила по пути домой прокурорская машина.
Самодовольный чинуша-прокурор уверен, что ему ничто не помешает "сделать" этого хлюпика. Пастернак поначалу и вправду выглядит, как "седой набедокуривший мальчик", выражаясь языком автора. Он "покорно складывает ладони на костлявых коленях" и "заметно передергивается при слове "тюрьма". Генпрокурор у Пряхина весьма начитан, цитирует одно стихотворение Пастернака за другим, оценивает их как читатель, причем придирчивый. Пряхинскому Пастернаку есть о чем поговорить с прокурором, а то и поспорить, причем на темы, в которых он, все же, искушенней собеседника. Музиля, например, поэт читает в подлиннике, а не в переводе, как прокурор...
До последнего времени у театра "Глас" не было спектаклей-читок, да и этот, по правде говоря, отнести к жанру пьесы для чтения можно было с трудом. Автор инсценировки, она же исполнительница роли жены Пастернака, актриса Екатерина Лисовая в союзе с главным художником театра Мариной Филатовой немного помогает нашему воображению. На плечи Зинаиды Пастернак наброшена домашняя шаль, Ольгу Ивинскую одели в цветастое платье и беретку, а на хозяине дома выпивохе Кузьмиче - ватный жилет и легкомысленная шапка-петушок. Диалоги полны эмоций, внахлест сверкают молнии, перед зрителем явно не просто чтецы.
Между тем участники диалога в прокуратуре переходят в другой кабинет и в другую реальность. Допрос постепенно превращается в разговор о политике, о временах и нравах. Поэт меняется на глазах, отказывается признавать все свои стихи, в том числе обсуждаемое, "ошибочными", заставляя теперь уже прокурора вспоминать вещи, о которых тот вспоминать бы не хотел, признаваться в слабостях. И в какой-то момент понимаешь, что автор пьесы задает главный вопрос - а кто кого тут, собственно, допрашивает, не поэт ли прокурора, заставляя того отвечать уже на его, поэта, вопросы. Прокурор, в свою очередь, достает из шкафчика коньяк, из другого - черную икру, Пастернак наливает, и разговор, наконец, заходит о женщинах...
Выпотрошенный Пастернаком Руденко в финале разговора велит секретарше слово "раскаивается" заменить в протоколе на словосочетание "признает ошибочным"...
Но домой поэт, все же, не возвращается. Он окончательно выскакивает из пространства, как Подколесин в "Женитьбе" - только прыгает не из окна, а, отпущенный из прокуратуры, на прокурорской же машине - в Москву! Подальше от реальности.
- Убыл! - разводит руками Кузьмич, отвечая на дамский вопрос "где"...
Пряхин и Лисовая в "Допросе" продолжают исследовать природу человека, решая для себя вопрос - а не сильнее ли человечность - официальности, а поэзия - протокола. Насколько человек внешний похож на себя внутреннего?
Впрочем, жизнь все равно сильнее литературных коллизий.
Вполне вероятно, что у настоящего Пастернака на этом допросе уже просто не было ни сил, ни желания отстаивать свою правоту после травли за "Доктора Живаго". Пастернак пришел на допрос в марте, а уже в мае у него случился инфаркт, а через некоторое время рентген показал рак. Через несколько месяцев после допроса поэт скончался.