Вечное наследие Николая Губенко: необыкновенно творческий, любящий, непримиримый
На ОТР показали фильмы Николая Губенко. Самые разные, там, где он ставил и где играл. Но три самых его лучших были: «Подранки», «И жизнь, и слезы, и любовь», «Из жизни отдыхающих». Нам представили великолепного мастера, прошедшего свой путь и только. А это его кино останется навсегда.
Он начинал с Таганки, с самого начала, когда учебный курс Юрия Любимова превратился в театр. И почти сразу стал суперзвездой, главным артистом там, премьером. Лучшие, первые роли все его. Любимов так в него верил, а он в Любимова. Но у Николая Губенко всегда была потаенная мечта — снимать кино. Поэтому всего лишь через 4 года, в 1968-м, несмотря на всю свою успешность, он покинул театр и ушел учиться на режиссера. А его место на Таганке, которое пусто не бывает, занял другой человек, бессмертный, Владимир Высоцкий.
Всего Губенко снял 6 фильмов, а вот эти, уже названные, самые лучшие. «Подранки» — это о себе. Ведь он, дитя войны, родившийся в 41-м в Одессе под бомбежками, лишился сразу и отца, и матери. Отец, летчик, погиб на фронте, а мать немцы повесили за то, что отказалась на них работать. Так Коля попал в детский дом, где были точно такие же дети, оставшиеся без родителей. И вот об этом «Подранки». Это так пронзительно, до слез, до боли, и всегда смотришь как в первый раз. «И жизнь, и слезы, и любовь» — тоже дом, но для престарелых. Про стариков, про осень их жизни, про усталые, но бессмертные души, готовящиеся уже туда, ввысь. Про тишину и суету, даже на старости лет. Про олимпийское спокойствие великолепного возраста и юношескую страсть в этих хлипких телах. Вообще, про отношение к своим старикам…
«Из жизни отдыхающих» — это уже Чехов в наше время. Здесь слышны его интонации, разговоры вроде бы по пустякам. И легкая эйфория сообщества, сосердечия вроде бы случайных людей, оказавшихся тоже в одном доме, в доме отдыха. Да, в бархатный сезон где-то в Ялте, и опять дух Чехова…
Все это кино Николая Губенко атмосферное. По-моему, я узнаю его с двух нот, с двух кадров, и сразу видно, слышно, на ощущении — это снял Губенко. Его отличительная черта — именно замкнутое пространство, где обитают люди. В «Подранках» — маленькие люди и их воспитатели, там так чувствуется вот это сразу же послевоенное ощущение, драма потерь, резкое взросление этих маленьких людей, непримиримых. Еще отличительная черта — Губенко очень любил прибалтийских артистов, поэтому снял у себя в главных ролях и Будрайтиса, и Адомайтиса. Правда, говорят они его голосом, губенковским, мы же слышим. (На самом деле своим голосом прибалтийский артист говорит в советском кино крайне редко — разве что Банионис в «Берегись автомобиля» Рязанова, ну, тот самый пастор: «Одни верят, что Бог есть, другие, что Бога нет, и то и другое недоказуемо».)
Еще вот по каким нотам можно узнать Губенко: там почти всегда играла его любимая Жанна Болотова. И каждая такая роль — это его объяснение в любви ей, вот так. Помню, в первый раз я смотрел «Подранки» в возрасте того самого мальчика Лёши Бартенева. И когда на уроке дети поменяли чучело вороны на настоящую птицу и героиня Болотовой, учительница, упала в обморок, вот он подходит к ней и так смотрит на нее влюбленными глазами. Помню, я точно так же его глазами смотрел на Болотову. А еще там есть кадр, где Жанна загорает на крыше топлес и маленький Лёша через окно видит ее. О, какие же это ощущения, чувства — великая красота!
Губенко очень любит своих артистов (а «любил» — так, в прошедшем времени, даже невозможно сказать), поэтому у него с удовольствием играли, и не один раз, и Наталья Гундарева, и Евгений Евстигнеев, и Георгий Бурков… А еще Ролан Быков, Александр Калягин, Пётр Щербаков, Сергей Мартинсон и даже Иван Козловский…
После смерти Высоцкого и отъезда Любимова за границу на Таганке случилась трагедия — умер великий Эфрос, назначенный главным режиссером Таганки. И вот тогда пригласили Губенко, это было его возращение в театр. Труппа просто требовала, просила, умоляла, чтобы стал именно он, свой до мозга костей. И Губенко пришел, покинул свое кино, восстановил все спектакли Юрия Любимова. Да, уже стало можно, перестройка, год 1987-й от Рождества Христова. Он всегда был на связи с Любимовым, был проводником его в главном театре своей жизни. Он и пригласил Любимова назад в СССР (пусть пока только на 10 дней, пусть и с согласия Горбачева). Учитель и ученик. Все это время Любимов жил в квартире Губенко и Болотовой, да. А сам он стал тогда министром культуры, но все равно играл на Таганке. И это было прекрасно: они, любимовские почти что кровные дети, его дождались-таки, через все жертвы, все скандалы и всю их любовь к мэтру.
Однако потом случилось страшное. Есть документальные кадры того собрания, где учитель и ученик уже ненавидят друг друга, ругаются вдрызг, и каждый проклинает каждого. А повод простой: Любимов там на Западе принял для себя контрактную систему, служение, игру, одухотворение по контракту. Ничего особенного, так делает весь мир. Но Губенко, примкнувший к нему Леонид Филатов и еще многие посчитали, что это как-то не по-русски, не по-советски. Вот так и начался, произошел конфликт, раздрай, раздел театра. А в общем — его умирание, ибо театр, как правило, живет 15 лет и не больше. Получилось две Таганки, но никому от этого лучше не стало, здесь как раз минус на минус не дал никакого плюса. Время Таганки ушло.
А Николай Николаевич ушел в политику, хотя и был всегда после раскола главным режиссером Содружества актеров Таганки. Незнаменитый театр, где он все равно отстаивал свои принципы. Николай Губенко — очень советский, очень честный, не терпящий никаких компромиссов.
Он снимал свои фильмы про бессмертные души людей. Его бессмертная душа, конечно же, смотрит на нас откуда-то сверху, с небес. И ужасается, и радуется. Но даже там наверху эта душа абсолютно неравнодушна, потому что не может по-другому. А сам Николай Губенко в нашей памяти останется навсегда. Такой необыкновенно творческий, любящий, непримиримый и безгранично талантливый.