Бетонный оазис: как Светлана Галанина вошла в историю советской архитектуры

Светлана Галанина спроектировала здание, ставшее символом казанской модернизации, но ее имя знают меньше, чем адрес этого дома

В декабре 1977 года в Казани открыли ЦУМ. Не просто магазин, а настоящий гипермаркет советской мечты — с лифтами, ресторанами, эскалаторами и сияющими витражами. Его проектировала женщина — Светлана Галанина. Первая в СССР, кто целиком разработал здание такого масштаба. Сейчас ее имя почти забыто. Но стоит заглянуть внутрь этой истории из цикла о женщинах в архитектуре, чтобы понять, сколько изобретательности, упрямства и инженерного риска скрыто за фасадом из стекла и бетона.

Бетонная фантастика Казани

Казанский ЦУМ на улице Московской — первый в городе, целиком разработанный женщиной. И, пожалуй, самый новаторский из всех, что строились в Казани в 70-х. "Это был типовой проект, значительно переработанный творческой группой во главе со Светланой Галаниной", — вспоминал краевед Сергей Саначин.

Типовой — значит, одинаковый для всех. Переработанный — значит, риск. Галанина увеличила шаг несущих колонн в два раза: с шести до двенадцати метров. Это техническое решение позволило полностью раскрыть пространство и сделать ЦУМ визуально легким, хотя весил он как целый квартал. Фасад стал "лежачим небоскребом" из металла и стекла. Витражи первого этажа — сплошные, без прерывания, кроме четырех массивных портальных рам, через которые люди входили в здание.

Второй этаж будто нависал над первым. Упирался в воздух, опирался на свет. Архитектура в стиле инженерной поэзии. По словам Саначина, "тема нависающего второго этажа — "солнцезащитные" горбыльки". А над входами — декоративная вставка со сквозными орнаментами, в которых угадывались национальные мотивы. Улицу украшали фонтаны, но сегодня от них не осталось даже следов.

Строительство началось в первой половине 70-х. Сроки сдвигались. Земля оказалась коварной: глинистая, насквозь пропитанная остатками старой Мокрой слободы. "В ярком свете прожекторов перед нами предстал необъятных размеров и глубины котлован, на дне которого, как муравьи, сновали рабочие", — писал краевед Алексей Клочков.

Сваебойные машины забивали в землю 12-метровые бетонные сваи. Площадка работала круглосуточно. Галанина курировала стройку, переделывала расчеты, возвращалась к чертежам. Было очевидно: это не просто магазин. Это — новый тип городского пространства. Под зданием — подземный город. "Огромно — площадью с гектар — подземное хозяйство ЦУМа", — отмечал Саначин. Склады занимали почти всю территорию бывшей Мокрой площади. Их площадь — 13 тыс. кв. м. Это больше, чем весь торговый зал наверху. Грузовики спускались в подземелье по бетонному пандусу. Там же — технические помещения, хозяйственные узлы, вентиляция. Это был первый казанский универмаг, построенный с таким уровнем инженерной инфраструктуры.

И, конечно, эскалаторы. Первые в городе. Настоящая диковинка. "На второй этаж, в "мир тканей и нарядов", вело сразу несколько лестниц, среди которых были и две самодвижущиеся", — вспоминал Клочков. Эскалаторы поставили "для понту", чтобы было как в Москве. Простые казанцы первое время не доверяли механике и поднимались по обычным ступеням. А дети приходили кататься. "Окрестные ребята зачастую приходили в универмаг с одной-единственной целью — прокатиться на эскалаторе", — писал краевед. К лету 1978 года эскалаторы остановились. Бархатные ленты натянули поперек поручней. Механика замерла на десятилетия, превратившись в советский артефакт.

Вход в ЦУМ украшала новая площадь — с плитами, фонтанами и скамейками. Ее благоустроили вместе со зданием. Слева от магазина — автомобильная парковка. Сзади — короткий путь к номерам Соболева, через глубокую бетонную пропасть подземных складов. "Главные входы, со стороны все еще только теоретической эспланады "Кремль — Волга", вечно запечатаны. Людские потоки в подавляющем большинстве собираются с противоположной стороны — от вокзала и пересадочного узла, неизбежно преодолевая при этом открытую пропасть…", — писал Саначин.

Открытие состоялось 19 декабря 1977 года. На улице стоял предновогодний холод, а в ЦУМе было тепло, шумно и празднично. Внутри — ресторан на 230 мест, продуктовый универсам, 10 200 кв. м торговой площади. Вещевой отдел, музыкальный, парфюмерный. Молодежь в поисках редкой записи толпилась у грампластинок. Но пластинки были не те: "на прилавках пылились по большей части грамзаписи пионерских и комсомольских песен и всякого прочего идеологически выдержанного официоза", — отметил Клочков. За Высоцким, Леонтьевым и Пугачевой выстраивались живые очереди, если они вдруг появлялись.

На втором этаже размещались кабинеты: дирекция, отдел кадров, бухгалтерия. Оттуда руководили гигантом из бетона и стекла. Оттуда слышался марш. Да-да, настоящий. Включался каждое утро — "Марш комсомольцев Казанского ЦУМа".

Так начинался день. На фасаде висели флаги, в витринах отражались люди. ЦУМ жил как город — со своим климатом, ритмом и привычками. Так в Казани появилось первое здание, полностью спроектированное женщиной. Без громких заявлений. Без титулов. Только инженерная точность и архитектурная фантазия. Светлана Галанина не просто нарисовала ЦУМ. Она изменила саму идею о том, как может выглядеть городской магазин.

Дом быта как символ модернизма

Дом быта в Казани строили с 1972 по 1977 год. Проект принадлежал Светлане Галаниной. Ее соавтором стала Валентина Панова — архитектор с опытом работы над такими знаковыми зданиями, как Казанский цирк. У дома было два функциональных блока. И два ярко выраженных архитектурных объема.

Семь этажей производственного корпуса вытянулись вдоль улицы. Четкий ритм, горизонтальные окна, фасад в решетках. Их узор — ориентальный, будто тканый. Но они не только декоративны. Это солнцезащитный экран, типичный для модернистской архитектуры Азии. В регионах, где солнце активно почти круглый год, архитекторы прибегали к подобным приемам: бетон работал как фильтр, смягчая свет и температуру внутри.

Соседний трехэтажный корпус контрастировал с высоткой. Он выглядел тяжелее, массивнее. Узкие продолговатые окна напоминали бойницы и подчеркивали закрытый характер внутренних помещений. В этой части располагались демонстрационные залы, клиентские зоны — пространство, где шла работа с заказчиками.

Перед зданием раньше был небольшой фонтан. Он не просто украшал площадку, а создавал особую атмосферу. Переключал ритм — с уличного на внутренний. Сегодня фонтан демонтирован, и здание воспринимается куда жестче: ни воды, ни паузы, только бетон и стекло.

Функционально Дом быта был собран из трех главных компонентов: ателье, меховой салон и часовая мастерская. Эти три институции олицетворяли советский подход к понятию быта — практичность, забота о деталях, распределение функций. Все в одном месте. Планировка здания подчинялась логике процесса. Клиент заходил с улицы, попадал в демонстрационный зал, поднимался к мастерам. Производственные помещения были изолированы — они работали отдельно, но рядом. Форма здания следовала этой функции, что делает проект типичным примером советского модернизма.

Этот стиль — один из главных архитектурных языков позднего СССР. Он сформировался после 1955 года и стал реакцией на избыточную декоративность сталинского ампира. Модернизм требовал функциональности, простоты и выразительности через форму. Но при всей кажущейся строгости в нем оставалось место для деталей — вроде тех самых бетонных решеток, которые одновременно и полезны, и красивы. В советском модернизме ключевым материалом был железобетон. Он позволял создавать большие объемы, выступающие консоли, сложные геометрии. И он же стал главным выразительным элементом. Дом быта — иллюстрация этой архитектурной логики.

Сегодня здание изменило свою функцию. Больше нет мехов, портных и часовых дел мастеров. Пространства заняты частниками — парикмахерскими, кафе, даже баром на крыше. Планировка адаптирована, но несущие стены и остекление не позволяют радикально перестроить здание. Оно все еще диктует свою структуру.

Контраст между двумя объемами здания — ключ к его восприятию. Высотная часть кажется легкой, воздушной из-за решетчатого фасада. Низкая — наоборот, плотной, почти бункерной. Этот контраст — не просто эстетика, а архитектурное высказывание: здание делится не по вертикали, а по смыслу. Дом быта был задуман как целостная система. Даже декоративные элементы в нем несут функцию. Решетка — защита от солнца. Узкие окна — сдерживание светового потока в демонстрационном зале.

Смена функций не разрушила архитектурную логику. Здание все еще читается как единое высказывание. И в этом — устойчивость модернизма. Его проектировали на десятилетия, под конкретную модель жизни. Клиенты больше не примеряют шубы в зале на втором этаже. Никто не слушает тиканье отремонтированных часов. Но здание продолжает существовать. Его не снесли, не облицевали, не спрятали за стеклопластиком. Оно видно. Оно работает.

Сегодня, спустя почти полвека, Дом быта в Казани остается живым памятником архитектурной идее, в которой эстетика неотделима от функции, а форма — от времени. Светлана Галанина и Валентина Панова спроектировали не просто сервисное здание, а модуль быта, застывший в бетоне.

Екатерина Петрова — литературный обозреватель интернет-газеты "Реальное время", автор телеграм-канала "Булочки с маком".