Шестьдесят лет назад понедельник начался в субботу

Все иллюстрации: рисунки Евгения Мигунова для первого издания "Понедельника…". Фото из открытых источников. Да, может, пришла пора издать репринт самой первой публикации?.. Потому что та книга, что напечатали ровно 60 лет назад (сдана в набор в начале лета 1965 года), нынче если не стала библиографической редкостью, то оказалась близка к ней. Именно то первое издание с блистательными рисунками Евгения Мигунова на аукционе Литфонда недавно продалось за 15 (ого-го!) тысяч рублей. А на Озоне оно сейчас появилось за 12 тысяч с лишним. Хотя казалось бы! Тираж-то был грандиозный (по нынешним временам), а по тогдашним стандартный советский, но далеко не маленький: 100 тысяч экземпляров. (Издательство "Детская литература", 47 копеек). Наверное, не случайно издала эту вещь "Детская литература" — она стала, как любили говаривать в те прежние времена, любимой книгой советской детворы. (Я подпал под ее очарование лет в одиннадцать). Но и для взрослых ее шарм, ей-ей, не выветрился. В веселом подзаголовке книги значится: "Сказка для научных работников младшего возраста". Однако читали ее не только младшие, но и старшие научные сотрудники, а также старшеклассники, студенты с курсантами, молодые инженеры, конструкторы и проектанты — вплоть до докторов наук и академиков. Хотя большинство советских людей знакомилось с текстом все-таки не по тому, первому детлитовскому изданию, а по стильному серенькому седьмому тому библиотеки современной фантастики, с первым тиражом (а ведь были, кажется, допечатки) в 215 тысяч экземпляров, куда авторы и составители включили, на контрасте, еще и героическую-антиутопическую "Трудно быть богом" (год издания 1966-й). Приключения 26-летнего программиста Александра Привалова, который приезжает на прокатной (!) машине на русский Север, в город Соловец, а там попадает в сказку, с говорящей Щукой в колодце, натуральной Бабой Ягой (Наиной Киевной Горыныч), волшебной палочкой и склеротическим Котом Василием на пушкинском дубу, сразу полюбилась далеко не только детишкам. Возможно, потому, что занимался всеми этими чудесами находящийся в Соловце НИИЧАВО, то есть научно-исследовательский институт чародейства и волшебства, а работали в нём маги — увлечённые своим делом научные сотрудники. А среди них — выдающийся ученый-академик У-Янус Полуэктович, с явным поклоном Ландау или Капице, а также начетчики и проходимцы, народе Выбегалло (большой привет академику Лысенко) или дуболомного администратора Камноедова, с которыми каждый советский человек непременно за свою жизнь не раз встречался. Вообще бывают удивительные сближения! Тем же летом 1965 года, а, точнее, 23 июля (чуть раньше книги) выходит на экраны ставший знаменитым фильм Гайдая "Операция "Ы" и другие приключения Шурика". И являет нам вживую совершенно такого же героя, что описали в "Понедельнике…" братья Стругацкие! Их и зовут одинаково: Саша-Шурик. И, явно не сговариваясь, художник Мигунов в иллюстрациях для "Детлита" рисует такого же чела, как исполняет Александр Демьяненко: в очочках, в ковбойке, немного нескладного, нелепого, но увлеченного своей наукой, а, главное, умеющего и хулигану отпор дать, и за девушкой поухаживать, и расхитителей соцсобственности приструнить. Александр Демьяненко в роли Шурика в "Операции "Ы". Фото из открытых источников. Оттепели был явлен новый герой. Сам артист Демьяненко в момент съемок "Операции "Ы" был возраста не студенческого, а, скорее, приваловского из "Понедельника…": он 1937 года рождения (потому ему и волосы в фильме красили: блонд молодит!). Кстати, год рождения важен, и Привалова в книге Баба-Яга видит насквозь и представляет его читателю, как бы читая невидимую анкету: "Привалов — 1938 года рождения, член ВЛКСМ, не был, не участвовал…" Сразу вспоминается чуть более позднее произведение, но написанное человеком из того же поколения: "В первый раз получил я свободу по указу от тридцать восьмого…" Словом, по всему Шурик Арьков из фильма и Саша Привалов из книги – близнецы-братья. Притом еще раз: художник Мигунов никак не мог видеть, рисуя иллюстрации, что там снимает Гайдай (да и понимать, что в итоге у режиссера получится). И наоборот. Не видел ни Гайдай, ни авторы сценарии Костюковский со Слободским, когда снимали, ни книги Стругацких, ни эскизов иллюстраций. Так совпало. Временем навеяло. Идея трудиться вовсю, ради своей любимой науки, не замечая воскресений и прибегая в лабораторию в Новый год – она такая, очень оттепельная, как раз по возрасту и Саше Привалову и Шурику Арькову – первому советскому непоротому поколению, родившемуся в конце тридцатых. Знаете, я читал много мемуаров тех, кто работал с Сергеем Павловичем Королевым в конце пятидесятых-начале шестидесятых. Например, Феоктистова (будущего космонавта). Или Гречко (тоже впоследствии в космос слетавшего). А также более пожилых Чертока или Аппазова. И все отмечали: в знаменитом королевском ОКБ-1 в эпоху первого спутника и полета Гагарина царила именно такая обстановка, как описали Стругацкие в своем волшебном НИИЧАВО, когда бежали на службу в праздник или выходной, забывая о семьях или флирте: потому что интересно, потому что космос, потому что сегодня они обратную сторону Луны в окуляры советской телекамеры впервые увидели, завтра ракету на Венеру послали, а послезавтра, глядишь, на Марс полетим! Не случайно в начале "Понедельника" косяком идут космически-военные аллюзии: вы космосом занимаетесь, спрашивает Привалов новых знакомых из Соловца, а в табличке "Кот не работает" дешифрует "кот" как аббревиатуру "комитет оборонной техники". Но на Марс в итоге советские люди не полетели. Не полетели даже на Луну. Селену в 69-м взяли как приз американцы. А Стругацких, не кончились еще те самые шестидесятые, стали прижимать и гнобить: и с продолжением истории про НИИЧАВО ("Сказка о тройке"), и с "Улиткой на склоне", и с "Гадкими лебедями". Оттепель скукожилась как-то очень быстро. В 64-м, когда доводился до ума "Понедельник…" и снималась "Операция "Ы", на смену неугомонному Хрущеву пришло коллективное руководство, которое не хотело ничего менять, но разболтавшиеся социалистические гайки взялось подкрутить. Повезло в итоге киношному Шурику: он обратился в инженера Тимофеева и создал машину времени ("Иван Васильевич меняет профессию"). А что сталось с другими научными сотрудниками младшего возраста (для которых, согласно братьям) предназначалась их сказка? Кто занялся карьерой — принялись защищать кандидатские-докторские, кто ушел в хобби — начал поделки из дерева мастерить или на байдарках сплавляться, а кто уехал по израильской визе и или заделался диссидентом. На работу в воскресенье перестали бегать — если только приходилось являться на обязательный для всех "коммунистический субботник". А вскоре и субботу вслед за воскресеньем сделали для советского народа выходным. А высказывание "Понедельник начинается в пятницу" совсем не звучит. Зазвучало в разговорах совсем иное: "Ах, как хорошо мы погуляли в ночь с пятницы на понедельник!" И невинную книгу про магов и НИИЧАВО, как и почти все у Стругацких, долго, до самой перестройки, не переиздавали. И теперь она превратилась в памятник той бесшабашной оттепельной эпохе — но, в отличие от многих вещей тех советских времен, сказку до сих пор с удовольствием можно читать, и ее оптимизм, веселье и смех по-прежнему производят яркое впечатление.