"Дон Кихот" Антона Федорова в театре Наций. Режиссер Антон Федоров.

И вот – фактически совместная работа. Большой зал Театра Наций и один из самых интересных режиссеров, чьи спектакли идут в Пространстве "Внутри": Антон Федоров. Сочувствую тем, кто до сих пор не может попасть на его гениальные "Шинель", "Где ты был так долго, чувак?". Это действительно непросто. В зале пространства "Внутри" всего 99 мест. И хоть играют иногда по два спектакля в день, все равно недостаточно! И вот – постановка в большом зале театра Наций. В нем зал гораздо больше, в нем другая публика, другой антураж, совсем иной масштаб. И тоже аншлаг! На "Дон Кихота" SoldOut вплоть до конца мая. А стоит ли игра свеч? Наверное, это самый спорный спектакль в сезоне. И спорим не о том, хороший он или плохой (спойлер – отличный). А о том, что же хотел сказать автор, он же режиссер. Да, спектакль по книге Сервантеса, но автор именно Федоров. От испанского классика осталось очень немногое. Поэтому если вы хотите посмотреть что-то классическое про долговязого дядьку на коне и его слугу-пухляша, то поход в театр Наций не лучший вариант. Также этот спектакль однозначно не подходит для школьников и для людей, которые ходят в театр исключительно развлечься. (В репертуаре Театра Наций достаточно прекрасных постановок и для тех, и для других). "Дон Кихот" – слишком сложный и слишком на грани. О том, какие спектакли ставит Антон Федоров, были в курсе не все. Редкий случай для Театра Наций, когда в первом акте из зала уходили зрители. (Один из ушедших даже перекрестился). А что поделать? Это не "Кабаре", не "Последнее лето" и не "Мастер и Маргарита". Это Антон Федоров! Он другой! Он многогранный, он язвительный, он дерзкий, он слишком смелый! Зато уж те, кто остались, с восторгом приняли концепцию режиссера. В чем же она заключается? Начнем с того, что Дон Кихот (Тимофей Трибунцев) изначально показан как неудавшийся, полусумасшедший, полунаркоманистый клоун. Вместо носа скотч с нарисованной красной точкой, к голове ему при помощи такого же скотча приделывают крышку. Говорит достаточно невнятно и односложно, как умственно отсталый. Действие происходит в совершенно непонятном месте, отдаленно напоминающее прачечную в каком-нибудь испанском гетто (а может, и не испанском.) Актеры облачены в одежду вне времени. (Может, видим современность, а может, и нет). Манера игры в первых сценах – откровенно клоунская, напоминающая знаменитый номер "Ассисяй" Славы Полунина. Только если у Славы Полунина этот номер со знаком плюс, добрый, наивный, то здесь со знаком минус – жесткий, на грани. Чем дальше, тем режиссер больше уходит в откровенный качественный трэш. (Обожаю этот жанр). Особо впечатлительным этот подход может показаться "пощечиной общественному вкусу", но у людей, знающих историю театра эпохи Возрождения – взгляд будет другой. Потому что именно таким и был площадной театр того времени: жестким, излишне натуралистичным, с "низкими", но не пошлыми шутками. Чуть ли не каждое движение, каждое действие вызывало смех в зале, и режиссеру, кажется, было совершенно все равно, какого рода этот смех. У кого-то он вырывался искренне, кто-то смотрел на актеров как на дураков, для кого-то реакция была нервной. Важно – смех был. И, парадокс, зал никогда не смеялся одновременно. Одни смеялись над одними мизансценами, другие – над другими. Но главное – в зале всегда рождалась какая-то реакция. Прямо как в стародавние времена, когда публика была непосредственным участником действия, а те, кто на сцене, сливались буквально в единое целое с теми, кто в зале. Для пущей гармонии с эпохой Возрождения было бы неплохо что-нибудь раздать зрителям, чтобы могли кидать на сцену (и получать ответку от артистов), посередине зала поставить бочку, которая в театре Шекспира играла роль туалета, а по проходам пустить людей, которые бы торговали вином и выпечкой, плюс дымящиеся мангалы в ложах. Тогда была бы полная аутентичность и полный настрой зала на действие и на идею режиссера. Но, понимаю, это в наше время технически невозможно, хотя помечтать хочется. Что же касается ответа на вопрос, что хотел сказать режиссер – то, наверное, если опросить выборочно сотню зрителей, мы получим сто разных мнений. Мое впечатление: режиссер не любит героя Дон Кихота, не считает подвигами все его действия. Он раскрывает нам всю несуразность истории и книги. Он показывает откровенного психа, который не может найти себя в современном обществе, выдумывает себе черт знает что и пытается играть свою роль в мире, который подстраивает исключительно под себя. Плюс, не исключено, что главный герой плотно торчит на какой-то современной наркоте, и это все максимально удаляет его от реальности. Кстати, сцена разделена на две части. Авансцена – та самая прачечная, дальше стена с большими окнами – а затем гигантский экран, на котором показывается либо улица в городе, либо картинки с горами, либо просто мультики. И в данной концепции эта стена является своеобразной границей между героем и его наркотрипами. И герой мечется между этими двумя мирами, будучи чужим и там, и тут. То есть чужой и в реальном мире, и в выдуманном. Так увидел я. А вот мнение другого зрителя, автора телеграмм-канала "Глагольдер" Сергея Макарова. "Спектакль, по-моему – об одержимом тиране, который прикидывается романтиком. Он не просто мучает семью и друзей, но буквально держит в заложниках. В принципе, любой скорбный разумом подобен террористу для своих родственников. И как любой домашний изверг пасует перед любыми внешними силами. У психопата своя реальность. "Так нельзя", "Это не по-настоящему». Этими двумя жизненными максимами "рыцарь" добивается всего, чего хочет. Реальность против него. Тем хуже для реальности. Можно не платить трактирщику, можно избивать монахов и крутить деревенским дурачком Санчо Панса". И в перерыве, и после спектакля я слышал еще множество мнений. От восторженных до прямо уничижительных. Кто из нас прав? Возможно, все правы, возможно, никто. Мне кажется, что однозначный ответ не даст и Антон Федоров. Но! Однозначно интересен конец истории, когда появляются герои в стиле "Русский шансон", которые начинают восторгаться и Дон Кихотом, и в особенности Санчо. Мы становимся свидетелями того, как ушлые коммерсанты пытаются монетизировать идею, несуществующие подвиги, и самих фриковатых героев. То есть превращение сумасшествия в криминальный гламур. Интересный подход. И, конечно, потрясающий финал. Дон Кихот залезает в стиральную машину, откуда вылезает уже нормальным актером, высказывает "пару ласковых" относительно Дон Кихота уже нормальным голосом, его обнимает Дульсинея, которую мы наконец-то видим, и они вместе уходят. В общем, хэппи-энд Голливуд-стайл! В любом другом случае – это выглядело бы вставным зубом, но тут нет. Постановка сделана так, что в ней и логично, и нелогично абсолютно все. Отдельно хотелось бы поговорить о потрясающе красивых декорациях. Все ярко, пестро, необычно. Общий вердикт: для тех, кто любит чтобы все было разжевано и положено в рот, для ханжей, для тех, кто закатывает глаза и падает в обморок, когда режиссер отходит от классических канонов – нет. Для тех, кто любит и умеет думать – да. Я искренне поздравляю Антона Федорова с яркой работой на большой сцене. Надеюсь, что сотрудничество Театра Наций и одного из самых талантливых режиссеров современности продолжится. До встречи в Театре Наций!