Медом мазано: как театр в Новосибирске спасал шедевры искусства в годы войны
Подготовка к эвакуации
Советское государство еще в середине 1930-х годов серьезно обеспокоилось проблемой сохранения своего культурного наследия: в Германии стремительно развивалась идеология нацизма, и становилось ясно, что конфликт в странах Европы — только дело времени. Музеи на тот момент подчинялись разным ведомствам, но большинство находилось в подчинении Всесоюзного комитета по делам искусств.
"Уже в самом начале войны были определены организации, куда будут эвакуироваться коллекции Эрмитажа, Третьяковской галереи, Русского музея и других. Эрмитаж отправился в Екатеринбург, а Третьяковская галерея и Музей изобразительных искусств имени Пушкина — в Новосибирск. Четкие планы эвакуации и перечни экспонатов были только у ведущих музейных коллекций. Для эвакуации были заготовлены упаковочные материалы: бумага, ткани, ящики. Но во многих музеях, в том числе во дворцах-музеях Ленинграда, требовалось эвакуировать гораздо больше особо ценных предметов, чем было запланировано. Поэтому зачастую сами руководители принимали решения, какие предметы искусства будут перевозить", — рассказывает пресс-секретарь Новосибирского театра оперы и балета Марина Иванова.
Большие полотна накатывали на валы, заключали в металлическую оболочку, запаивали и упаковывали в ящики, защищенные от попадания влаги. Картины прокладывали тканями и бумагой, а места, где была вероятность, что красочный слой осыплется, закрепляли специальными материалами. Сверху это все оборачивали тканями и укладывали в ящики. Картине Александра Иванова "Явление Христа народу", размер которой 5,4 на 7,5 м, посвятили отдельное совещание.
"В результате картину намотали на огромный вал, и транспортировалась она на двух огромных железнодорожных платформах. Сотрудники музея укутали полотно брезентом и молились, чтобы не пошел дождь, так как в таком случае произведение искусства могло сильно пострадать", — отмечает Иванова.
Эвакуация под грифом "секретно"
Сотрудники Третьяковской галереи готовили экспонаты несколько суток. Они знали, что будет эвакуация, однако в остальном все было строжайше засекречено. Не знали даже, куда поедет эшелон. Постановление об эвакуации вышло 13 июля 1941 года. Уже через день состав из 17 вагонов в сопровождении музейных работников увозил из Москвы вглубь страны 235 ящиков с экспонатами Третьяковской галереи и выставкой "Индустрия социализма". Вместе с ними были погружены еще 603 ящика из собраний других учреждений.
Уже через неделю эшелон прибыл в Новосибирск и попал под проливной дождь. Под ливнем ящики разгрузили и перенесли в Новосибирский театр оперы и балета, который стал филиалом Третьяковской галереи в Сибири. В декабре того же года в 40-градусный мороз прибыл второй музейный эшелон. Отвечающие за разгрузку специалисты пытались ставить ящики на снег, но сотрудники музеев им не позволили, ведь в огромных ящиках — шедевры мирового искусства.
Произведения искусства требуют особых условий хранения, прежде всего определенной температуры и режима влажности. Какое-то время театру элементарно не хватало топлива. Новосибирск был перенаселен, поскольку город стал одним из главных эвакуационных центров страны. Но спустя время и проблему с топливом решили — организовали постоянное снабжение углем и дровами. Была выделена специальная трамвайная платформа, на которой ежедневно привозили в театр вагон угля.
Размещение гостей
Когда экспонаты прибыли в театр, началось их размещение. Каждому было предписано свое место. Например, в вестибюлях планировалось хранить скульптуры и фарфор, керамику. Коллекции разместили в зрительских фойе, в помещении ресторана. Изначально планировалось только хранение экспонатов, однако позже власти города обратились к сотрудникам музеев с просьбой об организации выставок.
Филиал Третьяковской галереи провел свыше 20 экспозиций на разных площадках города — и в самом театре, и в других местах. Их посетили более 500 тыс. человек. Параллельно с выставочной сотрудники осуществляли и научную деятельность, читали лекции по истории искусства на площадках города и области, в госпиталях и на предприятиях, проводили реставрационные работы в помещении на втором этаже театра.
Сотрудники галереи жили непосредственно в театре. Когда зимой пришел второй эшелон, на котором прибыли сотрудники других музеев вместе с семьями, места в Оперном почти не осталось. Им выделили пространство в подвале, где было сыро и холодно. Но они предпочли остаться рядом со своими "сокровищами". В 1942 году сотрудникам музеев выделили земельные участки, где некоторые разбили собственные огороды.
Эвакуационные будни
Еще не достроенные к тому времени помещения театра (в основном запланированные под артистические уборные) были заняты строительным мусором, в них не было ни столов, ни стульев, но каждой семье досталось по комнате. В галерее зрительного зала на фоне красного бархата возвышались белоснежные античные скульптуры, привезенные в театр из Музея изобразительных искусств имени Пушкина еще в 1940 году.
Круглосуточное дежурство и охрану осуществляла команда из 27 человек. Они проверяли содержимое ящиков, сохранность произведений искусства. Тревожные времена для хранителей настали в 1942 году: театр открыли для зрителей, здесь стали проходить концерты и другие мероприятия, одновременно с этим начались проникновения посторонних в хранилище.
"В здании театра находилось на хранении 1 256 ящиков с уникальными предметами искусства. Десятки тысяч бесценных артефактов хранились. Среди них были самые известные полотна, которые мы сейчас видим в Третьяковской галерее. Назову только несколько из них — "Царевна Лебедь", "Боярыня Морозова", "Явление Христа народу", "Девочка с персиками". Все хранилось здесь", — отмечает Иванова.
А вот с Артиллерийским музеем в годы войны получилась не очень красивая история. Он подчинялся Министерству обороны, а командование СибВО, видимо, не получило инструкций, что делать с прибывшими пушками многовековой давности. Экспонаты привезли в Томск, но там смогли предложить только помещения двух разрушенных церквей. Это не удовлетворило музейных работников, и культурный эшелон двинулся дальше по Транссибу. Музей разместили в сараях воинской части под Новосибирском, затем — в оперном театре, а часть бронзовых орудий XVII века хранилась на территории железнодорожной станции Инская.
Мед во спасение
Еще одна героическая страница истории театра связана с панорамой Франца Рубо "Оборона Севастополя 1854−1855 гг.", которая прибыла в Новосибирск в 1942 году. Пройдя такие испытания, как пожар в здании музея после попадания в него немецкой бомбы и эвакуация на эсминце, полотна оказались повреждены огнем и соленой водой. За реставрацию в Новосибирске взялись сотрудники Третьяковки.
Для спасения полотен требовался "осетровый клей", в состав которого входили мед и яйца — товары, которые в годы войны были на вес золота. В условиях катастрофической нехватки помещений развернули 266 кв. м живописного полотна "Оборона Севастополя".
"Ползали по полотнам, снимали грязь и плесень, восстанавливали краски. Представьте, как дети хранителей картин смотрели то на холсты, то на банку с коричневым медом, который столовыми ложками размазывали по холсту", — заметила Иванова.
Возвращение домой
Осенью 1944 года все музейные сокровища начали возвращаться на места постоянного экспонирования. Музейный поезд, состоящий из 52 вагонов, отправился в Москву. Кроме 546 ящиков с предметами искусства туда везли 28 ящиков с изготовленными в Новосибирске новыми рамами.
"Пришлось проводить своего рода просветительскую работу с людьми, которые производили разгрузку, чтобы они понимали, какой драгоценный груз им приходится перевозить. Но когда в Третьяковской галерее вскрыли ящик, оказалось, что сохранность в степени высокой удовлетворительности. Эта сохранность подтвердилась и в дальнейшем, при полномерном освобождении вещей", — рассказывает Иванова.
Разгрузка эшелона началась 3 ноября 1944 года. И уже в мае 1945 года все сокровища музеев вернулись в родные стены.