Жители курского приграничья строят планы на будущее

Рядом с кроватью жительницы курской Казачьей Локни Натальи Ефимовой огромная клетчатая сумка. В ПВР Наталья - считаные часы, и беседовать ни с какими журналистами не хочет: "Вы не обижайтесь, поймите правильно. У меня такое состояние... Только вот с сестрой получилось созвониться, и она мне рассказала, что мама моя умерла. Не выдержала того, что я в Локне осталась. Связи не было, она меня и "похоронила". Истории эвакуированных из освобожденных курских сел и деревень одна трагичнее другой.

Стрижка, маникюр и другие радости жизни

Сколько себя помнит, Наталья была одна. "Как-то так сложилось, что я от своей семьи отделилась и в Казачью Локню и уехала. Работала, жила, мне все очень нравилось", - все же продолжается наш разговор.

А потом жизнь изменилась. Жилья Наталья лишилась уже в первые августовские дни. "Это быстро - обстрел и все", - говорит она о разрушениях в Казачьей Локне. "Локни, скажу я вам, нет, просто нет. А сама я из Куриловки, откуда и Нина Кузнецова, которую беременную убили. Хорошо знаю их семью, какие прекрасные люди. У нас вообще все очень хорошие, - продолжает она. - Вот и мои успели выехать, а за мной как заехать? Кругом такое творилось - не приведи Господь. Бахает, связи нету, по дорогам машины горят. Вот я и осталась. Ну что делать?"

Искала жилье. Обосновалась в старом домишке на окраине. "Рядом с кладбищем этот дом, выглядываешь в окно - памятники да оградки, - рассказывает Наталья. - Зато эти сюда не доходили".

Тому, что "эти" думали, хотели, говорили, - была подчинена вся жизнь оставшихся в оккупации людей.

"Я старалась не высовываться вообще. Хотя после вот тех первых, которые стреляли по машинам, по водителям, подрывали все, пришли более-менее... не знаю как сказать, нормальные, что ли. Один мне даже помощь какую-то предлагал. Ой, говорю, спасибо, не надо, - продолжает женщина. - Но и когда уже стало спокойнее, гибли люди: в основном от болезней, голода, холода. Я выжила - печку топила, ела, что придется - да просто хотела жить. Все думала, вот освободят нас... А когда освободили, привезли сюда, я первым делом в парикмахерскую - волосы покрасила, ногти вот - смотри, красивый лак, да? А то ж как у колхозницы руки были. Страшно вспомнить. А сумка - это новая одежда. Уже на весну".

"Бог спас меня несколько раз"

"Нам предложили военные - давайте вас всех вывезем, да жена-то моя больная, лежачая, куда мы с ней? Отказались, ну и не думали, что так все обернется", - рассказывает Виктор Мозговой.

Он в уже преклонные свои годы и двое сыновей сейчас в одном из курских ПВР ютятся в одной комнате, но не расстаются: в августе друг друга не бросили и теперь вместе. Только мать в больнице: "Там должны врачи ей помочь".

"Мы жили в Заолешенке, - говорят Мозговые. - Это такой суджанский пригород".

Интересно, что о своей малой родине все суджане рассказывают так, как будто и не было семимесячной жути, которая с лица земли стерла дома, школы, магазины, музеи и дома культуры.

"Ну и ничего мы и не знаем, - делает вывод Сергей. - Мы прятались. Лишний раз не высовывались никуда. Жили все в летней кухне, там печка-"голландка", газа не стало - мы форсунку высунули и дровами топили. Их, правда, мало было. Никуда собирать не пойдешь. У нас же и пропусков не было. Мы их не стали получать. Раза два к нам пришли эти - паспорта проверили".

"Главное было - не займать их! - подчеркивает глава семейства. - Нам предлагали: идите в интернат, получайте хлеб. Не, не ходили мы. Картошку выкопали еще в начале августа, и хорошо. А те, кто не успел... так та картошка в земле и осталась".

Того же принципа придерживался и суджанин Андрей Николаевич. Дом на окраине, есть возможность набрать воды в речке - и хорошо. "А они в подвалах жили, боялись, видимо, - говорит он. - Но и в подвалы прилетало им. Один раз приходят к нам, как раз после очередного бабаха, мол, помогите, там привалило. Ну мы пошли, я и еще один мужик, смотрим: а кому тут помогать? Там же все четыре украинца и готовые лежат. От моей хаты это всего ничего, ну дрогнула земля, конечно, от удара. Но наши - молодцы, выслеживали их четко".

Сам Андрей Николаевич считает, что он выжил только чудом. То пошел воды набрать, вернулся с ведрами, и в сарай вовремя отошел: во двор прилетело - ведра в решето. То осколок снаряда в нескольких сантиметрах от него пробил окно. "Еще б чуть-чуть, и в меня, но Бог отвел", - говорит суджанин.

"Никакой Украины не хочу"

Первое, о чем говорит эвакуированная бойцами "Ахмата" Валентина Михайловна, так это о благодарности российским воинам: "Я б на своих больных ногах далеко не ушла, они меня тащили".

В оккупации она оказалась как гражданка Украины лишь с видом на жительство в РФ. "Еще в советское время в Лозовую Харьковской области я замуж вышла, дети теперь там, а приехала к маме своей старенькой 18 февраля 2022 года, а 24-го началась СВО. Так я и осталась здесь. Подумать о том, что они зайдут и начнут такое делать, - не могла. Как и другие, я рассуждала так: здесь, в Судже, газовый вентиль, они его не тронут. А оно вон что произошло", - рассказывает Валентина.

А что же теперь? Как жить дальше? У каждого - свои планы.

Наталью сестра зовет в Тульскую область, а она ни в какую: "Не, не поеду я из Курской области родной никуда. Хочу купить что-то в Фатеже. Этот город похож на Суджу, мне нравится".

Андрей Николаевич вернулся бы с радостью домой, откуда уехал только потому, что "наши солдаты попросили". Валентина Михайловна оформила российский паспорт: "Никакой Украины я не хочу: достали они этим делением на хохлов и москалей. Сами зашли в Суджу - на русском говорят, а если слышат "шо", радуются: "Вы тоже мову знаете!" Да какая ж это мова! Мы русские люди все".

А еще она верит в судьбоносные совпадения. "Я же вам главного-то и не рассказала, - останавливаемся уже у дверей ее комнаты. - Российские солдаты зашли в Суджу в мой день рождения! Открываю занавески, идут - красное на рукавах! Я как закричу: "Наши! Наши!" Все в доме перепугались, а потом сами давай кричать, радоваться! В Суджу и вернусь. Я там родилась, выросла и такое пережила...".