В Музее театрального искусства проходит выставка "Казус Мейерхольда"

Вслед за своим героем Мейерхольдом кураторы выставки "Казус Мейерхольда, или "Ревизора" хочется всегда" Ирина Климовицкая и Наталья Метелица могли бы повторить: "Мы делаем установку на терпкий реализм". Так Всеволод Эмильевич говорил о спектакле "Ревизор", премьера которого состоялась в декабре 1926 года в Государственном театре им. Мейерхольда, если кратко - ГОСТИМе. К слову, в следующем году 100 лет этому спектаклю. Как в этом - 85-летие со дня расстрела великого режиссера, а 2024-й был годом 150-летнего юбилея со дня его рождения.

Выставка, даром что трижды юбилейная, получилась камерная, театральная и очень петербургская. Камерная, потому что вся она посвящена "Ревизору". И главными ее героями стали Гоголь, Мейерхольд и... Хлестаков. И выстроена, в сущности, по правилам театральной игры.

Цитаты из писем, воспоминаний современников и, разумеется, "Ревизора", фотографии идут по кругу на стене центрального зала. Они вступают между собой в диалог. В нем, например, реплика Хлестакова "Я везде, везде" отражается в имени Доктора Дапертутто (то есть буквально - Доктор Везде) - псевдониме Мейерхольда. И в словах молодого Гоголя: "Всякий хоть на минуту, если не на несколько минут, делался или делается Хлестаковым" - вдруг начинаешь слышать не только шутку. Хлестаков оказывается идеальной фигурой для проекции мечтаний, амбиций, желаний отнюдь не только провинциала в столице. Вечность этого образа, его интимность и гротескность разом завораживали Мейерхольда. Как он сказал в 1935-м: "За возможность поставить "Гамлета" или "Ревизора" я бы брал деньги с режиссеров".

Собственно, сюжет выставки как раз театральная история "Ревизора", от первой постановки 1836 года на сцене Александринского театра до спектакля 1926 года. Та мейерхольдовская постановка стала легендой. Хлестаков, сыгранный Эрастом Гариным, оживает вновь в описаниях критиков как фигура пугающе мистическая, неистребимая. Вот как писал Борис Тулинцев: "Хлестаков у Эраста Гарина сделался сразу всем: жуликом, шарлатаном и - мечтателем, петербургским эстетом, поэтом. Он был одновременно маньяком и манекеном... неулыбающийся, надменный, в цилиндре и квадратных очках, с пушкинским пледом на плечах и футуристическим бубликом в петлице... проходил сквозь время и пространство, оставляя их за своей спиной".

Эту его мерцающую природу шута горохового и искусителя, мечтателя и марионетки Мейерхольд сделал выпуклой в своем спектакле, соединив трагедию и комедию. Контраст определил и решение проекта "Казус Мейерхольда". Здесь три фарфоровые головы Мейерхольда, выпущенные в 1935 году на Ленинградском фарфором заводе по шаржу Кукрыниксов, демонстрируются в стеклянной витрине в центре экспозиции, а фоном на стене идет проекция полотна Брюллова "Последний день Помпеи". Гоголь так восхищался этой картиной, что, говорят, даже немую сцену в "Ревизоре" придумал под ее влиянием. Как громом пораженные персонажи оказываются "низкими" двойниками героев трагедии, которых настигал рок - извержение Везувия. Мейерхольд переход усилил: у него актеры превращались в финальной сцене в куклы-марионетки.

Это превращение определило не только двойственную интонацию выставки, но и ее структуру. Она открывается прологом, посвященным строительству нового здания ГОСТИМа. Театр должен был быть увенчан башней с мозаичными портретами персонажей из... "Ревизора" Мейерхольда. Фотографии, планы здания, мечты о переустройстве мира и зрителя... А первым в новом здании Мейерхольд, говорят, собирался поставить "Гамлета" с декорациями Пикассо. Вместо точки газетная заметка января 1937-го: "Артисты Москвы приветствуют решение о закрытии театра Мейерхольда". Недостроенное новое здание ГОСТИМа превратилось в итоге в Концертный зал им. П.И. Чайковского.

Эпилог отчасти рифмуется с прологом. Только вместо башни театра с портретами актеров, играющих в "Ревизоре", в центре затемненного зала модель "Башни..." Татлина. На стене портрет Мейерхольда кисти Головина, где мастер похож на печального Арлекина. Напротив - письмо режиссера из Бутырской тюрьмы, написанное 13 января 1940 года Молотову, тогда председателю Совнаркома, фотокопия приговора тройки и бумага, сообщающая, что приговор приведен в исполнение.

"Ревизор" оказался походящим ключом к истории театра XIX и ХХ веков. А выставка получилась в духе Мейерхольда. Тут и казус Мейерхольда, и казус Гоголя, и просто - дело.