"Карамазовы" десять лет спустя

То же или другое? При всем том, как говорили в советских комиссионках, видно, что вещь хорошая, но не новая. Режиссером "Карамазовых" был человек с другим жизненным и социальным опытом – тот Богомолов, что не ставил еще (в совершенно традиционном духе, кстати) советской классики, не писал антизападных манифестов, не вызывал ненависти либерального театрального сообщества своим мнимым предательством (как же, все уехали, а он остался). Не был руководителем театра (На Бронной – да и еще одного, бывшего Театра Романа Виктюка). Мужем Ксении Собчак и персонажем светской хроники он тогда еще не был. Был молодым (меньше 40!) и дерзким – это да. Я совершенно уверен, что многое сейчас Богомолов сделал бы по-другому. Дело даже не в изменившейся творческой манере. Сужу по его интервью того времени, не менее скандальным, чем спектакли. Теперь он говорит о многом совершенно иначе. Но, в общем, за 13 лет нормальный человек не то что мог, должен был измениться. А кстати – кое-что изменилось и в постановке. Убраны некоторые слишком откровенные сцены. Смягчен тон "антиконсервативных", "антитрадиционалистких" пассажей. Изменение состава исполнителей сместило акценты (Смердяков в нынешнем исполнении Александра Марина – это, конечно, о другом, чем Смердяков в исполнении Виктора Вержбицкого). Изменился театр, МХТ. 11 лет назад это был Театр Олега Табакова, со своими традициями и эстетической программой (вспомним, что выпуск спектакля не обошелся без скандала, и Богомолов, работавший в МХТ, из театра демонстративно ушел; спектакль между тем остался). Как писали тогда: "Достаточно этого спектакля, чтобы сдать в дурдом и Табакова, и Богомолова. Труппу разогнать. Назначить нового главного режиссера и набрать новую труппу"… Сегодня это театр Константина Хабенского (для которого, кстати, что "Карамазовы", что "Идеальный муж", еще одна давняя богомоловская сенсация, только недавно сошедшая с подмостков, выглядят более "родными", чем для МХТ табаковского). Самое же главное – изменилась страна. Вспомним Россию образца 2013 года. Хотите туда, обратно, в "довоенное время"? Я вот нет. И Богомолов, похоже, тоже. Об этом речь ниже. Как бы то ни было, многое в "Карамазовых" сегодня кажется зряшным ребячеством. И, в общем, не срабатывает. Мы за это время видели от того же Богомолова много чего и поэпатажнее (например, "Бесов" по тому же Достоевскому, идут нынче в Театре на Бронной). А некоторые моменты "Карамазовых", мне кажется, именно на шоковое восприятие и рассчитаны. Вот Роза Хайруллина в роли Алеши Карамазова – интересно, но уже не шокирует. Она теперь и в сериалах снимается, широким массам хорошо знакома. То, что Александр Марин и Зосиму, и Смердякова играет... ну а что такого? Крайности, как говорится, сходятся. Опять же всякие штуки на тему нетрадиционных отношений – и их видели с тех пор много раз. Ушла актуальная повестка тех лет, которую Богомолов, по своему обыкновению, вставил в спектакль (злые менты, новые молодежные течения и прочее; ушла настолько, что приходилось вспоминать – а, тогда кого-то в отделении обидели, много об этом говорилось…). Как давно это было! Как победил чёрт? Нельзя не отметить режиссерского мастерства в выстраивании и поддержании – все 10 лет – такой огромной конструкции, как пятичасовой (повторю), сложно организованный спектакль. Далеко не каждый спектакль Богомолова может похвастаться реализовавшимся в полной мере актерским ансамблем. Здесь работа с актерами – несомненное режиссерское достижение. И время тут, что называется, не властно. Игорь Миркурбанов (Федор Карамазов) по-прежнему хорош (его округлившийся за 11 лет силуэт персонажу подходит даже больше, делая актера похожим на слегка обезумевшего Депардье). И Алексей Кравченко (Иван). И Филипп Янковский (Дмитрий)… Все в высшей степени великолепны! Да и Хайруллина, хоть и не шокирует, но восхищает. К женским персонажам (в исполнении Александры Ребенок, Ольги Ворониной, Надежды Калегановой, состав сменный) относишься как-то спокойнее. "Карамазовы", несомненно, мужской спектакль. И дело не в том, к какому полу относятся заглавные герои. А в том, что проблема ставится очень по-мужски: а что будет, если черт в той битве, о которой говорится у Достоевского, все же победит? Вот такое веселье, данс макабр и всякого рода извращения и наступят. Режиссер твердой рукой показывает, как сладкая, легкая жизнь превращается в ад. И, право слово, никому в голову не придет следовать этой стезей, уж слишком она отвратительна. Ведь не только Зосима и Смердяков "совмещены", совмещен Карамазов-отец и черт. И когда он в самом финале поет издевательски "Я люблю тебя, жизнь" (классическая провокация для зрителей – подпеть так и тянет; но кому – черту!), становится жутковато. Что, и правда победил? Вспоминая сытый 2013 год, давайте признаемся: многим тогда казалось именно так. Многие с этим победившим чертом (назвать ли его торжеством либеральных ценностей, победой массовой культуры, триумфом буржуазной сытости и т.п.) искали союза и без труда находили. В этом смысле "Карамазовы" одновременно и сатира, и всем антиутопиям – антиутопия. И кстати – сегодня торжество черта не кажется таким уж очевидным и окончательным. От многого чертовски соблазнительного мы, слава Богу, избавились. Сужение как метод А как же Достоевский? Насколько пострадал классик? Ну, не без этого. Оставаясь в целом в рамках классического текста, Богомолов ввернул ряд альтернативных концовок (смерть Алеши, казнь Дмитрия, полное торжество и беспечальная до глубокой старости жизнь Ивана), добавил шутовства и легкой отсебятины… Но не в этом дело. А в том, что иронично откликаясь на восклицание романного Ивана Карамазова – мол, широк русский человек, сузить бы его – постановщик и сузил. Не вверх, а вниз. Татьяна Касаткина, главный на уровне Российской академии наук специалист по Достоевскому, написала о богомоловском взгляде на классика не без иронии,но в целом вполне благожелательно (особенно оценила актерскую игру). Вот ее высказывание о сужении, которое выразилось как раз в том, что один актер играет и монаха, и маньяка. "Зосиму и Смердякова режиссер дополнительно связал сказанным о Зосиме – "смердит". У Достоевского так не сказано (у него будет и "провонял" и "тлетворный дух" – а этого не будет) – а у Богомолова сказано. Таким образом проведена жирная черта, соединяющая персонажей; проведена там, где ее не было. Сближение было – а неразрывной связи – не было. У Достоевского получались как бы расходящиеся лучи – у Богомолова сходящиеся. У Достоевского за счет этого – ОГРОМНЫЙ размер человека, от старца до Смердякова. У Богомолова – совсем небольшой человеческий размер, поскольку что Смердяков, что Зосима". Оцените, как профессор Касаткина с довольно убийственной иронией рассуждает о фамилии постановщика. Мол, благодаря ей, он ДОБРАЛ вторую половину: "Получилось, что половина романа Достоевского, та часть его, что безгранична и бесконечна, заключилась в имени режиссера. Ну, что ж. Думаю, Достоевскому бы понравилось. Тем более что, по иронии судьбы, богомол – это еще и то самое насекомое, самка которого наиболее известна как пожирающая полового партнера прямо в минуту своей с ним сходки (о чем и Достоевский писал). Так что в имени своем, которое ведь находится на всех афишах спектакля, режиссер восстановил тот истинный размер человека – от бездны до бездны – который был заложен, заявлен и провозглашен в исходном тексте".