Сиртаки старого грека в память о Рудольфе Нурееве. Как прошла премьера балета "Грек Зорба"

12 мая в Казани открылся XXXVII Международный фестиваль классического балета имени Рудольфа Нуреева. Первым его событием стала премьера балета "Грек Зорба". Историю о том, как двое мужчин потеряли своих женщин, но не перестали радоваться жизни, представил в татарской столице хореограф Лорка Мясин.

Билеты на эту премьеру поступили в продажу за два месяца — и разлетелись за сутки: в Казани вообще любят балет, а тут был обещан спектакль легендарный. "Грек Зорба" на музыку Микиса Теодоракиса — самый известный балет Лорки Мясина, сына знаменитого премьера дягилевской труппы Леонида Мясина, пошедшего по стопам отца. Лорка Мясин родился в Нью-Йорке в 1944 году, с детства участвовал в спектаклях, а с 16 лет занялся созданием балетов и постановкой хореографии для трупп из Европы и Америки. Он поставил более 50 балетов, сотрудничая с многими мировыми театрами — от английского Королевского балета до труппы Мориса Бежара. Также он переносил на разные сцены спектакли отца — в том числе в 2005 году отрепетировал программу его балетов в Большом театре. Но наиболее востребованной его работой стал именно "Грек Зорба": появившись впервые в 1988 году на "Арене ди Верона", где заглавную партию исполнял Владимир Васильев, спектакль затем был воспроизведен в театрах 27 стран. Россия стала 28-й — в Казани состоялась российская премьера балета.

Оскароносный танец

Сюжет спектакля имеет некоторое отношение к роману Никоса Казандзакиса, впервые опубликованному в 1946 году, но куда большее — к одноименному фильму Михалиса Какоянниса, что появился на экранах 18 лет спустя и завоевал три "Оскара". Картина примечательна тем, что именно в ней появился танец сиртаки, который теперь повсеместно считается греческим национальным танцем. 

Энтони Куинн, исполнявший в фильме заглавную роль, сломал ногу и не мог исполнять те бурные прыжки, что были описаны в романе в качестве танца Зорбы, поэтому он придумал движения с ритмичным подниманием ног. Танец оказался так хорош, что его приняли не только хореографы по всему миру, но и сами греки — и он стал в некотором роде символом Греции. В балете Лорки Мясина, партитура которого выросла из музыки Теодоракиса к тому самому фильму, сиртаки появляется в финале как мощная объединяющая сила, как символ торжества жизни над всеми возможными несчастьями.

Оригинальные декорации к казанскому спектаклю создал художник Виктор Герасименко, ранее два десятка лет прослуживший в московской "Новой опере". Генеральной его идеей стало напоминание зрителю об "Арене ди Верона" — на сцене воспроизведены арки этого древнего амфитеатра. О том, что место действия все-таки Крит, а не Верона, напоминают костюмы персонажей — национальную одежду греков не спутать ни с чем. Декорации не меняются: вся история двух пар проходит на фоне этого амфитеатра, из арок которого периодически выходит кордебалет. 

Страсти деревенского юга

Итак, две истории любви: американец Джон (бразилец Вагнер Карвальо, окончивший школу Большого театра в родной стране и вот уже семь лет танцующий в Казани) встречает на греческом острове молодую вдову Марину (Кристина Андреева), а взявший его под опеку на правах старшего товарища грек Зорба (в первый вечер — премьер Большого театра Игорь Цвирко, далее будут казанские солисты) теряет голову от француженки мадам Ортанс (Александра Елагина). 

В романе Зорба прямо называется "стариком". В момент премьеры в Вероне Владимиру Васильеву было 48, да и сам Лорка Мясин исполнял заглавную роль уже в весьма почтенном для балета возрасте. Меж тем в хореографии нет ни малейших скидок на "старость" — спектакль переполнен движением, оно не останавливается ни на секунду.

В балете точно прописана разница характеров героев: буйные танцы пылкого грека (глаза горят, прыжки закручиваются в вихрь, руки прорезают воздух) соседствуют с чисто классическими па сдержанного американца — тот собирается стать писателем и, кажется, в начале спектакля больше наблюдает за жизнью, чем живет сам. Но атмосфера южного острова и открытость страстей, которыми живут его обитатели (в комплект к героям добавляется местный ревнивец Манолиос, также влюбленный в Марину; его роль исполняет Наиль Салеев), встряхивают Джона — и вот он уже вторит движениям друга в сиртаки. 

Это юг — и это деревенский юг. При всей открытости чувств община вполне закрыта, и основная масса народа готова терпеть присутствие любопытного иноземца, но не собирается допускать его в свою жизнь. Главный конфликт спектакля — конфликт Марины и деревни. Соседи не одобряют женщину, несколько лет после смерти мужа не отвечавшую на чувства местного парня, а теперь вдруг начинающую встречаться с американцем. 

Первыми, разумеется, выступают женщины — резкие выбросы рук, жесткие повороты, в каждом па — отчетливая угроза. А уж затем из-за их спин выходят мужчины — и заканчивается все тем, что в нарушившую обычаи деревни женщину летят невидимые камни, а она падает на землю под их градом. И исчезает бесследно — яростно кружащий вокруг упавшей кордебалет скрывает тело. Героиня убита. Зорба удерживает Джона от попыток кинуться в драку со всей деревней сразу — это было бы самоубийством. 

Несчастлива история и у самого Зорбы. Его хрупкая, кутающаяся в смешное боа возлюбленная, рядом с которой взрослый деревенский мужик становился рыцарем и поэтом (в движениях прямо какая-то галантность проявлялась), страдает чахоткой — и увядает прямо на глазах героя. Вот она еще может сделать несколько шагов — а вот только сидеть на стуле — и уже нет сил даже спину прямо держать. Горе Зорбы отчаянно и сдержанно одновременно: так переживают потери люди, давно знающие, что жизнь — череда утрат. 

Но не только. Точно так же они знают, что жизнь продолжается и после переживания горя надо встать и снова посмотреть вокруг. На окружающих людей. На страну. На природу. На звезды и планеты, видные в небе, на рассвете бледнеющие, когда начинает сиять морская гладь (художником по компьютерной графике выступил Дмитрий Шамов). Грек Зорба пускается в пляс, к нему присоединяются все герои — и вот этот яростный танец, утверждающий жизнь, и есть сиртаки. Настолько захватывающий, что воспитанная театральная публика не удерживается и начинает хлопать в такт — а потом вызывает артистов на бис снова и снова.

Зал при этом заполнен не только балетоманами (в том числе приехавшими из Москвы), но и местными любителями классической музыки. Микис Теодоракис создал произведение, в котором работает не только оркестр, ведомый петербургским дирижером Андреем Анихановым (он замечательно чувствует греческую мелодику), но и хор, которым руководит Юрий Карпов.

Лорка Мясин напоминает нам о традициях греческого театра — и хор, создающий музыку вместе с оркестром, все время стоит справа на больших ступенях амфитеатра "Вероны", обеспечивая ощущение аутентичности зрелища (поют они на греческом языке). Также на верхних ступенях появляются оперные солистки — когда на сцене героини "произносят" монологи, им в музыке отвечает не хор, но одинокий женский голос. Марину "озвучивает" Алина Шарипжанова, а мадам Ортанс — Эльмира Калимуллина, и участие хора и певиц в спектакле придает ему дополнительный объем. Так Лорка Мясин выполняет мечту Дягилева о синтетическом спектакле, где музыка и танец существуют на равных, — и Татарский театр оперы и балета также достойно ее воплощает.

Анна Гордеева