Андрей Максимов - о восстановлении в Большом театре балета "Ромео и Джульетта"
В Большом театре Михаил Лавровский восстановил великий балет своего отца Леонида Лавровского "Ромео и Джульетта" на музыку Сергея Прокофьева.
Нет, ну правда: красота мир не спасет. Ни в прямом, ни даже в метафорическом смысле. Повторяем эту фразу Достоевского с каким-то неясно откуда взявшимся оптимизмом: мол, все еще будет хорошо, потому что красота... А не спасет! В деле спасения мира какие-то иные законы действуют, а красота она не для спасения мира создается, для чего-то иного.
Для меня апофеоз красоты в искусстве - это балет. Великий балет Сергея Прокофьева периодически возникает на сцене Большого. Над его редакцией работал Юрий Григорович. Балет ставил знаменитый театральный режиссер Деклан Доннеллан вместе с хореографом Раду Поклитару. И вот Михаил Лавровский выполняет, как мне кажется, свой сыновний долг, восстанавливая самый знаменитый балет своего отца.
Все: декорации, костюмы, свет, музыка, артисты и сам танец сливается в единый праздник красоты
Но что интересно... Важно, чтобы в балете сохранялся дух шекспировской эпохи, чтобы читался с детства знакомый сюжет, чтобы танцовщики не просто двигались в такт музыке, а танцевали людей, характеры? Наверное... Но для меня всегда главным было воплощение этой абсолютной красоты. Когда все: декорации (художник П. Вильямс, художник по возобновлению декораций С. Грачев), костюмы (Т. Ногинова - ярко, броско, со вкусом), свет (Д. Исмагилов, как всегда, на высоте), музыка и, разумеется, артисты, и сам танец сливается в некий единый праздник красоты.
Сев в зале, я уже знал, что дело добром не кончится, знал, кого убьют... Не за этим следил... Собственно, я не то чтобы за чем-то следил, я погрузился в столь редкую по нынешним временам стихию красоты и плавал в ней, как отпускник в море, получая удовольствие от тепла, красоты и нежности.
Михаил Лавровский так выстроил балет, что его герои стали воплощением мужского и женского начал. Балет - искусство настолько условное, что он всегда притча.
В день, когда я смотрел спектакль, Е. Крысанова получила звание народной артистки России. Более чем справедливо. Очевидно, что это не просто хорошая, выдающаяся балерина. Специалисты пускай разбирают технику и прочие, не имеющие отношение к красоте профессиональные вещи. Крысанова поразительно воплощает в танце женскую нежность и незащищенность. С самого начала на ней словно лежит некая печать обреченности, много ли вы знаете женщин, на которых такая печать не лежит? История ее Джульетты - это история борьбы человека с роком. Борьбы, в которой невозможно победить.
И рядом блистательный танцовщик В. Лантратов - воплощенная мужественность и сила. Юношеская энергия плещет через край. Парень, готовый снести любые препятствия на пути к своей возлюбленной. Но - рок. Все тот же, неумолимый. И опускаются плечи, и вдруг становится мягкой жесткая походка, и смерть протягивает свои руки и предлагает опереться.
Может ли красота быть бессмысленной? Я думаю: да. Но в природе, а не в искусстве. Скажем, закат на море: красота есть, а смысл? А вот в искусстве, уж не знаю почему, любая бессмысленная красота сразу становится пошлой. Потому и добивается балетмейстер Михаил Лавровский от своих танцовщиков понимания смысла того, что они делают, сути происходящего. Поэтому так осознан любой танец. Поэтому и красив.
Балет может превратить в красоту что угодно, даже смерть. Смерть Меркуцио (блестящая работа Д. Захарова) - одна из самых красивых сцен в спектакле.
Я никогда не понимал, по каким критериям оценивать работу дирижера. Собственно, у меня, как у неспециалиста, этот критерий один: красиво - некрасиво. Прокофьев гений (кто не в курсе), его музыка великая. Оркестру, которым управляет Антон Гришанин, эту красоту удается донести. В каких-то местах у меня замирало сердце: как человек мог такое написать? Поразительно!
В последнее время среди положительных оценок любого театрального действа все чаще звучит такое: жизненно. Прям как при советской власти. Я люблю балет, в частности, за то, что он абсолютно не жизненный. Жизненного мне и в жизни хватает выше крыши, что называется.
Михаил Лавровский создал балет, как эталон красоты, в котором прекрасны все составляющие. Нас как бы вырывают из обыденности, чтобы мы не позабыли, что в мире есть прекрасное.
В этом густонаселенном спектакле нет провальных партий. Все артисты работают мощно и, я бы сказал, с удовольствием. Постоянная смена прекрасных декораций, умный свет, волшебная музыка... В результате возникает то, чего нам так не хватает в жизни и что мы с такой страстью ищем - гармония.
Что такое красота, кроме того, что она, как сказал поэт, "огонь, мерцающий в сосуде"? Мне кажется, красота - это такое пространство жизни, в котором человеку легко вспоминается, что он человек, что он создание Божие и что жить ему надо соответственно. Красота - это не просто эстетическое впечатление, но мир, воздействующий на наши души. Будь это красота заката, любви или балета.
Нас вырывают из обыденности, чтобы мы не позабыли, что в мире есть прекрасное
...Мы вышли в промозглую, серую Москву, словно вступили на поле битвы весны и зимы. Мрачновато. Холодновато. Ветрено. Ни тебе гармонии, ни красоты.
А в душе у нас было радостно. И спокойно.
Да, красота не спасет мир. Но душу отдельного человека вполне себе спасти может. Дать отдохновение, спокойствие, радость.
А потому спасибо Михаилу Лавровскому, Антону Гришанину, замечательным танцовщикам и всем, кто создавал этим вечером красоту.
