Русский сюжет. О новых рассказах Татьяны Жирковой.

Первым знакомством наших читателей с творчеством автора была книга рассказов "Светлячок" . Её составляли по большей части рассказы про детей и для детей. Новый сборник "Травка полевая" сочетает ряд наиболее удачных историй "детского" направления из первой книги, в том числе цикл микроисторий о школьниках "Герасимов и другие", с совершенно новыми рассказами и доработанными версиями ранее написанных текстов. В книгу "Травка полевая" на правах предисловия вошла рецензия литературного критика Елены Сафроновой, опубликованная на "Ревизоре.ru". В ней подробно говорилось о том, как Жиркова развивает детскую и семейную темы. Однако Татьяна Жиркова – "многогранный" автор, одинаково убедительно и психологично пишущий и о маленьких, и о взрослых. Сейчас логичным будет обратить пристальное внимание на её тексты другого рода. В "Травке полевой" девятнадцать рассказов. Часть из них уже известна нашему читателю: "Я вижу астры", "Светлячок", "Федина рука", "Мамин сухарь", цикл о Герасимове и пр. "Новыми" являются тексты "Трое", "Про Амстердамы", "Штрихи к портрету", "Петровна", "В конце дня", "Во дворе", "Эскиз", "Индус Кашин". "Во дворе" и "Индус Кашин" (с ударением на первом слоге в слове "индус") – это снова наблюдения писателя за детьми и художественное преломление подмеченных деталей. Жирковой это, мы уже знаем, всегда удается тонко и лирично, а иногда с юмором. Так, "Индус Кашин" – небольшой школьный анекдот о том, как ученик вместо оценки получил странное прозвище. "Во дворе" же разыгрывается небольшой трогательный сюжет игры совсем маленьких ребятишек. Сане четыре с половиной года, Юрику три, а его братику год, и его пока еще ребята постарше никак не зовут. Суть в том, что лишь одному взрослому, Юриному папе, есть дело до того, чем занимаются мальчишки во дворе. Он заботится не только о собственных отпрысках, но и об их приятелях. Вот и в этот раз вынес из подъезда воздушного змея. Радости пацанов не было предела. "Огромная распластанная птица плавно возносилась под крыши к белым невесомым облакам. И показалось Сане, что он сам летит вслед за ней, медленно и ритмично набирая высоту". Впечатления и переживания полета переполняют Саню, и он даже начинает воображать, что Юрин папа – его папа тоже… Для автора типичен такой легкий штрих, одно предложение, делающее заурядный вроде бы случай поистине пронзительным. Уместна и чисто критическая параллель: точно так же, как немногие взрослые уделяют свое время играм с малышней, так и немногие писатели посвящают свое внимание повседневной жизни детей. Татьяна Жиркова из этого последнего малого, но ценного числа. Но давайте все же перейдем к рассказам про уже выросших, а то и состарившихся людей. "Взрослый" мир в прозе Татьяны Жирковой не отличается от её же детского. Автор творит в подчеркнуто реалистичной манере, не замахиваясь на фантастику либо остросюжетность, и лишь иногда позволяет себе намеки мистического (у Жирковой, скорее, духовного) плана. Такова, например, "Травка полевая". Рассказ уже не раз публиковался ранее, но в этой книге имеет особое значение. Авторы часто называют сборники по заглавию того произведения, , которое для них наиболее важно, значимо, символично. Значит, история с "пейзажным" названием служит для Жирковой неким нравственным или идейным камертоном всего издания. А её заголовок является еще и элегантным каламбуром. Он относится и к роду занятий главной героини, финки-знахарки, травницы Юнны, и к её внешности: "Благородное лицо, — говорит бабушка, — сама проста, как травка полевая". Люди с доброй и чистой душой всегда красивы, даже если неказисты на вид. Юнна умеет творить подлинные чудеса. Она не делает ничего особенного – массирует больные конечности, поит больных отварами из целебных трав – но справляется с заболеваниями опорно-двигательного аппарата лучше, чем дипломированные медики. Городская актриса, прослышав о целительнице, привозит к ней своего сыночка с "ногой как палка" и оставляет на затяжное лечение. И оно дает результаты! События рассказа переданы, что характерно для Жирковой, незамутненным взглядом маленькой девочки, часто навещающей Юнну и её пациента Сашу. "Юнна теперь и при мне массирует Сашину ногу. Обволакивает мазями, закутывает в шерсть. Он не кричит больше, что не хочет ходить, что ему больно, а лишь подолгу преданно смотрит на Юнну". Однажды Саша поднимается на ноги, к восторгу своему и подружки… Однако в ход лечения вторгается… людская злоба. Сельская фельдшерица проявляет ревнивую зависть и начинает буквально "кампанию" против Юнны. В кульминационный момент рассказа читателю откроется, что Юнна всех бесплатно пользовала и оставляла в своем доме на несколько сеансов – но её супруг рассуждал иначе. Припертый к стене официальной комиссией, Фёдор кричит: "Ну и брал!... А чем бы ты их всех кормила? На что бы мы жили? На мою зарплату? Каждый день в доме лишние рты!" Так житейский расчет превращает человеколюбивую травницу в алчную стяжательницу, и от этого ярлыка ей уже не отмыться… Мамаша, замучившаяся ждать результата, увозит Сашу. Скоро они полетят на Кубу, к тамошним врачам. Это становится величайшим потрясением детства юной рассказчицы. Какой урок она вынесет из драмы, разыгравшейся на её глазах?.. Жиркова не дает намеков, не делает прогнозов. Она ставит точку там, где для ребенка обрушился мир, а травку полевую раздавили колеса увозящего Сашу автомобиля. Силы рассказу придает открытый финал. Что-то подобное происходит в рассказе "Трое", открывающем сборник. Камерная, внутрисемейная драма становится здесь социально-значимой. Мужа мучает взаимное недопонимание с женой. Она мечтает о карьере дизайнера, он же не может себе объяснить, почему, но хочет, "чтобы Саша перестала рисовать… Саша брала карандаш, и настроение Гаврилова портилось" . Трещина между ними расширилась уже до таких пределов, что отъезд жены в командировку супруг воспринимает как её измену, терзается подозрениями, выясняет, где она… Сколько семейных пар живут в такой атмосфере? Сколько женщин, изведенных попреками мужей, бросают творческие хобби, а с ними и несбывшиеся мечты?.. Сколько мужей не доверяют супругам?.. К счастью, в рассказе есть слабый лучик света. Маленький сын любит обоих, папу и маму, и даже не чувствует неладов между родителями. "Трое" – тоже своего рода урок, но уже не детям, а папам и мамам. Если "только детские думы лелеять", то мир предстанет лучше и чище – вот главный посыл сжатой по объему, простой по стилистике, но глубокой по смыслу и содержанию истории. В некоторых рассказах Жирковой действуют вовсе не дети, а их антиподы – старики. И здесь надо выразить автору уважение за то, что она не боится поднимать "неудобную" тему ненужности пожилых людей нашему обществу. Петровна из одноименного рассказа "гремела когда-то. Идейная, была парторгом, что ли" . Но её муж погиб, ребенок умер, и теперь у старухи из родни остались только племянники. Нахлебницей им, почти чужим людям, она быть не хочет. Но ужас в том, что Петровна никому не нужна. Не только дальней родне, но и государству. Она цепляется за работу из последних сил, стараясь не замечать того, как "выживают" её молодые сотрудницы, как демонстративно кропят французскими духами столы после её прикосновений, как смеются над нею в глаза и за глаза… Обществу нет дела: не ладится на службе, иди на пенсию. А что, если работа – единственный смысл жизни пожилой женщины?.. А это её проблемы!.. Содержание рассказа трагично – но, как ни парадоксально, оптимистично. Петровна чуть не гибнет в результате бытового происшествия, долго лежит в больнице, коллеги радуются и строят планы, как вынести из комнаты её громоздкий стол – и все же выздоравливает. В заключительных строках рассказа Петровна идет на трамвайную остановку. Естественно, на службу – куда же ей ещё? Рано еще вытаскивать стол и сбрасывать со счетов старую, к тому же "идейную" гвардию!.. Почти к такому же выводу приходит, но через другую коллизию, Нина Ивановна, героиня рассказа "Про Амстердамы". У нее тоже все в прошлом, включая солидную работу на благо общества. Теперь Нина Ивановна "полы моет у бизнесменов". Сюжет не нов: воспоминания о подростковой любви, случайная встреча с бывшим одноклассником, предметом давнего светлого чувства, разочарование от него, обида на равнодушных членов семьи, внезапная боль по несбывшейся жизни… Но вместе с тем обескураженная Нина Ивановна приходит к мысли: "И ведь ничего не поделаешь, у каждого есть этот Амстердам, куда нет входа даже самым дорогим, даже самым любимым". Можно сказать, что каждый человек – сам себе Амстердам. Сам себе ценность. Свою жизнь не стоит разменивать без остатка на служение ближним. Жиркова подводит к этой заповеди исподволь, ненавязчиво, без морализаторства и пафоса (таких экзальтированных нот её проза в принципе лишена, и мне это импонирует). Татьяна Жиркова. Фото из личного архива. Распространённая современная трагедия звучит в рассказе "Эскиз". Рабочий Слопухов, неравнодушный к инженеру Вале, все время зовет её в цех посоветоваться насчет чертежей. Сослуживцы хихикают и расценивают это как неуклюжие попытки ухаживания. На деле же заводской Кулибин придумал выдающееся рацпредложение: " — Понимаете, — начал он, борясь с робостью, — всю линию можно проще. Много лишнего. Я тут прикинул, — он неловко полез в карман, вытащил измятые бумажки и протянул Вале". Вникнув в эскиз, женщина понимает: рацпредложение исключительно толково! Оно поможет сократить число работников, но повысить производительность труда. Валя предлагает Слопухову "пробивать" идею, взяв в соавторы начальника, а сама рассчитывает, что ей выпишут премию за экономию средств, и она купит вожделенную шубу. Но ничего не выходит. Слопухов находит неожиданный и глупый, на взгляд Вали (на деле гуманный и человечный) повод отказаться от собственной затеи: "— Скажите, в чем Ефимов виноват? У него семья, дети, родители старики. Пусть он выпивает, но что-то ведь несёт в дом! Деньги, помощь. …Мое предложение гонит людей вон. Ваш шеф сделает это легко". Работяга сообщает инженерше, что выбросил свои эскизы в мусоропровод, залив клеем, чтобы никто, даже если найдет, не разобрался. А недоумевающей Вале "было жаль Слопухова, Ефимова, себя саму и шубу, которой не будет". Тема "обратной стороны" модернизации и автоматизации труда в текущей российской прозе непопулярна. Что там – и само производство в неё проникает редко и как-то стыдливо. Канули в Лету времена "производственных романов". Жиркова предпринимает попытку "реанимировать" этот жанр. Но делает это, в противовес советским авторам вроде Фёдора Гладкова, с позиций гуманизма (и не абстрактного, а сострадательного, видящего людей за любым производственным вопросом). На мой взгляд, попытка удачная. Наконец, рассказ "Штрихи к портрету" написан в нетипичной для Жирковой манере – от первого лица. Она чаще описывает своих героев со стороны, выступая демиургом. Тут происходит наоборот. Сотрудник некоей неназванной лаборатории рисует "портрет" самого себя, не скрывая собственных прегрешений (наедине с собой ведь!.. кого стесняться?). В его монологе постепенно, штрих за штрихом, возникает образ не слишком примерного семьянина, не особо ответственного работника, не такого уж честного и порядочного человека… Текст закольцовывается упоминанием аквариумных рыбок – герой с ними "здоровается", начиная монолог, и прощается, отходя ко сну. "Спокойной ночи, рыбки! Всё-то вы сияете, блестите, хоть день, хоть ночь. Вот и мне необходимо завтра быть бодрым и сияющим". Образ рыбки в соотношении с человеком более чем прозрачен. Рассказ напомнил мне "пунктирные портреты" Викентия Вересаева. Помните, классик создавал полномерные образы своих современников из нескольких внешних черточек и пары-тройки реплик?.. Такое умение редко встречается и дорогого стоит. У Жирковой пока всего один рассказ в жанре "пунктирного портрета". Но он, считаю, указывает на писательскую компетентность. Немаловажно, что все рассказы Жирковой развиваются на российской почве. У неё нет "травелогов", баек из путешествий, фантазий на тему зарубежной жизни. Все, что волнует писателя и становится темой её произведений, происходит в родной стране. Может быть, именно так и выглядит патриотизм в литературе? Подводя итоги. Выше я обмолвилась, что книга "Травка полевая" продолжает традиции русского рассказа – Ивана Бунина, Юрия Казакова, Юрия Трифонова… Теперь, когда мы рассмотрели несколько рассказов из неё, думаю, что читатели с этим согласятся.