Три вердикта одному поэту: тайна суда над Иосифом Бродским

Три вердикта одному поэту: тайна суда над Иосифом Бродским

Фраза «Я работал, я писал стихи» в 60-е годы была не просто на слуху, она стала тем, что сегодня называется …

Источник: –MK.RU

Фраза «Я работал, я писал стихи» в 60-е годы была не просто на слуху, она стала тем, что сегодня называется мемом. Советские граждане знали ее автора – будущего нобелевского лауреата Иосифа Бродского. Знали и место, где она была произнесена, – заседание ленинградского суда по обвинению поэта в тунеядстве, которое состоялось на выезде, в клубе строителей. В те годы отсутствие постоянной работы считалось преступлением и довольно сурово наказывалось. Если бы мы вдруг вернули эту статью, то сегодня под уголовное преследование попали бы сотням тысяч фрилансеров и самозанятых граждан.  Дай Бог, этого не случится. Сегодня 28 лет как умер Иосиф Бродский. К годовщине со дня смерти великого поэта «МК» публикует оригиналы судебных решений по его уголовному делу.

Кто не работает, того едят Сложно поверить, но слова «Кто не работает – тот не ест» когда-то были прописаны в Конституции. Речь о 12 статье (сам документ был утверждена постановлением Чрезвычайного VIII Съезда СССР от 5 декабря 1936 г.). Приведу точную цитату из нее: «Труд в СССР является обязанностью и делом чести каждого способного к труду гражданина по принципу: “Кто не работает, тот не ест”. В СССР осуществляется принцип социализма: “От каждого по способности, каждому – по труду”. Но за отсутствие постоянной работы наказывать стали не сразу. 4 мая 1961 года президиум Верховного совета РСФСР принял указ «Об усилении борьбы с лицами (бездельниками, тунеядцами, паразитами), уклоняющимися от общественно-полезного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни». Тогда появилась и санкция для признанных виновных: выселение в специально отведенные местности на срок от двух до пяти лет с привлечением к труду по месту поселения. Согласно указу, наказанию по постановлению районного (городского) народного суда подвергались не все подряд, а лица, уклоняющиеся от общественно полезного труда и ведущие антиобщественный паразитический образ жизни, проживающие в городе Москве, Московской области и городе Ленинграде. И лишь в 1970 году в Уголовном кодексе РСФСР появилась статья 209 «Тунеядство», которая гласила: если советский гражданин не трудился «во благо Родины» в течение четырех месяцев, при этом не учился и не являлся матерью малолетнего ребенка, то подлежал лишению свободы на год, а при рецидиве – на два года.  Поэта, будущего лауреата Нобелевской премии по литературе, судили в 1964-м году, когда еще не были внесены изменения в УК, но уже действовал указ. Поэт Иосиф Бродский жил в Ленинграде и попал под него. Поселись он, скажем, в Рязани, дело до суда могло бы и не дойти. – Когда началась травля Бродского, инициированная пасквилем «Литературный трутень», за молодого поэта вступились известные писатели, депутат-композитор Шостакович, – вспоминает литератор Надежда Ажгихина. – Ничего не помогло. Тучи вокруг «рыжего», как называла его Анна Ахматова, сгущались. Тогда Ахматова попросила свою подругу Лидию Чуковскую поговорить с Фридой Вигдоровой, чтобы та занялась делом Бродского. Фриду Вигдорову считают одной из основоположниц современного журналистского расследования, типичной «дочерью оттепели», чьи публикации всегда стремились защитить человека, попавшего в беду. Ее учениками стали Евгений Богат, Лидия Графова, Инна Руденко и многие другие.  Письмо Фриде передал Яков Гордин (по телефону не рискнули). Та также пыталась задействовать знакомых «в верхах», но не помогло. В феврале 1964 года Бродского арестовали. Тогда Вигдорова поехала в Ленинград, взяв командировку от «Литературной газеты», чтобы присутствовать на суде и все записать. Командировка была неудачной – Фрида Абрамовна вернула командировочное удостоверение главному редактору с припиской, что газету не уважают. Пустили ее только по билету Союза писателей СССР. Она села в зале и начала записывать. Этого делать было нельзя, ей сделали предупреждение. И тогда она стала писать «вслепую», не опуская головы, на коленке. Не стенографировала, как некоторые считают, – она не знала стенографии. Просто записывала самое главное, вечером у друзей редактировала. Записала оба заседания. Оказалось, это единственное полное свидетельство. Официальная стенограмма куда-то впоследствии исчезла…  Цитата из записей Вигдоровой: «Объясните суду, почему вы в перерывах между работами не трудились?  — Я работал, я писал стихи.  — Но это не мешало вам трудиться. — А я трудился. Я писал стихи.  — Но ведь есть люди, которые работают на заводе и пишут стихи. Что вам мешало так поступать?  — Но ведь люди не похожи друг на друга. Даже цветом волос, выражением лица…» – Подробнее о процессе я узнала уже в университете, и прочитала «Судилище» Вигдоровой в самиздатском варианте, – продолжает Надежда Ильинична. – Наши сокурсники – дети дипломатов и разведчиков – охотно делились с друзьями беспрепятственно провезенной через советскую границу литературой, за чтение которой могли сурово наказать. Помню, первый раз о суде над Бродским мы читали как раз на скучной лекции по истории КПСС на задних рядах аудитории. И преподаватели литературы отлично знали Бродского, хотя писать о нем, скажем, курсовую или диплом было совершенно невозможно. И говорить о нем в публичном пространстве тоже. Прорыв произошел в 1988 году, когда «Судилище» было опубликовано в журнале «Огонек». Я еще училась в аспирантуре, и помню, какое впечатление эта публикация произвела. Как прорыв дамбы. Как свежий ветер, который сметал с дороги все ложное и ненужное. Автора того уникального текста (великий расследователь Аркадий Ваксберг назвал его «первым в СССР правозащитным документом») Вигдоровой не было в живых уже более двадцати лет. Решения по делу Иосифа Бродского нашла в архиве руководитель Объединенной пресс-службы судов г. Санкт-Петербурга Дарья Лебедева. Она опубликовала их в телеграмм-канале суда и передала мне. Итак, перед вами решение первой инстанции без купюр. Оно было вынесено 13 марта 1964 года, написано обыкновенной шариковой ручкой черного цвета. ПОСТАНОВЛЕНИЕ Народный суд Дзержинского района города Ленинграда в составе председательствующего Савельевой и народных заседателей Тяглый и Лебедевой при секретаре Коган с участием общественного обвинителя Сорокина и адвоката Топоровой рассмотрел в открытом судебном заседании в городе Ленинграде, в выездной сессии клуба строителей. Дело на Бродского Иосифа Александровича, 1940 года рождения, уроженца г. Ленинграда, из служащих, образование неполное среднее, б/п, не судимого, не работающего, холостого, проживающего по адресу: Литейный пр-д, дом 24, кв. 28 по Указу Президиума Верховного Совета РСФСР от 4/V-1961 года «Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно полезного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни». Народный суд установил: гр. Бродский систематически не занимается общественно-полезным трудом, ведет антиобщественный паразитический образ жизни, о чем свидетельствуют следующие данные: из выписки трудовой книжки видно, что Бродский в период с 1956 по 1964 гг. проработал в общей сложности 2 г. 8 мес. На предприятиях г. Ленинграда. С октября 1963 года Бродский нигде не работал и не учился. В своих объяснениях Бродский ссылается на то, что он работает на договорных началах с Гослитиздатом, пишет и переводит стихи. По данным справки издательства художественной литературы г. Москвы, с Бродским были заключены следующие договора: от 22/Х-62 г. На перевод стихов по сборнику „Зори над Кубой“, выплачено 19 руб. 92 коп., от 17/VIII-63 г. По сборнику „Романсеро“ на 300 стр. выплачено было в 1963 г., по сборнику „Поэты Югославии“ выплачено 17 руб. 92 коп. По данным справки Ленстудии телевидения, Бродский получил 8/VIII– 63 г. Авторский гонорар за работу 37 руб. 50 коп. По данным справки Л. О. Гослитиздата, Бродский как автор и переводчик в 1962– 1963 г. Не был и никаких выплат ему не производилось, т. Е. имели место единичные случаи заработка Бродского, что не свидетельствует о выполнении им важнейшей Конституционной обязанности честно трудиться на благо Родины и обеспечения личного благосостояния. В материалах дела видно, что Бродский в 1960 г. Был приглашен в Органы КГБ по вопросу участия его и его близких друзей по Москве и Ленинграду в издании нелегального сборника „Синтаксис“ и, как он подтвердил на суде, ему было предложено переменить свое отношение к труду, переменить образ жизни. В дальнейшем Бродский писал ущербные, упаднические стихи, которые с помощью своих друзей распространял среди молодежи Москвы и Ленинграда. С помощью своих друзей и отдельных писателей Бродский организовывал литературные вечера, на которых пытался противопоставить себя как поэта нашей советской действительности. На л. Д. 71–72 имеется справка от комиссии по работе с молодыми писателями при Лен. отд. Союза писателей РСФСР, в которой говорится, что Бродский не является ни поэтом, ни профессиональным литератором, что нашло подтверждение в объяснениях Бродского на суде и в показаниях допрошенных свидетелей. В деле имеется статья из газеты „Вечерний Ленинград“ о Бродском „Окололитературный трутень“ (л. Д. 26) и отклики на эту статью в той же газете от 8/I-64 г., из которых видно, что общественность Ленинграда неоднократно поднимала вопрос об антиобщественном образе жизни Бродского, но из этого Бродский необходимых выводов не сделал. На л.д. 8 имеется выписка из заседания секретариата и чл. Партбюро Лен. отд. Союза писателей от 17/XII-63 г., из которой видно, что участники заседания единогласно признали правильным и своевременным выступление газеты „Вечерний Ленинград“ о Бродском, требуя предания Бродского общественному суду. Отделом милиции Дзержинского Райисполкома г. Ленинграда Бродский предупреждался о трудоустройстве. 19/XII-63 г. Было отобрано разъяснение о трудоустройстве: 17/ XII-63 г. Начальником паспортного стола отделения он был предупрежден о трудоустройстве и ознакомлен с Указом от 4/V-61 г. 18/I-64 г. От него было отобрано предупреждение, но и после этого Бродский не трудоустроился и должных выводов для себя не сделал. Заключением врачебной комиссии от 18/II-64 г. Бродский по своему состоянию признан трудоспособным. Проведенная судебно-психиатрическая экспертиза установила, что Бродский проявляет психопатические черты характера, но психическим заболеванием не страдает и по своему состоянию нервно-психического здоровья является трудоспособным. Исходя из вышеизложенного, выслушав объяснения привлекаемого к административной ответственности Бродского, показания свидетелей Грудининой, Эткинда, Смирнова, Логунова, Денисова, Николаева, Ромашевой, Адмони, Воеводина, представителя общественного обвинения, адвоката Топорову, народный суд считает, что Бродский, будучи трудоспособным, упорно не занимался общественно-полезным трудом и, несмотря на принятые к нему меры воспитательного порядка, предупреждения со стороны общественности и государственных органов, ведет паразитический образ жизни, и в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 4/V-61 г. „Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно-полезного труда и ведущими антиобщественный и паразитический образ жизни“ он подлежит выселению из гор. Ленинграда в специально отведенную местность с обязательным привлечением к труду. Учитывая вышеизложенное, народный суд ПОСТАНОВИЛ Бродского Иосифа Александровича на основании Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 4/V-61 г. „Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно-полезного труда и ведущими антиобщественный и паразитический образ жизни“ выселить из г. Ленинграда в специально отведенную местность на срок 5 (пять) лет с обязательным привлечением к труду по месту поселения. Исполнение немедленное. Срок высылки исчислять с 13/II-64 г. Постановление обжалованию не подлежит.

Фото представлены пресс-службой суда Этот документ, на мой взгляд, интересен сам по себе. Разберу несколько моментов. Во-первых, изначально Бродским заинтересовались в КГБ (был вызван в «контору» в 1960-м году), и отнюдь не по поводу трудоустройства, а из-за участия в издании нелегального сборника «Синтаксис», смысловой составляющей его стихов («упаднические») и чтении их на литературных вечерах («пытался противопоставить себя как поэта нашей советской действительности»). И только почти через два года Бродским заинтересовалась милиция («отделом милиции Дзержинского Райисполкома гор. Ленинграда Бродский предупреждался о трудоустройстве… Было отобрано разъяснение о трудоустройстве…Начальником паспортного стола отделения он был предупрежден о трудоустройстве и ознакомлен с Указом от 4/V-61 г. 18/I-64 г. От него было отобрано предупреждение»). В качестве свидетеля обвинения выступило ленинградское отделение Союза писателей («Бродский не является ни поэтом, ни профессиональным литератором») и газета „Вечерний Ленинград“ (где была статья о Бродском, о том, что он должен быть предан общественному суду. По сути, суд признает, что преследование Бродского носит политический характер. Любопытно, что одновременно с этим решением было вынесено частное определение в отношении членов Ленинградского отделения союза писателей Грудилина, Эткинда и Адмони, которые выступали в защиту Бродского. Фоо представлены пресс-службой суда Второе решение по делу Бродского – Постановление Президиума Ленинградского городского суда от 16 января 1965 года. Обратился туда с протестом заместитель генерального прокурора. Он просил досрочно освободить Бродского и отменить частное определение в отношении троих членов Союза писателей. Суд констатировал, что выселению Бродского послужило то обстоятельство, что он с 1956 по 1963 годы проработал в различных организациях в общей сложности всего лишь 2 года 8 месяцев, 13 раз сменял место работы, а к моменту его выселения вообще более года не занимался общественно-полезным трудом, «выдавая себя за поэта». Фото редставлены пресс-службой суда В итоге Фемида протест не поддержала. Аргументы: Бродский отбыл меньше половины срока. Что касается троих защитников поэта – суд сослался, что их поведение вызвало осуждение со стороны коллег и к ним были приняты «соответствующие меры». При этом указав, что «выступив в защиту Бродского, пытались представить в суде его пошлые и безыдейные стихи как талантливое творчество, а самого Бродского как непризнанного гения, и что их поведение свидетельствует об отсутствии у них идейной зоркости и партийной принципиальности». Поэт-недотепа Но вот что происходило за кулисами. – После процесса началась изнурительная борьба за Бродского – Вигдорова, Чуковская, Копелев, Орлова, и другие писали письма в Союз писателей, руководителям партии и правительства, – рассказывает Ажгихина. – Никто не внял их просьбам. Дочь Фриды Абрамовны пишет, что мать была потрясена тем, что не удается доиться справедливости. Тогда она дала согласие на тайную передачу записи процесса за границу. Первая публикация состоялась в США, немедленно текст был переведен на множество языков. Руководство Союза писателей было в ярости и готовило ее исключение, помешала болезнь. В августе 1965 года Фрида Вигдорова умерла от рака в возрасте 50 лет. Об освобождении Бродского попросил друг СССР Жан Поль Сартр, который узнал о деле Бродского, прочитав «Судилище». Третье решение определение Верховного Суд РСФСР от 4 сентября 1965 года. И снова поводом стало обращение заместителя генерального прокурора. Определение Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР в составе председательствующего Остроуховой В. М., членов суда Кузнецова П. Н. и Меркушева А. Е. .. Заслушав доклад члена суда Остроуховой В. М. и заключение помощника генерального прокурора СССР Седова Л. Н., поддерживающего протест и полагавшего снизить Бродскому срок высылки до отбытого, судебная коллегия установила: …Протест подлежит удовлетворению по следующим основаниям: Бродский молод, противоправные действия совершил впервые. Из акта судебно-психиатрической экспертизы видно, что хотя Бродский и является трудоспособным, однако проявляет психопатические черты характера. При этих данных назначение Бродскому максимального срока высылки, предусмотренного законом, необходимостью не вызывалось. У суда не было достаточных оснований и для вынесения упомянутого частного определения. Как видно из протокола судебного заседания, Грудинина, Эткинд и Адмони высказывали лишь свое личное мнение и только о работах Бродского по переводу стихов иностранных авторов, опубликованных в печати, и на этом основании характеризовали его как талантливого переводчика. Согласно статьи 321 УПК РСФСР, суд по материалам судебного разбирательства вправе частным определением обратить внимание общественных организаций и коллективов трудящихся на неправильное поведение отдельных граждан на производстве или в быту или на нарушение ими общественного долга. По данному же делу этих условий не имеется. Исходя из изложенного и руководствуясь статьей 378 УПК РСФСР, судебная коллегия определила: Постановление народного суда Дзержинского района города Ленинграда от 13 марта 1964 года в отношении Бродского Иосифа Александровича изменить. Снизить ему срок высылки с пяти лет до одного года пяти месяцев. Частное определение этого же суда в отношении Грудининой, Эткинда и Адмони и постановление Президиума Ленинградского городского суда от 16 января 1965 года, вынесенные по данному делу, отменить». Бродский был освобожден от отбывания ссылки в Норинской, где провел 18 месяцев, в сентябре. Дом-музе Иосифа Бродского в Норинской Фото: Ольга Шуклина В Норинской Бродский изучал и переводил английских поэтов, опубликовал в районной газете два стихотворения (в музее очень забавно об этом рассказывает голос бывшей редакторши), охотно делился с сельчанами привезенными из Ленинграда друзьями коньяком и лекарствами, и вообще его тут любили и сочувствовали. Считали недотепой – навоз раскидывал плохо, в поле ничего не делал толком, нашли ему работу фотографа в доме быта соседнего села, возили туда на полуторке… «Эта деревня дала мне нечто, за что я всегда буду благодарен КГБ, поскольку, когда в шесть часов утра идешь по полю на работу, и встает солнце, и на дворе зима, осень или весна, начинаешь понимать, что в то же самое время половина жителей моей страны делает то же самое. И дает прекрасное ощущение связи с народом… Для меня это был огромный опыт, который в какой-то мере спас меня от судьбы городского парня», – писал он позже. Кстати, там он написал одно из своих любимых стихотворений: «В деревне Бог живет не по углам, как думают насмешники, а всюду. Он освящает кровлю и посуду И честно двери делит пополам. В деревне он – в избытке. В чугуне он варит по субботам чечевицу, приплясывает сонно на огне, подмигивает мне, как очевидцу. Он изгороди ставит. Выдает Девицу за лесничего. И, в шутку, устраивает вечный недолет объездчику, стреляющему в утку. Возможность же все это наблюдать, к осеннему прислушиваясь свисту, единственная, в общем, благодать, доступная в деревне атеисту». Дом-музей Исифа Бродского в Норинской Фото: Ольга Шуклина – Когда мы встретились в Нью-Йорке в 1991 году, я не понимала, почему он вдруг заговорил не о поэзии, а о сельском хозяйстве… – вспоминает Ажгихина. – В 2015 году, в годовщину освобождения Бродского из ссылки, в Коношском районе проходили памятные мероприятия, в Норинской был открыл мемориальный музей памяти поэта. Друг Бродского искусствовед Михаил Мильчик, автор книги «Иосиф Бродский в ссылке» (2013) участвовал в создании музея. Тогдашний губернатор Архангельской области заложил традицию – выкапывать картофель, который освобожденный досрочно ссыльный обещал выкопать, но не успел:. Приехали гости из Петербурга, Москвы, губернатор копал и читал стихи на свежепостроенном помосте. В забытом богом и властями Коношском районе началась туристическая жизнь, школы, библиотека, изучали жизнь и творчество поэта, все декламировали и слушали его записи. Один из сельчан устроил личный музей Бродского в гостевом доме – собрал издания поэта и его изображения, изготовил кованую скамью с профилем Бродского, чтобы все могли с ним фотографироваться. Никого из тех, кто помнил Бродского в ссылке, к тому времени в деревне в живых уже не осталось. Через двадцать пять лет после «дела Бродского» к моему мужу, обозревателю «Литгазеты» Юрию Щекочихину, так же как к Вигдоровой, обратились друзья с просьбой спасти филолога Константина Азадовского, арестованного по сфабрикованному КГБ делу. Была другая эпоха. Но даже тогда материалы пробивались к читателю нелегко. Очерки «Дело образца 80-х» и «Ряженые» уже стали классиков расследовательской журналистики. Константин Маркович и его супруга были признаны жертвами политический репрессий. Историк Петр Дружинин посвятил исследованию материалов вокруг этого дела серьезное исследование, толстенный том. А первый том – о деле фольклориста Марка Азадовского, одной из трагических фигур «борьбы с космополитизмом». После дела Бродского многие творческие люди нашли способ не пойти по его пути: они фиктивно трудоустраивались дворниками, кочегарами, уборщиками, сторожами. Уголовная ответственность за тунеядство просуществовала 30 лет (была отменена только в апреле 1991 года Законом “О занятости населения”). Три года назад в Госдуме пытались разработать проект закона, который бы снова ввел статью, наподобие той, что была в СССР. Не получилось. Дай Бог и не получится.