В Севастополе сыграли моноспектакль "Жилище света" по поэме Лермонтова "Демон"
В арт-пространстве севастопольской "Винодельни-78" театральный кудесник Роман Мархолиа представил восточную повесть Михаила Юрьевича Лермонтова "Демон". Действо свершилось на фоне гор, лучах вечернего солнца и призрачном свете желтой луны. То была неповторимая "декорация" слову великого поэта.
Мархолиа создал спектакль в содружестве с актрисой Юлией Нестранской, музыкантом Сергеем Поповским, художником по костюмам Фагилей Сельской, модельером-конструктором Натальей Духневич, мастером звуковых образов Сергеем Богданом, продюсером Андреем Семаком. Режиссер, вдохновленный вечно актуальным лермонтовским гением, еще раз доказал, что подлинное - высокое - искусство не идет на поводу у времени, не наступает на пятки эпохе. Все реализованные им проекты заряжены жаждой преодоления антиномии культуры и цивилизации, свидетельством чему является севастопольский раздел внушительного "послужного списка" Романа Михайловича.
Став в 1988 году главным режиссером Академического драматического театра имени А. В. Луначарского, Мархолиа в течение семи лет поставил ряд спектаклей, память о которых не утихает до сих пор. На самых примечательных площадках города-героя он организовал и возглавил легендарные и еще никем в регионе не превзойденные международные фестивали искусств - "Херсонесские игры", "Балаклавская Одиссея", "Война и мир", доказав, что подобного рода масштабные события есть особая область культурной жизни, в корне отличная от гастрольной практики.
После паузы длиною в 26 лет Мархолиа возвратился в Севастопольский театр имени Луначарского с интерпретацией пушкинской "Пиковой дамы". Ему удалось разлить в призрачном и напряженном мире романтического сюжета предчувствие бездны и чувство страха, завораживающую неизведанность и удушающий рок, азарт визионерства и мистицизм судьбы. Режиссер опирался на опыт мысленно поставленной Пушкиным романтической трагедии "Борис Годунов".
Фото: Пресс-служба "Винодельни-78"
В работе над моноспектаклем "Демон" Мархолиа, ни на йоту не отступив от текста поэмы, так же апеллирует к театру чувств, основанному на постижении внутренней стороны роли и художественной натуры исполнителя. Если в "Пиковой даме" Юлия Нестранская творит образ Графини как черно-белую аллюзию на тайную недоброжелательность дамы пик, то в "Демоне" она играет пряный диалог с "избранником зла", с Тамарой, с миром, со звездным небом, с нравственным законом, поднимая виртуозное мастерство до символического обобщения. Голос ее преображается в парящий глас, а великолепный костюм-трансформер помогает мгновенному перевоплощению.
Филигранная техника актрисы вкупе с философским замыслом режиссера пробуждают реминисценции к клокочущей холодной страстью истории лермонтовского Демона - отверженного "чистого херувима", жаждущего забыть незабвенное.
Абрис гор за спиной Нистранской напоминал крылья врубелевского "Демона летящего", распластанного в мироздании (своего рода живописный парафраз картины "Мертвый Христос" Ганса Гольбейна, потрясшей Достоевского). Необъятный простор, окружающий действо, казался блоковской бездонной бездной, над которой Демон собирался пронести свою Тамару. В лунном диске отражалась демоническая уайльдовская Саломея - "маленькая царевна с серебряными ногами, закутанная в желтое покрывало".
Собственно, о каком монастыре, о каких горах, о какой церкви на крутой вершине писал Лермонтов? Только лишь о кавказских? Спектакль Мархолиа наводит на мысль, что мистификации Павла Петровича Вяземского появилась не на пустом месте, и путешествующая по Крыму в 1841 году французская писательница Адель Омер де Гелль все же имела тайным попутчиком Михаила Юрьевича. Побывали они и в Балаклавском Георгиевском монастыре, где пережили подлинный восторг и "долго созерцали волшебный вид" прислоненных к скале и висящих над морем домиков, террас, храма, садов.
Кстати, сказание о Святом Георгии было переосмыслено Лермонтовым в сказке "Ашик-Кериб". Сам же монастырь единственный в Крыму не был разорен мусульманами благодаря слиянию образа Георгия Победоносца с богатырем крымско-татарской легенды, победившем дракона и спасшем принесенную в жертву царскую дочь как раз у монастырских скал.
Что ж, Роман Мархолиа решил постигнуть природу печального "духа изгнанья"… Но мудро осадил свое любопытство: разгадка - скучный линялый итог, который ему всегда претит. Мир режиссера - это упоение театрализацией бытия, изобилием формы, цвета и дарования, правда, никогда не ускользающих из-под жесткого контроля его вкуса. Он наполняет мир любовью к жизни, зная, что последнее слово всегда остается за Любовью.
Искусство театра по своему существу - народное, важнейшее в воспитании русской публики. Оно обязано отвечать на самые глубокие общественные запросы, чувствовать смену гуманитарной парадигмы, причем, и на сюжетном, и на знаково-символическом уровне. Ныне русский культуроцентризм обретает злободневность. К счастью, режиссер Роман Мархолиа обладает даром чувствовать и творчески переплавлять запросы времени. Достаточно посмотреть недавно поставленные им спектакли - "Демон" в Севастополе и "Отелло" в Чеченском государственном драматическом театре имени Х. Нурадилова. Гастроли первого планируются в концертном зале "Зарядье", второй пройдет 25 сентября в Александринском театре.
Фото: Пресс-служба "Винодельни-78"