Евгений Миронов: «Театр — это здесь и сейчас, он находится на острие. Мы не прячемся от очень сложных вопросов и тем»

Как нынешний российский театр очерчивает границы в условиях, когда на него нацелено много придирчивых взглядов? Об этом и не только обозреватель Business FM Александра Сидорова поговорила с худруком Театра наций актером Евгением Мироновым. Сейчас он еще и арт-директор фестиваля искусств «Горький+», который начался в эти выходные в Казани.

Мы сегодня в Казани на фестивале «Горький+», передо мной Евгений Витальевич Миронов. Я, на самом деле, хотела начать немного с личного, потому что вчера мы с вами были в селе Красновидово, где долгое время жил Горький, и я с удивлением обнаружила, что буквально в 40 минутах езды родина моего прадедушки. Для меня это было просто открытием и большой-большой радостью. Почему вы решили начать фестиваль «Горький+» именно в этом городе? Мы знаем, что впоследствии он будет на родине Горького в Нижнем, затем в Москве. Почему именно Казань — точка отсчета?

Евгений Миронов: Тут нет никаких специальных решений по поводу Казани, так сложилась ситуация. Мы говорили и с представителями Нижнего Новгорода, и Казани, и просто они выбрали время, которое для них предпочтительно, какой-то логики в этом искать не нужно. Но вчера, анализируя, я понял, что, наверное, правильно, что так случилось, потому что в Казани он духовно родился и мы с этого начинаем, он сам об этом говорил, что физически он родился в Нижнем Новгороде, а духовно здесь, в Казани. Это означает, что мы о Горьком говорим как об очень сложном человеке, о человеке, который формировался непросто. И в Казани как раз — это отсчет его взрослой жизни, когда он и политически, и художественно созревал.

Для вас лично, я так понимаю, драматургия Горького ни в театре, ни в кино пока еще не встречалась. И в Театре наций, если мне не изменяет память, ничего нет, но планы, как я понимаю, были или даже есть?

Евгений Миронов: Да, в планах у нас повесть «Жизнь ненужного человека», которую собирается ставить Марат Гацалов.

По поводу тех спектаклей, которые мы видим на фестивале в Казани, это все-таки разовые истории или потом они где-то появятся на московских сценах или здесь, в Казани? Какая-то будущая судьба этих разовых больших историй, которые вы сюда привезли, какова она?

Евгений Миронов: Вы знаете, по-разному. Во-первых, у нас же очень разные пространства, в которых фестиваль проходит, в том числе есть улицы, есть переулки, есть заводы, где какие-то события происходят, поэтому это одноразовые акции. А есть, что самое важное для меня, проекты, которые создаются местными коллективами и в Нижнем Новгороде, и здесь, в Казани, и театры, и библиотеки, и выставочные пространства создают специально для фестиваля вот эти проекты, и тогда они остаются в репертуаре, и остаются на долгое время. Это важно, что фестиваль стимулировал такие проекты, которые потом становятся частью культурного ландшафта того или другого города. Но есть концерты и есть спектакли, которые уже путешествуют, такие как «Рождение человека», который поставила Марина Брусникина, где Юрий Абрамович Башмет, я и Саша Урсуляк, год назад это была премьера в Москве, сейчас в Казани, потом в Нижнем Новгороде, потом снова в Москве. И это не один такой проект, который остался как бы в репертуаре фестиваля, понимаете, который повторяем в том или ином месте.

Молодые режиссеры, новые имена, вы себе в процессе создания концепции, программы этого фестиваля открыли, возможно, кого-то и уже планируете позвать в Театр наций, с чем-то постфактум поработаете?

Евгений Миронов: Это мы посмотрим по итогу фестиваля «Горький+», который состоится 11-12 августа в парке Горького в Москве, но есть кураторы фестиваля, арт-директора так называемые. Олег Лаевский в Казани, а в Нижнем Новгороде Оксана Ефременко — это разный немножко подход. И так скажем, если в Казани все равно упор делается на более традиционное искусство, то в Нижнем Новгороде это современное искусство, и отсюда разные режиссеры и разные деятели искусства. И поэтому мне интересно все: и традиция, и современное искусство. Конечно, я что-то буду присматривать, пока еще не знаю.

Если можно, обращусь к Театру наций. Последние полтора года, мне так кажется, у него все-таки немного изменилась концепция. Если раньше вы делали ставку на режиссеров с мировым именем, много было приезжавших режиссеров, сейчас ситуация немного иная. Как по-вашему, позиционирование Театра наций изменилось?

Евгений Миронов: Конечно, обстоятельства сложные не только у Театра наций, поэтому ряд проектов, очень важных для нас, отпал, заморожен или перенесен, потому что репертуар был сформирован на три года вперед.

У вас всегда так было?

Евгений Миронов: Да. Тем не менее мы остаемся Театром наций, у нас есть своя программа, в том числе международная. Конечно, ориентир в этом году очень большой на молодые силы, на молодых российских режиссеров, и в этом смысле у нас большая программа в «Новом пространстве». Поскольку молодые режиссеры в основном, поэтому у нас усилилась нагрузка на Малую сцену, «Новое пространство». На большой сцене ставят все-таки режиссеры, обладающие большой формой. Поэтому этот формат Малой сцены для меня заиграл новыми красками. Тем не менее у нас сейчас не только переговоры, а уже есть договоренности с китайскими режиссерами, с двумя, одни из лучших режиссеров в Китае, которые ежегодно представляют свои работы на Авиньонском фестивале, например. Очень интересные режиссеры из Сербии, из Южной Африки, из Японии, оказывается, это возможно сейчас.

В БДТ недавно же как раз вышел спектакль.

Евгений Миронов: Да, «Преступление и наказание». Вот этот режиссер будет ставить в Театре наций в том числе, мы давно ведем переговоры. Так что у нас есть открытия в этом плане, и Театр наций продолжает развиваться.

Это уже в следующем сезоне все то, о чем вы рассказали, будет?

Евгений Миронов: Да, да.

Задам еще такой вопрос. Вы как-то для себя и для театра сейчас уже определились, как очерчивать границы, в то время как на театр нацелено очень много, скажем так, пристальных взглядов со всех сторон, от общественности до каких-то иногда даже госчиновников. Как вы эти границы для себя очертили?

Евгений Миронов: Вы знаете, мы не занимаемся самоцензурой. У нас есть... как театр он откликается здесь и сейчас на то, что происходит вокруг. Поэтому он и театр, поэтому он актуальный, поэтому привлекает такое внимание. Это не кино, где по два года пишется сценарий, тогда уже, может быть, тема будет сама по себе не так важна и актуальна. Театр — это здесь и сейчас, он на острие абсолютно находится. Поэтому, безусловно, режиссеры — это те люди, которые очень остро чувствуют, как антенна как будто у них наверху, чувствуют атмосферу, и они хотят выразить ее. Безусловно, предположим, у нас недавно был спектакль, поставленный уже год назад, — «Кабаре», поставил Евгений Писарев. Да, это важная тема. Или поставил спектакль Марат Гацалов «Саша, привет!». Сейчас спектакль ставит Данил Чащин, «Последнее лето» будет называться. Это важные все вопросы и темы. Мы не прячемся от очень сложных вопросов и тем. Да, безусловно, есть российское законодательство, а мы законопослушные граждане все, поэтому это учитывается, конечно.

Сам Евгений Писарев называет этот спектакль («Кабаре». — BFM) даже не просто спектаклем, а гражданским высказыванием. Когда он получал «Маску», мы с ним это тоже обсудили. Если можно, вернусь к Горькому. На ваш взгляд, в чем созвучность и рифмы его судьбы, и его творчества сегодняшнему дню? Потому что все-таки творческий путь и то, что мы видим по итогу из произведений, это разные вещи. Вот в чем для вас и фигура, и его наследие созвучны сегодняшнему дню?

Евгений Миронов: Для меня это трагическая фигура. И я, честно говоря, с помощью фестиваля открываю для себя какие-то грани и творчества, и личности Горького. Мне интересно, как такой талантливый человек существовал и выживал во время, которое очень похоже на сегодняшнее, когда меняется миропорядок. Как при этом остаться человеком? Горький в это сложное время, это отмечают все, он помогал в сложнейших ситуациях — вытаскивать из НКВД своих товарищей, он помогал организовывать Союз писателей для того, чтобы в первую очередь продвигать молодые таланты, им необходима была организация. Это потом он (Союз писателей. — BFM) стал таким, когда официоз убил творческую идею по большому счету. А он очень искренне верил, верил сначала в революцию, потом, наоборот, был не согласен со страшными кровавыми методами, которые предложил Ленин, а потом он вернулся, потому что не мог больше жить вдали от Родины, и подключился очень активно, веря абсолютно в какую-то систему ценностей. И мне интересно, как он как художник, как это отражалось на его произведениях. Мне интересно проследить вообще судьбу художника в изменившемся мире.