Борис Мессерер выпустил к своему 90-летию книгу, в которой рассказал о любви к Тарусе и своих друзьях Шемякине, Боровском, Ирине Антоновой
Талант настоящего художника, да и человека, - быть благодарным. Борис Мессерер, отмечающий сегодня юбилей, один из тех, кто никогда не забывает благодарить своих учителей, друзей и всех, кто на его грандиозном пути помогал ему - словом иди делом - стать великим. Любые интервью художника сводятся именно к благодарностям, к воспоминаниям о тех, кто его учил, кто собирался в его мастерской на Поварской, тем, кто встречался с ним на улицах Тарусы. Вышедшая в АСТ незадолго до юбилея мастера книга Бориса Мессерера "Жизнь переходит в память. Художник о художниках" - это клубок историй, портретов, смыслов. И, конечно, благодарностей. Потому что благодарить - это значит помнить. На этом также настаивал Паустовский, у которого Мессерер брал уроки и совести, и литературы.
А еще новая книга - это дань эпохе, цивилизации. Ушедшей? Нет. Потому что, слава богу, еще работают и строят для нас мосты великие современники Ахмадулиной, Высоцкого, Любимова… Но и эта цивилизация все дальше уходит в туман, даже самым влиятельным очеркистам ее не удержать. Хотя удержать надо бы.
"Цивилизации - это не только "тени" в реальном пространстве, но и то, чем мы жили тогда. Целая жизнь из небытия с ее успехами и неудачами, любовью, романами, праздниками и разными событиями, объединяющими всех. Проживаемыми вместе", - пишет автор.
Среди героев книги - Михаил Шемякин, Сергей Бархин, Давид Боровский, Александр Великанов, Ирина Антонова. Это атланты цивилизации Мессерера. Ее материки, и им юбиляр посвящает красивейшие признания в любви, - Москва, Петербург, Италия, Германия… И Таруса.
О Тарусе, пожалуй, самые нежные страницы. И это понятно. Все мы родом из детства, из молодости. А Борис Асафович - из Тарусы. "Я считаю этот городок на Оке, как и Поленово своей малой родиной".
Малую родину Борису Асафовичу открыли его родители, балетмейстер Асаф Мессерер и актриса Анель Судакевич. Уже тогда в Тарусу, по примеру Цветаевых, Бальмонта и других эстетов, приезжала отдыхать московская интеллигенция. А потом в Поленове открыли дом отдыха Большого театра, и это стало еще одним поводом ежегодных поездок в любимое место.
И даже учась в архитектурном институте, в свою бурную студенческую молодость, Борис тосковал по Оке и рвался туда даже с берегов Черного моря.
"Моя вечная история: как только я попадаю куда-нибудь на юг, у меня возникает тоска по Поленову и такого же рода местам под Москвой" (из письма Бориса Мессерера отцу, 1954 год).
В Тарусу его тянуло и с более дальних и бархатных берегов, это когда уже его декорации и образы к спектаклям в Большом театре, в "Современнике", в МХТ им. Чехова становились событиями мирового уровня. На его - именно на его - "Пиковую даму", "Спартака", "Трех мушкетеров" невозможно было достать билетов, на глазах у зрителей происходило преображение мира и искусства. Тогда, в шестидесятые особенно, мир вообще поделился на тех художников, кто действительность отражает и тех, кто преображает. Выиграли вторые.
Почему важно преображать? Ответ Мессерер подслушал у тех, кто был до него. Василий Поленов, в усадьбе которого художник до сих пор частый гость, говорил "искусство должно давать счастье".
Максим Васюнов
Но куда важнее - искусство жить.
В своей книге Борис Асафович повторяет историю, которая есть во многих его мемуарах и интервью, она для него, кажется, больше, чем просто тарусская байка. "Когда в Тарусе собрались сносить дачу Цветаевых - бесценный культурный памятник - прекрасный писатель Константин Паустовский, житель и патриот здешних мест, стал заступаться за него и послал телеграмму в ЦК партии. На почту в Тарусе эту телеграмму задержали и проинформировали о ней местный райком, который проявил удивительную бдительность и дом за одну ночь разобрали".
Тогда Паустовский проиграл, но в остальном - выиграл. И Тарусу спас буквально от вымирания. Мессерер, как хороший ученик своих Учителей, сделал все, чтобы на отдельно взятых метрах вдоль Оки сохранить свою эпоху. В варварские девяностые и циничные нулевые от обаяния "русского Барбизона" не осталось бы даже следа, если бы не Мессерер. Все было бы застроено, искалечено, отравлено.
И теперь тарусяне даже просят разговаривать тише под окнами ресторана, в котором любит бывать Борис Асафович. Сам слышал эту трогательную заботу.
Были времена, когда он приезжал сюда со своей женой, своей свечечкой, Беллой Ахмадулиной, свеча потухла, но никуда с берегов Оки не ушла. Художник десять лет назад поставил в Тарусе памятник поэтессе. Белла Ахатовна теперь смотрит на великую реку, пытаясь над ней взлететь, по левую руку от нее - Марина Цветаева, по правую - Константин Паустовский. А еще чуть правее - тот самый ресторанчик, в котором Борис Асафович рисует Тарусу, выпивает и думает о жизни…
И это лишь один из сюжетов новой книги юбиляра. Таких там еще сотни. И, дай бог, чтоб еще не меньше Борис Асафович успел зафиксировать в буквах, ведь, как он сам признается в предисловии, "многое пропущено, не охвачено"… Но за ручку он еще возьмется (а супруга Дарья расшифрует его почерк и наберет), потому что, как говорил ему Эдуард Кочергин, "настало время варить НЕХЕРЕЛЬ! Это главное. Все остальное - туфта!".
НЕХЕРЕЛЬ, конечно, как и уха, будет отдавать тарусскими карасями.
