Ход, да не тот

Знаменитое полотно Ильи Репина «Крестный ход в Курской губернии» вполне могло бы стать ещё одним курским брендом, ещё одним «наше всё». Но нет, уровень популярности явно не тот, что хотелось бы видеть. Может быть, дело в том, что картина мало презентабельна по современным понятиям о малой родине? А может быть, потому, что собственно курского в ней, по сути, и нет? И был ли художник Репин религиозным человеком? Попробуем разобраться, тем более что информации предостаточно. Чуть перефразируя Пастернака, скажем: «Во всём нам хочется дойти до самой сути». Тем более что в этом году очередной юбилей – 405 лет крестному курскому ходу. Да и у самой картины тоже круглая дата – ровно 140 лет, как она была выставлена в галерее Третьякова. Кто эти люди? Папуасы? Полотно Репина ожидаемо купил меценат Павел Третьяков – создатель Третьяковской галереи. Но при этом он упрекнул живописца: «Нет ни одного приятного лица на картине». На что Илья Ефимович ответил: «Посмотрите на любую толпу и скажите: много вы встретите красивых лиц, да ещё непременно для вашего удовольствия вылезших на первый план?» Но и до сих пор третьяковский вопрос звучит. Допустим, в заметках современного поэта Василия Арантова: «Вглядываясь в героев картины, хочется с горестью возразить: неужели большинство помещиков обладало столь пустыми и пошлыми физиономиями, как у репинской барыни? Неужели весь церковный клир, это такие же зажравшиеся и самодовольные особи, под стать холёному розовощёкому протодиакону, что, задрав к небу личико, нежно оглаживает свою пышную кучерявую шевелюру и вальяжно потрясает серебряным кадилом? Неужели эти высокомерные, цербероподобные приказчики и старосты составляют суть служилого населения целой страны? И, наконец, что же такое сам «многострадальный» народ? Неужто в своей массе он и вправду состоит исключительно из жалких калек, несчастных бродяг и неумытых нищих в рванье и отрепьях или ограниченной умом прислуги, эмоционально выхолощенных мужиков, замученных старух и бестолково-покорных баб? А других-то на картине и нет!» Подсчитано: в картине Репина более 70 фигур имеют яркую выразительную характеристику. И немудрено, художник использовал в работе фотографии. И немало фотографий! Впрочем, вопросы к картине появились 140 лет назад, когда она была выставлена на всеобщее обозрение. Газета дореволюционной России «Новое время» писала: «Как же можно сказать, что эта картина есть непристрастное изображение русской жизни, когда она в главных своих фигурах есть только лишь одно обличение, притом несправедливое, сильно преувеличенное. Можно ли допустить, чтобы верховой урядник мог забраться в самую тесноту толпы и не в городе, а среди большой дороги и со всего взмаху бить народ плетью по головам, тем более в то время, когда тут же вблизи него и духовенство, и представители полицейской власти, и почётные лица города… Вот, мол, смотрите, какие они папуасы, говорит автор, какое их благочестие: бедный, несчастный народ бьют нагайкой, икону охраняют палкой, и никто из этих папуасов не чувствует, до какой степени он груб и дик, допуская подобное зверское самоуправство. Вот, по-моему, точка зрения художника. Нет, эта картина не беспристрастное изображение русской жизни, а только изобличение взглядов художника на эту жизнь». Не знаем точно, изменились ли с течением времени взгляды художника (он прожил долгую жизнь), но вот картины свои он любил «изменять». И забавно, что его некоторое время не пускали в Третьяковскую галерею по простой причине: живописец всё время норовил что-нибудь дописать, уточнить в своих картинах. Так он подправил оттенок лица царя на полотне «Иван Грозный убивает своего сына», исправил лицо посыльного на картине «Не ждали». Не прошёл мимо и «Крестного хода в Курской губернии». Решил добавить немного пыли на задний план. И добавил, да не немного, а много… После этого Третьяков запретил пускать художника в галерею. Тот ничего не мог понять и только спустя некоторое время, побывав на приёме у мецената, получил исчерпывающее объяснение запрета. Людей влекла надежда… Но вернёмся к персонажам картины. Судя по данным, опубликованным в книге курских учёных Юлии Мурашовой и Александра Апанасенка «Православное паломничество в Курскую Коренную пустынь: 1861 – 1991 годы», в реальности было большое разнообразие среди участников крестного хода: «Изучение состава участников крестных ходов в Коренную пустынь позволило выделить четыре социально-психологических типа паломников. Простые верующие (периодически посещавшие Коренную пустынь ради выполнения религиозного долга). Профессиональные странники-богомольцы (путешествовавшие по стране в соответствии с календарём важнейших церковных событий). Жертвователи (обеспеченные люди, стремившиеся с помощью участия в богомольях и пожертвований обрести душевный покой). Профессиональные богомолки (местные жительницы – женщины с полумонашеским образом жизни, именовавшиеся в народе «христовы невесты»). Много было «иногородних»: «Из дальних губерний паломники добирались в Курск по обетам, либо для испрошения «милости», либо по благодарственным обетам. Людей влекла надежда на исцеление от болезней, избавление от преследующих житейских неудач, желание выразить за это благодарность». «Верю только в интеллигенцию!..» Непосредственно над полотном «Крестный ход в Курской губернии» Репин работал с 1881 по 1883 год. Побывал однажды и в Коренной пустыни… Вряд ли бы он туда приехал, не будь необходимости чисто практической. Российский искусствовед, заведующая отделом живописи второй половины XIX – начала XX века Государственной Третьяковской галереи Татьяна Юденкова в статье «Крестный ход в Курской губернии». «Правда жизни» или правда факта?» пишет, что в письмах художника можно найти ответ на вопрос о религиозности Репина. «Не могу ответить тебе ходячей фразой «Воистину Воскресе», – отвечает он на пасхальные поздравления приятеля, – нет, и до сих пор ещё не воскресли к жизни его светлые идеи любви, братства и равенства». Но если с этими словами многие могут согласиться и сейчас, то вот отношение к писателю Федору Достоевскому более показательно: «Я ненавижу его убеждения! Что за архиерейская премудрость! Какое суживание и без того нашей не широкой и полной предрассудков жизни. И что это за симпатии к монастырям, это поповское прославление православия! Верю только в интеллигенцию, только в свежие влияния Запада. В эту жизнь, трепещущую добром, правдой и красотой. А главное, свободой и борьбой против неправды и всех предрассудков». Итак, Репин верит только в интеллигенцию. К слову, об отношении интеллигенции к церкви есть прекрасная книга современного автора архимандрита Рафаила (Карелина) «Церковь и интеллигенция». Так часто ли интеллигенты тех времён бывали в монастырях и тем более участвовали ли они в крестных ходах? Редко, крайне редко. Курские учёные Юлия Мурашова и Александр Апанасенок исследовали этот вопрос: «Изучение воспоминаний современников, анализ архивных сведений о жертвователях и постояльцах гостиниц Курской Коренной пустыни позволили составить картину социального состава паломников. Был сделан вывод о том, что среди богомольцев доминировали верующие невысокого социального статуса, в первую очередь – выходцы из крестьянства. Далее в порядке убывания следовали мещане, священнослужители, купцы. Реже монастырь посещала городская интеллигенция, её чаще всего представляли учителя церковно-приходских школ». Так что до сути самого крестного хода Илье Ефимовичу дела не было. Человек, уповавший на европейские веяния, должен был показать их необходимость для тёмной России. Татьяна Юденкова пишет, что «Репин не стремился к соблюдению реалий самого обряда, он не ставил перед собой задачи точного воспроизведения порядка, установленного для крестных ходов от Курска в Коренную пустынь». Художник не раз пренебрегал объективностью идеи ради. Все мы помним сюжет картины «Бурлаки на Волге»: 11 измождённых человек тянут баржу. Но на самом деле требовалось 250 бурлаков, чтобы тянуть гружёную баржу по Волге против течения. Искусствовед Юденкова рассказывает, что у Репина был разговор об этом с министром путей сообщения, обвинившим его в антипатриотизме: «Какая нелёгкая дёрнула вас писать эту нелепую картину? Да ведь это допотопный способ транспортов уже сведён к нулю, скоро о нём не будет и помину». Тем не менее картина стала одним из символов тяжёлого положения народа в царской России. Передвижникам хотелось перемен и они приближали это время как могли. К слову сказать, с «Бурлаками» связана интересная ситуация. Помните пресловутую фразу «картина Репина «Приплыли»? Она употребляется в безвыходной и неожиданной ситуации. Так вот, есть картина художника Льва Соловьёва, современника Репина, «Монахи». Полотно выставлялось рядом с работой Репина «Бурлаки на Волге», а публика тогда (как, впрочем, и сейчас) по большей части смотрела собственно на картины, обсуждала детали, на таблички с названиями и авторами внимания обращала мало. Но мало того что картина Соловьёва стала ассоциироваться с репинскими «Бурлаками», так меткий на определения русский любитель живописи «переименовал» соловьёвское полотно, назвав его «Приплыли». А на самом деле… Но как же на самом деле во времена Репина проходили крестные ходы в Курской губернии? Татьяна Юденкова, изучив рассказы очевидцев и участников крестного хода, рассказывает, как всё было. Чудотворную икону в древней ризе, сверкающую золотом и драгоценными камнями, несли в открытом виде (без киота) только по городским улицам. По давней традиции икону нёс сначала архиерей, затем её передавали губернскому предводителю дворянства, потом – губернатору, городскому голове, предводителю земства. Впереди шли воинские части с оркестром, за ними – монашествующие, архиерейский хор, духовенство в белых пасхальных ризах. Когда шествие пересекало городские границы, икону ставили в украшенный киот, который несли почётные граждане города числом до 20 человек. Покинув город, крестный ход шёл быстро, духовенство перебиралось в экипажи и обгоняло окольными путями шествие паломников, чтобы встретить икону в монастыре. На подходе к пустыни икону вынимали из киота и на руках вносили в главный монастырский храм. Искусствовед констатирует: «Для художника оказались малозначимыми установленное правило крестного хода и обычаи этого места, хотя он специально посетил Коренную пустынь летом, когда и проходил знаменитый крестный ход, на который стекались паломники со всей России». В общем, выходит, что современный крестный ход куда больше соответствует реалиям XIX века. Что интересно, есть современная картина курского художника Романа Биценко, где наш земляк пытается передать атмосферу курского крестного хода в наши дни. Депутат Государственной Думы Ольга Германова на презентации картины Биценко рассказывала: «В своё время я вела в Курске вопросы туризма, мне пришлось сопровождать группу в Москву, и во время посещения Третьяковской галереи экскурсовод как-то быстро провела нас мимо картины Ильи Репина «Крестный ход в Курской губернии». Я задала вопрос: «А почему вы не остановили курян у картины, которая связана с их малой родиной?». На что экскурсовод ответила: «Я не очень люблю это произведение из-за того, как в нём автор изобразил народ: убогий, нищий, искалеченный, подавленный». Когда я увидела «Крестный ход» Романа Биценко, то поняла люди на его картине – полная противоположность репинским персонажам: нарядные, со светлыми, радостными и одухотворёнными лицами. И эта картина не оставляет удручающего впечатления, а наоборот, создаёт ощущение праздника души». Так ли это, судить читателям (см. иллюстрации). Роман Биценко, между прочим, перед написанием своей работы побывал в Третьяковке и долго изучал картину Ильи Репина. Кстати, картина «объездила» немало стран, а вот в Курске так и не побывала. Может быть, стоит исправить «недостаток»?.. Впрочем, возможно, Репин связал название картины с Курском по той причине, что именно курский крестный ход славился своим размахом. А так картину можно было бы связать с любым российским городом. Недаром ведь, как отмечают специалисты, в композиционный центр полотна он помещает небольшую икону, в которой просматривается незнаменитый чудотворный образ курской иконы – икона Богородицы «Умиление». «Приговор» Толстого Илья Ефимович Репин был и остаётся великим художником, это бесспорно. Но всё же, всё же, всё же… Лев Толстой в предисловии к сочинениям Де Мопассана пишет: «Помню, знаменитый художник живописи показывал мне свою картину, изображавшую религиозную процессию. Всё было превосходно написано, но не было видно никакого отношения художника к своему предмету. – Что же, вы считаете, что эти обряды хороши, и их нужно совершать или не нужно? – спросил я художника. Художник, с некоторой снисходительностью к моей наивности, сказал мне, что не знает этого и не считает нужным знать; его дело изображать жизнь. – Но вы любите, по крайней мере, это? – Не могу сказать. – Что же, вы ненавидите эти обряды? – Ни то, ни другое, – с улыбкой сострадания к моей глупости отвечал современный высококультурный художник, изображающий жизнь, не понимая её смысла и не любя и не ненавидя её явления. Так же, к сожалению, думал и Мопассан». Речь в «приговоре» Толстого идёт о Репине… Изображал жизнь, не понимая её смысла? Изображал без любви и без ненависти? Об этом пусть каждый судит сам. СПРАВКА «КП» Картина «Крестный ход в Курской губернии» часто бывала в Западной Европе. В 2005 –2006 годах – на проходившей в Париже выставке русского искусства второй половины XIX века, в 2007 году – в Бонне на выставке «Душа России», в 2018 – 2019 годах – на проходившей в Ватикане выставке «Русский путь: от Дионисия до Малевича». С марта по август 2021 года картина принимала участие в персональной выставке Ильи Репина, проходившей в Хельсинки. С октября 2021 года по январь 2022-го эта экспозиция продолжилась в Париже. Юрий МОРГУНОВ Фото из открытых источников