"Богатство и сыновья — украшение жизни этой"
Нурбек Батулла проговорил и протанцевал про отца
Нурбек Батулла представил на театральной площадке MOÑ спектакль-инсталляцию "Әңгәмә" ("Диалог"), центральной фигурой которого является его отец — Рабит Батулла. Проект курировал красноярский режиссер Роман Феодори, а хореографом выступил Владимир Варнава. После "работы с темной энергией" (по признанию артиста) он сделал более светлый спектакль, в герое которого хочется узнать себя — но не получается.
Творческий коллектив детей
Художником, ответственным, как это сказали в команде, "за приятные мелочи", вроде цветового решения, стала коллега Феодори Василина Харламова. Остальные — казанские. При этом у каждого своя история с родителям. Художник по свету Лейла Мухаматгалиева — дочка актера Камаловского Ильтазара Мухаматгалиева. Битмейкер Ислам Валеев — сын баяниста Рустема Валеева, аккомпаниатора Ильгама Шакирова. Драматург Дина Сафина, получила "Золотую маску" (лауреатов этой премии в проекте много) за пьесу "5 mm/h", которую она написала после встречи с отцом на химиотерапии. У музыканта Сугдэра Лудупа папа — священнослужитель в буддийском храме, переживший инсульт и парализованный. У поэта Йолдыз Миннуллиной, которая отвечает за синхронный перевод на русский (поскольку значительную часть времени спектакль идет на татарском), отец Фарваз был одним из ведущих литературных критиков республики.
Так вот, Валеев ближе к концу расскажет (по-татарски) про то, как его отец играл "Ак калфак", и сделает свой ремикс. Сугдэр (про которого я только что узнал, что в родном Кызыле он стал известен как быстро собирающий кубик Рубика мальчик) — про то, что он чувствует, когда выбирает творчество, а не заботу о родителе. Расскажет по-тувински. И споет. Сугдэр, наверное, самый востребованный и одновременно интересный музыкант Казани, а с недавних пор — обязательная часть работ Батуллы.
О времени, о себе и о гранте
А у Нурбека на пресс-показе позади меня сидят его родители. Рабит-абый, писатель с многотомным собранием сочинений, автор смыслового перевода Корана на татарский язык, выпускник Щепкинского училища 1961 года, первую книгу выпустивший в 1966-м, актер, режисссер театра кукол и театра сатиры, телевизионный деятель. Его жена Рузия периодически смеется, начиная с момента, когда на сцену, в которую превращена система выдвижных рядов зрительного зала, выходит сын и начинает мыть пол, рассказывая о детстве. Как жили на Зорге, в двушке, одна комната была кабинетом писателя, а другая — всем остальным. Что в 1990-е (Нурбек родился в 1988 году) папа работал сторожем и много сочинял ночами, а мама была уборщицей, дворником… В какой-то момент Батулла-младший ломает четвертую стену окончательно и реагирует на какую-то реплику Батуллы-старшего. Как верно заметил один из коллег, интересно, конечно, каково быть сыном Батуллы, но так же интересно — каково быть отцом Батуллы.
Потом пол начинают мыть и Ислам с Сугдэром. В этом треугольнике хочется услышать и женский голос, но спектакль — исключительно о мужском взгляде. Хотя очевидно, что без Рузии-ханум ничего бы не получилось.
И верно, без присутствия родителей этот спектакль смотрелся бы иначе. Потому что в нем много смешного, чего не ожидаешь, заходя на работу с серьезной вроде темой. То ли потому что весело, то ли потому что — это защитный механизм. Самое занятное — мощный хит про то, как Батулле не дали "граааант" на постановку спектакля по пьесе отца, исполняемый в духе кабаре под томный электропоп с автотюном. Один раз услышишь — и уже не выкинешь из головы.
Право говорить
При этом в работе много символики — омовение из кумгана, заход на сцену без обуви, что-то завернутое и напоминающее Коран, монолог у балетного станка о Рудольфе Нуриеве. Тут вспоминаешь, что первый спектакль, который Батулла поставил по возвращении из Петербурга, куда поехал учиться на балетмейстера-хореографа, но потом перешел на специальность актера драмы и кино, — это постановка My Nuriev. Он еще говорил в интервью, что специально перебрался в другой город, чтобы избавиться от ярлыков, связанных с происхождением: "В детстве я думал: ну почему я сын Батуллы? Я даже нормально на двойки не могу учиться! Я всегда чувствовал ответственность. Потом у меня начались загоны, что все мои достижения — из-за отца".
А еще понимаешь, что Рабит абый видел в сыне звезду классического балета. А он делает постановки в стиле contemporary и ищет новые форматы.
Да, в "Диалоге" Нурбек движется в другую сторону, чем в дебюте, но с отцом не конфликтует. Максимум — это выйти на самый край и сказать, какие вопросы в суре "Корова" его беспокоили. Или уйти в словесное противоборство, проговаривая, как тяжело он переживает, что зачастую думает на русском и только переводит мысли на татарский. Отец дает Батулле возможность говорить об этом, вообще, напрямую.
Проще воспринимать постановку не как ответ на свои вопросы, а уютное пространство, где с тобой делятся сокровенным. А ведь еще есть притягательная хореография Варнавы, которая то работает на контрасте с детскими сказками, то заставляет переживать за артиста, который пытается добраться до вершины, но постоянно скатывается вниз, а в итоге оказывается в топе — но стоящим на опасной высоте, на кромке ограждения. Хореограф, который после перформансов с яростными танцами поставил контрастный спектакль с основой на текст и иронию — это сильно.
Впрочем, не у каждого хореографа мама — Рузия апа.
