Отрывок из книги Алексея Клочкова "Казанский посад: стены и судьбы"
В путешествии с книгой "Казанский посад: стены и судьбы" Алексея Клочкова мы дошли до района Тихвинской церкви и будущего Сенного базара, где когда-то стояла мечеть, именуемая просто Въездной и построенная еще при Елизавете Петровне, до разрешения Екатерины II такие возводить.
Хотя сохранившаяся до наших дней церковь Тихвинской иконы и может продолжить список казанских храмов, построенных (подобно Варламовскому, Пятницкому и Евдокиинскому) по схеме "восьмерик на четверике", она появилась на свет раньше них — между 1646-м и 1685-м годами. По одним данным, в конце XVIII века старый храм был просто отреставрирован, по другим — снесен, и вместо него выстроен новый. Церковь стояла у одноименного круглого озера, примыкавшего к ней с севера, с южной же стороны церковная территория выходила на небольшую площадь неправильной формы и дорегулярную улицу Тихвинскую, которая брала начало в Ямской слободе (на углу нынешних улиц Нариманова и Мартына Межлаука), огибала церковь с юга, далее пересекала условную линию будущей улицы Московской и в точке пересечения современных улиц Парижской Коммуны и Николая Столбова упиралась в дорегулярную Старую Слободскую улицу. Последняя начиналась от татарского кладбища (Кировский сквер), пересекала линию будущей улицы Татарстан, шла берегом Кабана и на перекрестке у мечети Марджани (тогда еще не построенной) выходила в створ нынешней улицы Каюма Насыри, далее следуя строго по ее руслу. Таким образом, улица Каюма Насыри частично сохранила свое дорегулярное направление (на отрезке от соборной мечети и далее), как, впрочем, и улица М. Худякова (бывший Тихвинский переулок) — без учета ее "аппендикса", выходящего на Московскую.
Сведения о Тихвинских прихожанах "дорегулярного" периода можно почерпнуть только из неопубликованных рукописей Н.Я. Агафонова — приходских книг за 1750—1790 годы в казанских архивах я, к сожалению, не нашел. Николай Яковлевич перечисляет имена первых казанцев, проживавших в этом околотке во второй половине XVIII века и "построивших дома по новому плану", называя среди них купцов Д.И. Третьякова, М.Е. Реутова, П.П. Чернышева, М.А. Прянишникова, премьер-майора А.Е. Голицына, капитана М.Ф. Кузьмина, сержанта Кутплабека Кулачева, солдата Минглыбая Минкина, уже знакомого нам любителя рыбалки надворного советника Н.А. Захарьина и даже генерал-майора, уфимского губернатора А.А. Пеуглина. При этом некоторые персонажи проходят в списке без указания чинов и регалий — А.Л. Ефимовский, В.П. Федоров, К.И. Воинов. Как нетрудно заметить, округа храма была заселена в основном русскими, при этом попадающиеся в списках татарские имена принадлежат, вероятнее всего, крещеным татарам — тот же Агафонов указывает на их принадлежность к приходу церкви Четырех Евангелистов.
С самого начала в храме находилась Тихвинская икона Божией Матери, в честь которой он, собственно, и назван, но лишь с 1844 года от этого образа начались исцеления, а в 1859 году над храмом явилось видение Божией Матери, после чего внезапно утих начинавшийся пожар в Старо-Татарской слободе. Что это было? Сегодня уже не узнаешь. Вполне возможно, казанцы стали свидетелями некоего небесного явления, связанного с преломлением солнечных лучей, либо в нагромождении кучевых облаков они разглядели черты лика Богородицы, либо еще что, но согласно чудом дошедшим до нас (в пересказах потомков) отголоскам той легендарной истории, виденное настолько потрясло горожан, что с того времени церковь и ее чудотворная Тихвинская икона стали главными православными святынями Татарской слободы, привлекавшими верующих со всего города. Именно на средства паломников-богомольцев удалось капитально отремонтировать храм в 1872 году, значительно его расширив и устроив два придела: Сретения Господня и Сошествия Святого Духа.
В советское время храм довели до такого состояния, что на него без слез нельзя было глядеть. Но его уникальное положение единственного православного храма Татарской слободы уже само собой подразумевало его возрождение в качестве кряшенского прихода. До этого "кряшенским" считался Сретенский придел Петропавловского собора, но в 1996 году по инициативе протоиерея Павла Павлова (1957—2019) началось возрождение Тихвинского храма, и община вскоре перебралась туда. Сегодня хорошо отреставрированная Тихвинская церковь по праву считается одной из самых изящных храмовых построек Казани.
На плане Артамона Сациперова (1730) территория будущей Сенной площади (участок, лежащий в границах современных улиц Московской, Галиасгара Камала, Николая Столбова и Парижской Коммуны) помечена как "Татарское кладбище". Правда, в те времена этот участок вовсе не имел таких правильных, строго прямоугольных очертаний, как сегодня; напротив, он являл собой совершенно бесформенную пустошь, от которой с южной стороны отходили две улицы Татарской слободы — Старая Слободская, выходившая (как мы знаем) к берегу Кабана и далее в створ современной улицы Каюма Насыри, и Новая Слободская, пролегавшая к западу от нее и в итоге выходившая на линию нынешней улицы Габдуллы Тукая (у Юнусовской площади). Между прочим, вполне очевидно, что Старая Слободская, лежавшая ближе к озеру Кабан, появилась раньше Новой Слободской.
От юго-восточного угла пустоши (перекресток "Столбова — Парижской Коммуны") отходил к Булаку (напротив бывшего комплекса комбината "Здоровье") коротенький Рязановский переулок, отграничивавший татарские домовладения (лежавшие к югу от него) от обширного участка на левом берегу Булака, доходившего на севере до места перехода посадской стены через протоку (у Суконной мельницы) и принадлежавшего нескольким старообрядческим купеческим семействам — при этом северным своим острым концом пустошь упиралась аккурат в городовую стену и Варламовские ворота. И наконец, с западной стороны пустошь замыкалась территорией Тихвинского прихода, где в трех переулках, отходивших от площади, жительствовали в основном приверженцы канонического православия. Словом, ни дать ни взять — перекресток толерантности! Покажите мне другое место на планете, где так близко соприкасаются представители сразу трех конфессий… разве что Иерусалим! — правда, там вечно воюют, а у нас нашли способ не просто сосуществовать в мире и согласии, но и взаимно обогащать друг друга. Правда, мы к этому давно привыкли и часто не ценим великого наследства, доставшегося нам от предков.
Итак, на территории нынешнего Кировского сквера в XVIII столетии находилось большое мусульманское кладбище, которое было даже старше событий 1552 года — Шигабутдин Марджани пишет, что среди деревьев в кладбищенской роще прятался с засадным полком участвовавший в штурме Казани хан Шах-Али. Он же приводит интереснейшие воспоминания неких братьев — Хасана и Хусаина, рассказывавших, что когда их дед Рахманколый был маленьким мальчиком, отец Исхак приводил его помянуть умерших предков к воротам дома Мухтара бине Эднакола аль Джабали, торговца вином на Сенном базаре, называя это место остатком древнего татарского кладбища. В конце XVIII века авторы первого генерального плана города, конфирмованного 17 марта 1768 года, Алексей Квасов и Василий Кафтырев, сформируют на месте татарского погоста вытянутую вдоль Булака большую площадь, которая будет застроена "по плану" только в первой трети следующего столетия и тогда же получит имя Сенной. Несмотря на пестроту национального, социального и конфессионального состава, Сенную площадь, как и всю территорию к югу от Варламовского храма и нынешней улицы Мартына Межлаука, я бы отнес в большей степени к Татарской слободе — не случайно же в некоторых источниках Варламовские проездные ворота (как и отходящая от них древняя Большая Варламовская улица) именуются "Татарскими".
Возвращаемся в южный угол кладбища — в точку, откуда берут начало две Слободские улицы — Старая и Новая. В описываемое время (в начале XVIII века) это место считалось форпостом татарской части города, и здесь стояла мечеть, которой С.П. Саначин совершенно обоснованно присвоил имя "Въездная" (условно, разумеется). Ее точное местоположение Сергей Павлович определил путем совмещения трех планов — современного, "квасовского" (1768 год) и "Плана месту, где была Татарская слобода", составленному в марте 1750 года инженер-поручиком Н. Зверевым и полковником А. Маметовым. Поскольку "зверевский" план геодезически не вполне точен, С.П. Саначин вынужден был приводить его в соответствие с "опорным" — то есть опять-таки "натягивать сову на глобус" — как мы знаем, это вполне оправданно.