Лучший писатель Лубянки. Закончил как все
Среди российских жандармов встречались одаренные люди. Таким был, к примеру, глава III отделения Александр Бенкендорф. Принято считать его гонителем талантливых литераторов, яростным царским сатрапом. Но такова была его служба, иначе никак не мог. Как говорится, взялся за гуж…
Однако в последнее время историки встали на защиту Бенкендорфа, посчитав, что его биография обильно исчеркана недоброжелателями. Появились сведения, что самом деле Александр Христофорович бывал участлив к опальным литераторам, за которыми надзирал, наставлял на путь истинный. И – защищал их перед императором Николаем I. К слову, смелый был офицер Бенкендорф, храбро воевал в Отечественную войну 1812 года и в других военных кампаниях. Его послужной список впечатляет…
Впрочем, в дебри генеральской биографии не ринусь, хотя и тянет – уж очень она занятна. Упомяну лишь о том, что Александр Христофорович был автором обширных мемуаров. Перо его было крепкое, уверенное – все, что он описал, было точно, ярко, зримо. Может, и иную занимательную прозу создал бы Бенкендорф, но не суждено было…
Собственно говоря, несколько абзацев о Бенкендорфе – это некое предисловие к портрету другого генерала из другой эпохи, который тоже тянулся к литературе. И тоже, по существу, был жандармом – сталинским.
Странно, что писательство было присуще не тихому и мирному обывателю, а видному сотруднику НКВД, наркому, а потом министру госбезопасности Всеволоду Меркулову. Впрочем, если подумать, все сотрудники грозного ведомства были не чужды писательству, но своеобразному – они не составляли протоколы допросов арестованных, но и вписывали в них всякие страшные, фантастические истории.
Этих повествований – о вредителях, врагах народа, троцкистах, шпионах – было множество. Жаль, они нигде не опубликованы и пылятся в сейфах, ведь на ниве этих кип бумаг, извлеченных из папок, мог взрасти целый литературный жанр…
Меркулов каждый день читал «романы-допросы» и «повести-признания». Приходилось заниматься и рукоприкладством – уж больно несговорчивые попадались заключенные, не хотели на себя поклеп возводить. Служба удручала, тяготила Меркулова, но больше – не кровь, разлитая повсюду на Лубянке, не крики и стенания мучеников, а то, что он интеллигент, сын дворянина, выпускник Санкт-Петербургского университета, вынужден заниматься такими грязными делами. Но – ничего не попишешь.
Впрочем, писать он как раз умел. В молодые, дореволюционные годы господин Меркулов прилично рисовал, недурно владел пером, печатался в литературных изданиях и заслужил благожелательные отзывы редакторов. Может, и вырос бы из него приличный литератор, но Российская империя рухнула, и волны революции вынесли его к иным берегам.
Меркулов стал чекистом на родине, в Грузии, вступил в большевистскую партию. И даже «белая кость» не повредила – Лаврентий Берия, тогда еще молодой, но уже влиятельный, помог затушевать биографию. Он и продвигал Меркулова, взял с собой, когда его перевели из Тбилиси в Москву. Уверен был, что тот будет служить верно, точнее, выслуживаться, иначе припомнится ему буржуазная биография. Ведь не только отец, но и мать Меркулова была из дворян. И сам он послужил прапорщиком в царской армии.
Меркулов и впрямь служил истово, потому что боялся – за его спиной маячила огромная яма, куда сбрасывали тела расстрелянных. Он угодил туда в конце концов, только спустя много лет. Был осужден по делу Берии и казнен. Натворил он не больше, чем другие чекисты, а знал больше. Это Меркулова и сгубило.
Служа в ОГПУ, а потом в НКВД, он снова взялся за свои литературные упражнения. Под своим именем публиковаться было как-то не с руки, и Меркулов придумал себя псевдоним – красивый, даже загадочный: Всеволод Рокк.
Его первая пьеса называлась «Помни пролетариат» и рассказывала о борьбе американских подпольщиков против империалистов. Но этой рукописью никто не заинтересовался. Да и сам Меркулов понимал, что это не шедевр.
В середине 1941 года Меркулов–Рокк написал вторую пьесу под названием «Инженер Сергеев». Ситуация была вроде не подходящая для творчества, да и работы в НКВД хватало, но тем не менее генерал выкроил время…
Пьесу в трех действиях приняли на ура и поставили во многих городах Советского Союза – в Тбилиси, Баку, Ереване, Вологде, Архангельске, Костроме. Дошла очередь и до Москвы – название «Инженер Сергеев» появилось на афишах филиала Малого театра на Большой Ордынке.
Рецензенты в «Правде», «Известиях» и других центральных газетах пьесу хвалили, отмечали ее достоинства, актуальность. Сюжет вкратце такой: Красная армия отступает, и директор электростанции, коммунист Сергеев, получает из Москвы приказ ее взорвать, чтобы не досталась немцам. А ведь это было его детище! Инженер возводил сооружение, запускал, много лет работал на нем…
По сюжету немцы пытаются предотвратить взрыв – им нужна электростанция, и они подсылают к Сергееву своих агентов: сына кулака и инженера с дореволюционным стажем, завербованного много лет назад. Но директор расправляется с ними и, преодолев сомнения, выполняет приказ. При этом сам погибает.
«Инженер Сергеев» – отзвук реальных событий. В первые два года войны, когда Красная армия отступала, большевики часто взрывали важные объекты: заводы, фабрики, мосты, электростанции. В сентябре сорок первого агенты НКВД уничтожили огромную часть Киева, куда вошли немцы. В октябре германцы рвались к Москве, и было заминировано полгорода. Если бы захватчики ворвались в столицу, то увидели бы лишь дымящиеся развалины. Врагам негде было бы квартировать, нечего есть и негде согреться. Но намного страшнее оказалась бы судьба оставшихся в Москве жителей…
О том, как перед приходом немцев уничтожались важные объекты во время Великой Отечественной, рассказывал бывший руководитель Госплана Николай Байбаков в своих воспоминаниях. В 1942 году он был заместителем наркома нефтяной промышленности. Немцев пьянил запах нефти, и они оголтело рвались к вышкам, откуда можно было качать вожделенное черное золото.
Байбакова вызвали в Кремль, и Сталин, пристально посмотрев ему в глаза, сказал: «Гитлер заявил, что если не захватит нефть Кавказа, то проиграет войну. Нужно сделать все, чтобы ни одна капля не досталась немцам».
Потом Сталин предупредил Байбакова:
«Если вы оставите немцам хоть одну тонну нефти, мы вас расстреляем. Но если уничтожите промыслы преждевременно, а немец их так и не захватит, и мы останемся без горючего, мы вас тоже расстреляем»
Но при этих словах сердце Байбакова замерло. Но спустя много лет он писал об этом с восхищением – Сталин ему грозил, но доверял! Нефтяные скважины Байбаков уничтожил, когда немцы были уже совсем рядом. И – уцелел...
Успех пьесы «Инженер Сергеев» был полный. Одни критики знали, кто автор, другие пребывали в неведении. И, может быть, удивлялись, что талантливый драматург хранит инкогнито – нигде не появляется, не делится творческими планами. Они, наверное, были, но…
Сталин, который узнал о творчестве Меркулова, не порадовался за него, а многозначительно произнес:
«Министр государственной безопасности должен заниматься своим делом – ловить шпионов, а не писать пьесы»
После этого желание творить у Всеволода Николаевича напрочь исчезло. А вскоре наступила опала – его уволили из Министерства государственной безопасности. И Меркулова, чекиста с многолетним стажем, поставили руководить другим ведомством – государственного контроля. Он работал там целых три года и едва ли не каждую ночь ждал настойчивых, тревожных звонков в дверь.
Но они прозвенели вскоре после смерти Сталина и ареста Берии. Когда за Меркуловым пришли с ордером на арест, он облегченно вздохнул, наконец-то стряхнув напряжение последних лет. Он уже понимал, что его ждет…