Александр Ширяевец – близкий друг Сергея Есенина

Стихи оказались пророческими для самого Есенина. "Бренные пожитки" в неведомую дорогу он собрал буквально через полтора года. Не только текст, но и вся ситуация через призму времени, из наших дней, выглядит, не побоюсь этого слова, "репетицией" скорого ухода Сергея Александровича. Судите сами! Ширяевца похоронили 17 мая 1924 года на Ваганьковском кладбище (на семнадцатом же участке, уточню специально для тех, кто верит в магию цифр). Сергей Есенин стал настойчиво повторять своему окружению просьбу: "Если я умру, похороните меня рядом с Шуркой милым". Ее невозможно было не исполнить, и зимой 1925 года рязанский соловей упокоился недалеко от могилы "Баюна Жигулей и Волги" Ширяевца. Поэтичное определение придумал для друга тоже Есенин. Другое прозвище он ему дал, видно, по аналогии с собственным – "волжский соловей". Кто же он был, этот "Баюн Жигулей и Волги", этот автор, чьим "душеприказчиком по литературному наследству" объявил себя знаменитый поэт 1920-х годов Сергей Есенин? И почему для нас он "поэт второго ряда", "представитель новокрестьянской поэзии", в лучшем случае – "близкий друг Сергея Есенина"?.. Александр Ширяевец и Сергей Есенин. Сергей Саксонов. Фото: YouTube. Александр Васильевич Абрамов, в литературе известный как Ширяевец, родился Александр Абрамов 2 (14 по новому стилю) апреля 1887 года в семье бывших крепостных, которые приехали в волжское село Ширяево в поисках заработка. Своего дома семья не имела, снимала угол у семьи Ионовых, о чем будет подробно рассказано ниже. Мать Александра, Мария Ермолаевна, была совершенно неграмотная, но знала много русских народных песен и великолепно пела. Став поэтом, он увековечил в стихах мамину заслугу в становлении своей личности с раннего детства: Хрустальные, сверкающие дни! В кроватку юркну, словно суслик. А мамин голос надо мной звенит, Что золотые самогуды-гусли! Папа Ширяевца, Василий Иванович, тоже поначалу неграмотный, самоучкой освоил чтение, письмо и счет, чтобы иметь выбор профессии. Он работал полевым приказчиком, лесным объездчиком. Приехав в Ширяево, Василий Абрамов устроился на добычу известняка в местных штольнях. Но, обучившись грамоте, он понял, что торговать выгоднее, чем махать кайлом и заниматься любой другой физической работой. Абрамов начал продавать известняк и таким образом, выражаясь нынешним языком, стал предпринимателем. Семья перешла в сословие мещан. В поэтическую натуру Саши отец тоже внес свой весомый вклад в виде книг, которые покупал у разносчиков (среди них были стихи Кольцова и Лермонтова) и журналов "Родина" и "Нива", которые периодически выписывал. В Ширяеве Саша где-то в девять лет начал писать стихи. По крайней мере, в ширяевском музее Ширяевца (простите за невольную тавтологию!) убеждены, что именно в родном селе возникли первые поэтические опыты. Должно быть, то было бесхитростное акынство талантливого ребенка, вдохновленного красотой окрестностей. Волжские пейзажи вдохновляли Ширяевца и отражались в его стихах всю жизнь, даже когда он их воочию уже не видел. Выставочный стенд о детстве и юности Александра Ширяевца. Фото Е. Сафроновой. Идиллическая жизнь в кругу семьи в любимом селе для Александра кончилась рано и драматично. Когда ему исполнилось всего лишь 13 лет, отец умер. Сын с мамой вынужденно уехали в поисках лучшей жизни сперва в Самару. Мама там устроилась чернорабочей. Александр, окончив с похвальным листом ширяевскую церковно-приходскую школу в 1898 году, приехал к матери и поступил в Самарское второе городское училище. В 1902 году безденежье заставило его бросить учёбу и пойти работать. Но он уже знал грамоту, и это помогло. В 1903—1904 годах Александр жил и работал в Ставрополе-на-Волге (ныне Тольятти) писцом в канцелярии казённого лесничества, затем перешёл в том же качестве на самарскую бумагокрасильную фабрику. По некоторым сведениям, именно в Самаре состоялись его первые стихотворные публикации под псевдонимом Симбирский (к огромной Симбирской губернии относились тогда и Самара, и Ширяево). Но на материальном положении маленькой семьи печать стихов Саши благотворно не сказалась… В 1905 году семья решила переехать в Ташкент, который тогда называли "город хлебный". Из России считалось, что прожить там проще. К тому же в Туркестане жила сестра Марии Ермолаевны. Там Саша получил образование в почтово-телеграфном училище. Долгие годы ему предстояло работать телеграфистом почтово-телеграфного ведомства. Он трудился в Ташкенте, Бухаре и Ашхабаде. Для творческой личности эта работа выглядела скучной и неинтересной. Но она единственная их с мамой кормила... В этом доме расположен выставочный зал в честь Александра Ширяевца. Фото Е. Сафроновой. Спасали стихи. Александр писал часто, жадно (поэтому в моей статье тоже будет много стихов). Как любой творец, он хотел поделиться сказанным. Есть данные, что первая "среднеазиатская" публикация произошла у Александра Абрамова в 1908 году в журнале "Туркестанский курьер". Отправлял он свои тексты письмами и в российские литературные издания. Через несколько публикаций под настоящим именем и фамилией… его вызвали к начальству и объяснили, что государственный служащий не имеет права что-либо публиковать без согласования с вышестоящими инстанциями. Александр понял: с каждым стихотворением к начальству не набегаешься. Проще было взять псевдоним, и он снова, как в Самаре, выбрал себе псевдоним. Но теперь уже значительно "сузил" его. Стал Ширяевцем по названию села, где родился, которое покинул в 13 лет, но все еще безумно любил. Псевдоним его хотя бы звучанием связывал с малой родиной, куда поэту больше не суждено было вернуться. Тема малой родины и Волги пронизывает поэтическое наследие Ширяевца. Ширяево В междугорье залегло В Жигулях моё село. Рядом Волга... плещет, льнёт, Про бывалое поёт... Супротив Царёв Курган - Память сделал царь Иван... А кругом простор такой, Глянешь – станешь сам не свой. Всё б на тот простор глядел, Вместе с Волгой песни пел! Стихи Ширяевца, что характерно, более реалистичны, нежели метафоричны или фантазийны. Он описывал то, что видел своими глазами или сохранил в своей памяти – но одухотворяя эти объекты и явления теплым, едва ли не сакральным отношением. Скажем, Царёв курган действительно существует. Это высокая и длинная, красиво поросшая зеленью и цветами гора там, где река Сок впадает в Волгу. Легенд о нем сложено много. По одной, той, которую упоминает Ширяевец, его создал царь Иван, видимо, Грозный. По другой, которую нам рассказали в музее Ширяевца, некий татарский хан умер в пути и был похоронен в этом месте. Войско натаскало шапками столько земли на могилу, что вырос вот этот курган. Но все это не более, чем красивые предания. Местные хорошо знают: Царёв курган состоит не из земли, а из того же известняка, что все местные горы. Эта "складка" – причуда природы. Царёв курган. Фото Е. Сафроновой. Всего один раз после отъезда в Туркестан Александр Васильевич побывал в Ширяеве: приехал сюда в отпуск в 1915 году дня на три. Успев посетить могилу отца, встретиться со школьными друзьями и полюбоваться видами с волжской кручи. Не глядит на Волгу месяц, A rлядит он на село, На Ширяeво село, Весело там, весело! Песни, песенки, припевки – Все печали разнесет! А молодки-то, а девки - Веселянки! Пьяный мед! В хоровод связались буйный, Всколебались земь и высь! Парни с удалью ушкуйной Вместе с нами понеслись! Не глядит на Волгу месяц, Наклонился над селом, Над Ширяевом - селом, Тужит: "Эх, пожить бы в нем!" В том же 1915 году Ширяевец познакомился заочно с Сергеем Есениным. Так сложилось, что их стихотворения были напечатаны на одной и той же странице в московском журнале "Друг народа". Есенин, пораженный тем, как интересно пишет незнакомый на тот момент ему поэт, прислал в Ташкент письмо: "Здравствуйте, уважаемый Александр Васильевич! Очень рад, что мое стихотворение размещено рядом с вашим. Извините за откровенность, но я вас полюбил с первого же мной прочитанного стихотворения… Вы там вдалеке так сказочны и прекрасны… Со стихами моими вы ещё познакомитесь. Они тоже близ вашего духа… Ваш Сергей Есенин". Биографы отмечают, что к тому моменту Ширяевец уже года три как состоял в переписке с Николаем Клюевым – одним из видных "новокрестьянских" поэтов. Считается, что Клюев оказал влияние на творчество Ширяевца. По крайней мере, он придирчиво читал стихи Александра и сначала "разносил в пух и прах", как признавался самородок в одном из писем, а потом начал хвалить. Дом-музей поэта Александра Ширяевца. Фото Е. Сафроновой. С Есениным у Ширяевца тоже завязалась длительная переписка. В основном они обсуждали литературу. Но импульсивный Есенин также "подбивал" Ширяевца на переезд в Москву. Александр Васильевич с переездом тянул. Он понимал, что стихи – это прекрасно, но на гонорары им с мамой не выжить, и продолжал работать телеграфистом. Тем более, что общение, хоть и заочное, с корифеями "новокрестьянской поэзии" сказалось на его творческой судьбе благотворно. Ширяевец влился в их круг, и у него началось издание книг. Четыре сборника стихов Ширяевца – "Богатырь", "Запевка", "О музыке и любви", "Алые маки" – были напечатаны в 1915—1917 годах. В послереволюционном Туркестане вышел сборник его стихов,, посвященный этой земле, ставшей второй родиной Ширяевца – "Край солнца и Чимбета (Туркестанские мотивы)". Спустя 6 лет "дружбы по переписке", в 1921 году, Есенин поехал в Ташкент, чтобы лично познакомиться с Ширяевцем. Друзьям в Москве он так и сказал: "Понимаете, там друг мой близкий живет, Шурка Ширяевец, которого я никогда не видел". Есенин провел в Ташкенте целый месяц. По-видимому, он и уговорил Александра на переезд в Москву. В 1922 году Александр Васильевич приехал в столицу и, наконец, лично познакомился с другими "новокрестьянскими поэтами". Близость к ним, возможно, сказалась на его карьере. Ширяевец поселился в Доме писателей на Тверской улице и вступил в литературное объединение пролеткультовских поэтов "Кузница". Но пасторальное творчество Александра Ширяевца никак не отвечало веяниям времени. Из группы "Кузница" его исключили год спустя – за несоответствие его стихов декларациям группы и её поэзии. После этого Ширяевец оставил попытки сблизиться с какой бы то ни было литературной группой. Он и к имажинистам не примкнул, несмотря на "родственность" им своей поэзии, и даже друга своего Есенина осуждал, и течение это образное не любил… Удивительно – но на отношениях Ширяевца с Есениным это не отразилось. Стихи и фотографии А. Ширяевца. Фото Е. Сафроновой. Ширяевец-поэт избрал себе путь едва ли не античный: поэта-одиночки, упорно и сосредоточенно работающего над стихами ради стихов, а не ради славы, шумихи и прочих издержек пребывания внутри литературного процесса. В воспоминаниях современников он остался живым воплощением крестьянской сущности: "...скупоречивым, вдумчивым, широкоплечим увальнем, парнем в картузе и огромных яловых сапогах" (так писал некий С. Фомин в статье "Ширяевец и Есенин", вышедшей в журнале "Красная нива" в 1926 году, когда обоих уже не было на свете). "Отшельничество" Ширяевца принесло также свои горькие плоды. Например, эпическую поэму "Мужикослов" цензура долго не пропускала в печать. Но все же кое-какие успехи сопровождали Ширяевца в московский период жизни. В 1923 году вышли две книги стихов Ширяевца, за которые в начале 1924 года его приняли в Союз писателей. Также в "московские" годы он публиковался в тогдашних популярных журналах "Красная новь" и "Красная нива" и альманахе "Недра". Биографы отмечают, что Ширяевец пытался отдавать дань новой, революционной поэзии, допуская в свое творчество "классово правильные" сюжеты. В 1924 году у Александра Васильевича вышел сборник стихов "Раздолье". Он понравился и читателям, и, что, может быть, важнее, критикам. Но вот беда – книге этой суждено было оказаться подведением итогов жизни поэта. Экскурсия в зале Ширяевца. Фото Е. Сафроновой. …15 мая 1924 года Александр Ширяевец скоропостижно скончался, то ли от полиомелита, то ли от менингита. "Патриархальной" натуре поэта товарищи отдали дань: по крестьянскому обычаю, его отпели в церкви. А дальше на свет появилось великое стихотворение Сергея Есенина, которое тот прочитал на публике впервые на сороковой день своего друга (опубликовано в журнале "Красная новь", 1924, № 4). Памяти Ширяевца Мы теперь уходим понемногу В ту страну, где тишь и благодать. Может быть, и скоро мне в дорогу Бренные пожитки собирать. Милые березовые чащи! Ты, земля! И вы, равнин пески! Перед этим сонмом уходящих Я не в силах скрыть своей тоски. Слишком я любил на этом свете Все, что душу облекает в плоть. Мир осинам, что, раскинув ветви, Загляделись в розовую водь! Много дум я в тишине продумал, Много песен про себя сложил, И на этой на земле угрюмой Счастлив тем, что я дышал и жил. Счастлив тем, что целовал я женщин, Мял цветы, валялся на траве И зверье, как братьев наших меньших, Никогда не бил по голове. Знаю я, что не цветут там чащи, Не звенит лебяжьей шеей рожь. Оттого пред сонмом уходящих Я всегда испытываю дрожь. Знаю я, что в той стране не будет Этих нив, златящихся во мгле… Оттого и дороги мне люди, Что живут со мною на земле. В 2012 году на могиле Александра Ширяевца торжественно открыли его бюст. Открытие бюста на могиле А. Ширяевца. Сергей Никоненко читает его стихи "Святки". Фото: YouTube. Посмертными изданиями Ширяевец, в отличие от Есенина, не был избалован. Спустя три года после его кончины, в 1928 году, был издан сборник "Волжские песни", составленный В. Львов-Рогачевским. Потом наступил большой перерыв. В 1961 году в Куйбышеве вышел сборник избранных произведений поэта. В 1980 году там же появилась книга "Песня о Волге". И только в новое время, уже в XXI веке, в Тольятти вышли две книги стихов Ширяевца, составленные исследователем биографии и творчества Ширяевца Еленой Койновой. Одна из этих книжечек, 2015 года выпуска, продавалась в ширяевском музее, но тираж был небольшой, сборники кончились, замены нет… Интересно и то, что с 1976 года в Ширяеве проводятся… Есенинские чтения в день рождения имярека. Но почему же не Ширяевецкие чтения в день рождения или день смерти Ширяевца? Волжский поэт как будто по сей день остается в тени своего близкого друга… Одна из поэтических площадок в историко-музейном комплексе в Ширяеве (близ выставочного зала А. Ширяевца). Дом, где квартировали семья Абрамовых с юным Сашей, снимавшие, напомню, угол у семьи Ионовых, в отличие от дома-музея Репина, не реставрировался, почти не перестраивался. Он стоит без изменений с XIX века. Благодаря этому можно видеть условия жизни "поэта из народа" в неприкрашенном виде. Условия вызывают в памяти культовую строчку Анны Ахматовой: "Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…" "Сор", конечно, не надо понимать буквально. Крестьянская изба содержалась в чистоте, насколько это было возможно. Но быт даже хозяев оставлял желать лучшего… Хотя Ионовы были семьей состоятельной. Они имели два дома. В одном жили сами и туда пустили семью Абрамовых. В другом держали постоялый двор. Потому в хозяйстве Ионовых была своеобразная гордость – большая кладовая, построенная из местного камня, да еще и с глубоким подземным ледником, где, переложенное глыбами волжского льда, с весны до осени хранилось мясо. В верхнем помещении складировали овощи, зерно и прочую снедь. Кладовая с крестьянским инструментарием и муляжами продуктов тоже является экскурсионным объектом. Она сохранилась с XIX века без изменений. Кладовая украшена игрушечными котом и собакой и стихами Шияревца про этих домашних животных. Фото Е. Сафроновой. У Ионовых был сын Федор, ровесник Саши, они вместе в школу ходили. Выросший Федор Ионов женился на их ровеснице Екатерине. Молодая семья продолжала жить в этом доме. Александр Васильевич умер в 1924 году. Федор Ионов покинул этот мир в 1940-х годах. А его вдова Екатерина дожила до 1982 года. В 1978 году у нее покупали дом, чтобы сделать музей. Учреждение первоначально создавалось как музей народного быта. Только с 2005 года он получил "профиль" дома-музея Александра Ширяевца. Старая хозяйка была еще вполне в трезвом уме и описала обстановку дома, какой она была при Ширяевце, и так все и обустроено. Фотопортреты Федора и Екатерины, сохранивших исторический дом и обстановку, украшают интерьер комнаты. Фотографии Ионовых. Фото Е. Сафроновой. Этот дом считается однокомнатным. В нем большие сени – но неотапливаемые сени не комната. В крещенские морозы в единственную комнату заводили еще и телят, ягнят, козлят, прочую живность. Поэтому что удивляться, что хозяйская кровать должна была уместиться в угол... Сегодня кажется – на ней не улягутся даже лилипуты! А нашим предкам было нормально… Детей загоняли на полати. Самые младшие, груднички, спали в люльке, качающейся на веревках близ родительской постели. Половину пространства занимают две (!) печи – русская и голландка. В начале ХХ века семьи стали меньше. Необходимость топить каждый день русскую печь, чтобы стряпать, отпала. А вот отапливаться приходилось постоянно. Голландка требует меньше дров и времени на растопку, поэтому они стали популярны. Пращуры находили еще время и силы заботиться об эстетике помещения. Так, русскую печь белили каждый год. А божницы и шкапчики расписаны одним цветочным орнаментом – ярким и наивным, точно ранние стихи Ширяевца. Как рассказывала Екатерина Ионова, эту роспись сделали в незапамятные времена уральские мастера, которые прибыли в Ширяево, ходили по домам и предлагали услуги по разукрашиванию домашней утвари. Многие домовладельцы соблазнились... Правда, есть нюанс. На вопрос, какой именно угол в тесной жилой комнате, где вряд ли могут поместиться разом несколько человек, снимали Абрамовы, музейные работники отвечают: есть предположение, что рядом было выделено еще одно жилое помещение, в котором и ютились Саша и его родители. В "музейной" комнате жили хозяева. Но понятно, что Саша частенько бывал в гостях у своего друга Фёдора, так что эти стены помнят юного волжского соловья. Комната в доме-музее А. Ширяевца. Остается добавить, что в составе музея есть еще один зал, где выставлены фото Александра Ширяевца, копии его стихотворений и книг и прочих документов, связанных с его жизнью и деятельностью. Именно здесь экскурсантам рассказывают биографию Ширяевца и читают его стихи. А затем провожают в исторический дом. В числе экспонатов есть и фотографии невесты Александра Васильевича – графика-иллюстратора Маргариты Костёловой, которой не суждено было стать женой. В 1922 году Ширяевец уехал в Москву, а она осталась в Ташкенте. Возлюбленной поэт оставил на хранение часть своего архива. Потом он скоропостижно умер в Москве… Много позже дочь Костёловой передала Самарскому литературному музею те рукописи. Творчество графика-иллюстратора Маргариты Костёловой. Фото Е. Сафроновой. В самарском издании Sgpress.ru в 2014 году (году 90-летия смерти поэта) вышла статья "Есть самарский след «Алых парусов»" – о дружбе Александра Ширяевца с Александром Грином, о ранней балладе волжанина "Корсар", где упоминается мореплаватель, ходивший под алыми парусами, и его подруга, и о воле провидения, передавшей в руки музейных работников переписку Ширяевца с виднейшими литераторами его времени. Среди них – Максим Горький, Владислав Ходасевич, Зинаида Гиппиус… Не буду пересказывать эту статью, любой желающий может пройти по ссылке. В качестве финального аккорда приведу одно из последних стихотворений, написанных Александром Ширяевцем в 1924 году. Никогда старина не загаснет: Слишком русское сердце мое. Позабуду ли песни на Клязьме! Как я мчался с тяжелым копьем. Разгорается удаль Добрыни! Звяк железный кольчужных колец... Глядь, я в лавре у древней святыни Ставлю свечи, тихоня-чернец... Вечевые прибойные клики! Ветер Волхова вздул паруса! То палач я, то нищий-калика, То с булатом в разбойных лесах... Не припомню, какого я роду, Своего я не знаю села... Ускакал я в бывалые годы, Старь родная меня занесла. Эти строки тоже будто бы провидческие. Поэт отрекся от современной ему жизни, признался, что видит себя не "строителем нового мира", а персонажем историческим – чернецом, разбойником, воителем – и настолько "забыл себя", что едва ли не отказался от любимого Ширяева. И вскоре его не стало… Ускакал в бывалые годы?..