Профи от Бога: как совместить служение и работу

Мы связались с настоятелем Воскресенского храма в поселке Дудино Тверской области отцом Валерием (Юкиным). Успешный бизнесмен из Москвы десять лет назад вдруг решил все бросить и переехать в небольшую деревню в Тверской области, где стал священником и одновременно фермером. Его история разошлась по местным и федеральным СМИ после нескольких постов в соцсетях от местных прихожан.

Первый раз я дозвонился до священника в тот момент, когда он был занят по хозяйству — доил козу. Отец Валерий попросил перезвонить позже и при этом сразу расположил к себе шуткой: "Иначе это получится интервью козы, а не меня!"

Откровений и личных признаний в разговоре оказалось не меньше, чем юмора.

Путь к Богу

Много лет назад Валерий с друзьями поехал в Тверскую область и побывал в гостях у одного монаха. По его воспоминаниям, именно во время того разговора что-то внутри у него и изменилось.

"Господь дал мне батюшку, который сказал, чтобы я немножко задумался о том, что я не созидаю, что я "тварь". Мне не по себе сразу стало. И я возвращался от него на машине, ехал в город и думал, что мы суетимся, бегаем там — власть, деньги, а все может закончиться в одно мгновение, в одну секунду. Ценности поменялись", — рассказывает отец Валерий. И добавляет, что впервые "почувствовал присутствие Бога" в полуразрушенном деревенском храме, в который, несмотря на отсутствие отопления и обшарпанные стены, все равно ходили люди.

После разговора с монахом бизнесмен решил, что поможет восстановить этот храм. За свои деньги отремонтировал двери, окна, стены. Потом стал помогать местному настоятелю в богослужениях.

В 2003 году Валерий стал диаконом, в 2010-м был рукоположен в священники и переехал в Дудино в качестве настоятеля местного православного прихода. Но оказалось, что не только о душе прихожан надо заботиться, но и об устройстве их жизни.

"У меня такой склад ума, что надо что-то делать. Видел, как люди тут живут в деревне. Как водку пьют, и желания что-то изменить нет. И думаю — надо что-то тут делать. Надо как-то жизнь налаживать на земле. Если это их беда, то и моя беда. И начали работать вместе", — поясняет настоятель.

Священник-фермер

Начали с одного поля картошки. Говорит, многие смеялись, что батюшка приехал, должен молиться, а он на земле работает. Сначала одно поле засадили, собрали. Признается, что вручную все было сложно делать, но справились, а через трудности и сроднились.

"У нас не все получалось идеально: люди и запивали, и бросали — все было. Тогда шел сам. Потом в церковь приходишь, и люди спрашивают: "Что, батюшка, в коровнике были?" Я спрашиваю: "А что, пахнет?!", — смеется настоятель.

Говорит, что для него незазорно было и канализационную трубу почистить. Никто не хотел, а он взял и в чем был, в том и полез.

"Все стоят. Я говорю: "Чего стоите? Пробивайте". Никто не хочет. Ну, я взял, пошел пробил, подрясник весь испачкал. Но своим примером показал, что надо делать, а не говорить", — вспоминает Валерий.

Потом решили серьезно хозяйство развивать, чтобы не только картошкой себя обеспечивать, но и чтобы работа была, семьи кормить. Понадобилась техника.

Оказалось, что по критериям на государственный грант для сельхозпредприятий из всех работников подходит только сам отец Валерий. Тогда настоятелю пришлось взять на себя и формальное руководство хозяйством.

"Подходит ко мне [областной] министр сельского хозяйства и говорит: "Проходишь только ты". "Да почему только я-то?" — "Ну вот критерии какие-то там". Я батюшке звоню, он говорит: "Ну что, давай фермером", — рассказывает отец Валерий.

Получили грантовые деньги — купили трактор, сенокосную технику, тележку. С тех пор десять лет в хозяйство "каждую лишнюю копеечку вкладывали" и выросли в настоящую фермерскую общину.

Служение в церкви и ведение хозяйства сейчас уживаются друг с другом, отмечает отец Валерий. Даже в воскресенье, когда по традиции положено отдыхать. Можно рано утром все сделать и потом прийти на общую молитву. При этом священник выступает против всякого принуждения: говорит, что просто "очень просит".

Непростое решение

Если Валерий после важного разговора сделал свой главный выбор в жизни сам, то врачу-травматологу с многолетним опытом Виктору Никитенко, по его признанию, этого сделать на дали, и вообще священником он быть не хотел. Но обстоятельства так сложились, что выбора не осталось.

С 1984 года он работал в больнице врачом-травматологом, всего более тридцати лет, 14 из которых заведовал отделением, а в храм ходил как обычный прихожанин. Потом в качестве диакона стал помогать настоятелю, у которого и без того была дополнительная нагрузка — руководство хоровой школой мальчиков.

"Когда пришло время становиться священником, духовник мне сказал, что я должен буду оставить работу. И я ее оставил, я не работал год, хотя мне очень не хотелось этого", — вспоминает отец Виктор.

И тут же добавляет, что сразу после этого решения почувствовал удивительное спокойствие. Уже приняв свою судьбу и проезжая каждый день мимо некогда "своей" больницы, он стал отмечать, что ничего не "ёкает" в груди.

"Это не то что равнодушие, просто я чувствовал, что я на месте, на котором мне нужно быть", — говорит отец Виктор.

Лечение и служение

Карьера в районной больнице города Конаково для врача Никитенко началась с того, на первом же самостоятельном дежурстве поступил пациент с травмой, несовместимой с жизнью. В медицинской практике такое случается, и после этого врач продолжает лечить и спасать жизни. Но по канонам церкви для священника это неприемлемо.

"Хирургия связана с нередкими ситуациями, когда человек погибает — на операции, или тебе его привозят едва дышащим, ты с ним работаешь, а он погибает. А есть такое правило, что если человек погибает от руки священника, то того могут лишить сана", — поясняет отец Виктор. Но вспоминает и святого архиепископа Луку Крымского (Войно-Ясенецкого), работавшего в начале XX века хирургом: "Он потом молился и плакал о них, но тем не менее он продолжал служение. Так что исключения есть. Но тут важно быть в Духе, если вы понимаете".

Это противоречие между лечением и служением стало для будущего священника еще яснее во время решения вопроса о его дальнейшей судьбе в церкви. На Епархиальном совете обсуждали возможность совмещения врачебной и духовной деятельности.

"Я тогда вообще ничего не знал. Я думал, что сейчас все похлопают в ладоши и скажут: "Ой, молодец какой, сейчас будет помогать церкви, — говорит отец Виктор. — А вместо этого я увидел, как священники стали дискутировать, возможно ли такое? Но меня в итоге благословили, потому что не хватало людей".

Ковидное напряжение

Незадолго до начала пандемии COVID-19, в районной больнице заболел доктор, и бывшие коллеги снова обратились к Виктору. Главный врач написал прошение митрополиту, который благословил священника совмещать церковное служение с врачебной практикой. И вот тут вера помогла работе: он заметил, насколько легче стало справляться с особым напряжением, которое возникло в медучреждениях из-за пандемии.

"И сестры замечают, что со мной работать стало проще. Когда напряжение нарастает, помолишься, и станет легче. И такое мирное состояние редко теряется сейчас в сравнении с тем, как было раньше", — признается отец Виктор.

Надевать ли церковное облачение во время работы — еще один вопрос, который он решил для себя однозначно: халат почти всегда поверх подрясника. "Потому что священник — это не работа, это состояние, которое охватывает врачевание и души, и тела. И ты должен быть готов помочь в любой момент. Даже в то короткое время, когда проходишь расстояние от работы до своего автомобиля, когда ты в облачении, нет-нет да и подойдет кто-то — благословение возьмет или спросит что-то. И это нужно людям", — говорит отец Виктор.

А еще есть черный юмор врачей, о котором отец Виктор не просто наслышан, но долгое время был его носителем. Теперь сам он так почти не шутит, но к коллегам относится с пониманием, а иногда — философски: "Работают разные люди, у них разные шутки, черный юмор, например. Но это не цинизм, скорее, способ как-то снять напряжение. Например, есть такая шутка: "Доктор, я буду жить?" — "А смысл?" А между прочим, это же ведь очень глубокая шутка. Но когда ты работаешь в светском коллективе, не будешь же ты все время проповеди читать".

Раввин любит виски

С таким же юмором к постоянным конфликтам между работой переводчика-синхрониста и деятельностью раввина относится Александр Лакшин, который к тому же еще и кандидат химических наук. Например, однажды ему поступило предложение поработать переводчиком в Лондоне на фестивале виски, к которому у Александра, по его признанию, весьма неравнодушное отношение, а к тому же и профессиональный интерес.

"И время было подходящее, и не суббота (в субботу иудеи отмечают Шаббат, в этот день запрещено работать — прим. ТАСС). Но я, когда посмотрел в календарь, понял, что организаторы просто издеваются, потому что это время пришлось на будни праздника Песах, а весь праздник Песах евреям запрещено квасное. А как раз типичным жидким представителем квасного является виски. Я понял, что это будет выше моих сил", — признается раввин.

Подобные противоречия, если возникают в жизни, всегда решаются в пользу религии, добавляет Александр. Его увлечение иудаизмом началось еще в юности.

Иудаизм втайне от родителей

Он вырос в обычной еврейской интеллигентной семье в Одессе. Родители будущего раввина были не слишком религиозны. Но в 19 лет Александру показалось крайне интересным общаться с верующей еврейской молодежью.

"По тем временам посещение синагоги было опасным занятием для студентов, поэтому я старался скрывать это от родителей. Но продолжал ходить по праздникам, познакомился с молодежной еврейской компанией. Читали книжки, обменивались мнениями. Был абсолютно открытый откровенный разговор", — рассказывает Лакшин.

После окончания Санкт-Петербургского института и защиты кандидатской диссертации по органической химии остаться в науке не получилось. Это были "мрачные 90-е". Зато появилась возможность заниматься изучением иудаизма и Торы. Потом была встреча с другом, с которым удалось успешно реализовать программы еврейского туризма в России, Белоруссии, Прибалтике и на Украине. Потом — иммиграция в США с приглашением преподавать "иудаику" в колледже в Нью-Йорке и параллельным обучением в школе подготовки раввинов.

Раввин-переводчик

В 2000 году раввин Берл Лазар пригласил Александра на год поработать в еврейской общине в Москве, заниматься вопросами межрелигиозных отношений. Но год превратился в восемь лет. А в 2008-м ему предложили стать раввином бухарской синагоги в Марьиной Роще в Москве. Так началось его официальное служение. Но в это же время, вспоминает Лакшин, он открыл у себя способности к синхронному переводу и также начал заниматься этим профессионально: "Могу сказать, не хвастаясь, что на сегодняшний день, наверное, вхожу в топ-50, может быть, в топ-100 "синхронистов" России. Работаю с тремя языками: русский, английский, иврит".

При этом знания по химии пригодились, когда нужно переводить конференции, встречи, переговоры на научную тематику и для работы с фармацевтическими компаниями.

Наука и религия

Параллельно кандидат химических наук, переводчик и раввин преподает Тору в синагоге. И объясняет слушателям и некоторым интересующимся журналистам, что в его мировоззрении нет никаких противоречий между естественно-научным образованием и религией.

"Этот конфликт — он выдуман. Он навязан примитивным пониманием марксизма и дарвинизма. С нашей точки зрения, весь мир сотворен Богом, а это значит, все, что в мире есть, все законы, по которым взаимодействуют и микрочастицы, и макрообъекты, и космические тела и так далее, все это заложено в структуру мироздания при сотворении мира", — заявляет Лакшин.

Не зря же Бог дал человеку интеллект — чтобы познавать все это, добавляет он. И поэтому на вопрос о том, что было вначале в его жизни — наука или вера, отвечает: "Все". Ну а на вопрос: что важнее для него сейчас, приводит еще один пример значимости религиозных традиций в его жизни.

Праздники — это святое

В 2013–2014 годах он работал в команде переводчиков, которая обслуживала Международный олимпийский комитет по подготовке сочинской Олимпиады. Но когда дело дошло до самих Игр, выбор пришлось делать организаторам.

"Я представил им время каждого из трех Шаббатов, которые приходились на период Олимпиады в Сочи. Несмотря на то что у меня был опыт, они, видимо, предпочли кого-то менее проблемного. Но я не в обиде, у меня и здесь была интересная работа", — поясняет раввин.

Здоровое тело и дух

Есть и совсем непривычные для обывателя сочетания светской деятельности и религиозного служения. С этими стереотипами борется раввин, психолог и тренер по бодибилдингу Цви Бихман. В нашей беседе он попытался разрушить стандартные представления о "духовном образе раввина".

На раввина Бихман начал учиться в 16 лет. Первое светское образование получил в Израиле по программированию и математике. Следующее — психоанализ и психология — уже в Московском университете. Затем там же — повышение квалификации по психологии пищевого поведения и нутрициологии (наука о правильном питании). Потом — колледж фитнесса и бодибилдинга в Москве, сперва — инструктор тренажерного зала, затем — тренер-эксперт бодибилдинга и нутрициолог-эксперт.

Все эти специальности, по словам Бихмана, связаны, и в каждом из своих образований он находил "зацепку" для получения следующего. Так и прошел путь от раввина к тренеру. Так что в его картине мира все эти занятия гармонично дополняют друг друга.

"Я считаю, что в этом есть соответствие, потому что есть заповедь оберегать и хранить то тело, которое нам дал Всевышний. Мы должны знать, что происходит у нас в организме, мы должны правильно питаться, правильно двигаться. В здоровом теле — здоровый дух, это так и есть. Когда организм чувствует себя плохо, невозможно освободиться для служения Всевышнему", — говорит Бихман.

Вера и психология

Заботиться о своем психическом состоянии — то же самое, что заботиться о душе с религиозной точки зрения, считает раввин. Его подход к вере — рациональный, математический, но при этом никак не отрицающий Высшей воли.

Психологические теории Фрейда и Юнга отрицают наличие души у человека, поясняет Цви. Но он нашел путь, как сочетать науку и веру: "Вначале психология вступала в противоречие с религией, но так как это довольно гибкая наука, каждый выстраивает в ней какое-то свое направление. Направление, которое выстроил я, подразумевает и наличие души, и работу с телом, сознанием".

"Развитие личности, — продолжает раввин, — это то, что объединяет религию и психологию". Но все-таки происходящие в итоге изменения в человеке он предпочитает объяснять внутренними причинами.

"Я мистикой не занимаюсь, я раввин такого, можно сказать, реалистичного направления иудаизма, мы математики. Но если мы обращаемся к мистической части любой религии, то это можно сравнить с психосоматикой. То есть сам себе человек придумывает, что он болеет. Когда человек твердо верит в то, что он здоров, это на самом деле помогает его выздоровлению", — считает Бихман.

Вместо послесловия

Очевидно, что решение о совмещении веры и профессии далось каждому из наших собеседников непросто: для кого-то это было резкое, радикальное решение, для кого-то — долгий путь. Религиозное служение и работа по специальности нередко вступают в противоречие. Но в жизни наших героев выбор почти всегда делался в пользу религии. Пострадала ли от этого профессиональная деятельность? Кажется, наоборот, в каждом случае она что-то дополнительно обрела. Изменилось ли при этом отношение к вере? Из слов наших собеседников ясно, что да: стало более глубоким и осознанным.

Сергей Доставалов