Как Петр Первый «украинизировал» русскую церковь

Патриарх как обуза царю

27 октября 1700 года скончался московский патриарх Адриан. Следующий первоиерарх русской церкви будет избран только 4 декабря 1917 года. Как же получилось, что всё это время патриарха никто не ставил на Москве?

Было два обстоятельства, из-за которых собор по выборам нового патриарха ни в 1700 году, ни позже не состоялся.

Первое находилось рядом. На российском престоле находился молодой и энергичный царь Пётр Алексеевич. С детства он не видел в институте патриаршества надёжной подмоги своим начинаниям. Патриарх Иоаким успел поддержать и царевну Софью против его родни — Нарышкиных, и самого Петра в противостоянии с сестрой. Сменивший его Адриан также не был удобным сподвижником царя.

Во время «Великого посольства» Пётр убедился, что в протестантских странах сам монарх является главой церкви, а епископы подчиняются ему. Так в Швеции, Дании, Британии и даже в Пруссии заведено. В католических монархиях также нет такого главы церкви, который был бы посредником между папой и епископами, минуя монарха, а тот же Людовик XIV утверждает иерархов, назначенных римским первосвященником. Даже в Османской империи и православных патриархов, и исламских муфтиев было несколько.

А уж по возвращении из Европы с Адрианом совсем нелегко стало сосуществовать. В 1698 году патриарх напрочь отказался постричь в инокини царицу Евдокию Лопухину — оснований нет, как бесплодие Соломонии Сабуровой и Анны Колтовской. Во время Стрелецкого бунта в 1698-1699 годах первопастырь заступился за казнимых, но его ходатайство было отвергнуто Петром I.

Второе обстоятельство было связано с тем, что территория и государства, и церковной юрисдикции значительно увеличилось, а, стало быть, появились иные иерархи, в Москве непривычные. Это малороссы, осенью 1686 года попавшие под управление патриарха московского Иоакима.

Ведь как было в иные времена?

Митрополитами и епископами становились представители знатных родов и старинных монастырей, имевших вековые традиции общения с московскими государями. Они же и избирали московского владыку. Даже Иван Грозный не смел им помешать сделать свой выбор. Алексей Михайлович, правда, отобрал у патриарха право распоряжаться церковными землями и создал Монастырский приказ, но Фёдор Алексеевич по настоянию Иоакима его упразднил.

А кого собор изберёт, только одному Богу ведомо. Может во главе церкви оказаться очень сильная и властная фигура вроде прадеда царя Филарета или строптивого Никона, которого его отцу и архиереям пришлось сгонять с патриаршего престола с большим трудом.

Как малороссы подчинили московскую патриархию

Влившись в состав московской патриархии, малороссийское духовенство стало получать митрополии и епархии в великороссийских землях. А оно заметно отличались от привычных церковных владык — и академическое образование получило, и от землевладений не зависело, и родни среди раскольников не имело.

Первым таким иерархом стал галичанин Стефан Яворский (1658-1722), которого родители после Андрусовского перемирия перевезли в Нежин. Именно его царь настойчиво продвинул в местоблюстители патриаршего престола.

Чем же так понравился царю этот игумен, успевший некоторое время побывать даже в униатстве?

Когда скончался первый русский генералиссимус Алексей Шеин, то на погребении его проповедь читал настоятель Никольского пустынного монастыря Стефан, которого киевский митрополит направил к Адриану для поставления в переяславские епископы.

Проповедь так понравилась Петру, что царь уговорил патриарха рукоположить того не в Малороссию, а в архиереи какой-нибудь из великорусских епархий, «где прилично, не в дальнем расстоянии от Москвы». И Стефан стал сразу митрополитом Рязанским и Муромским в апреле 1700 года. А уже в октябре он становится местоблюстителем патриаршего престола и в этом качестве пробудет до февраля 1721 года.

Совместными усилиями Петра и Стефана удалось отсрочить, а потом и сделать невозможными выборы московского патриарха.

Первым делом при непротивлении местоблюстителя Пётр восстановил в 1701 году упразднённый старшим братом Монастырский приказ, и управление церковными вотчинами вновь перешло в руки светской власти. Таким образом, управлял всем этим немалым имуществом не Стефан, а боярин Иван Алексеевич Мусин Пушкин (до 1715 года) и князь Пётр Иванович Прозоровский.

«Пока деятельность Петра была посвящена политике и войне, и заботам о просвещении, С[тефан] вполне сочувствовал ей. В целом ряде проповедей, в новолетие или по поводу побед, он явился блестящим (с схоластической точки зрения) панегиристом военных дел Петра. В угоду царю С[тефан] повсюду ставил в архиереи чужеземцев, людей образованных. Московскую академию он реформировал и завел в ней вместо эллинских учения «латинския», т. е. схоластику в методах и содержании», — писал о нём историк и литературовед Павел Щеголев в Энциклопедии Брокгауза- Ефрона.

Не без участия Яворского малороссийские архиереи предали анафеме Мазепу.

«При тогдашних обстоятельствах церковной и общественной жизни, — писал историк церкви Стефан Рункевич, — роль блюстителя патриаршего трона представлялась двусмысленною, жалкою декорацией, за спиной которой светские власти делали, что хотели… Есть известие, что Стефан будто бы лично делал намеки государю о патриаршестве, а государь, говорят, на это ответил: "Мне этого места не ломать, а Яворскому на нем не сидеть"».

Отношения Петра и Стефана стали портиться после того, как в 1712 году местоблюститель с благоговением высказался о царевиче Алексее. Царский гнев он пытался угомонить тем, что подписывался на своих письмах государю так: «Вашего царского пресветлого Величества верный подданный, недостойный богомолец, раб и подножие Стефан, пастушок рязанский».

«18 мая 1718 г. государь приказывал С[тефану] как можно скорее явиться в Петербург, чтобы принять участие в верховном суде по делу царевича Алексея. Раньше было отмечено, что С[тефан] более или менее сочувствовал царевичу; однако, по нашему мнению, С. M. Соловьев вполне прав, утверждая, что со своей скрытностью и необщительностью С[тефан] не мог быть особенно близок с царевичем, но несомненно и то, что окружающие постоянно твердили царевичу: "Рязанский к тебе добр, твоей стороны и весь он твой".

Во всяком случае, с тяжелым чувством должен был местоблюститель присутствовать на суде над тем человеком, на которого он возлагал многие свои надежды. Конечно, не без его влияния духовенство, спрошенное Петром о праве его казнить сына, высказалось определенно за помилование. С[тефан] же имел мужество восстать, хотя и безуспешно, против расстрижения епископа Досифея, замешанного в дело царевича и казненного. Митрополит сам отпевал и хоронил несчастного царевича», — говорится в Русском биографическом словаре Половцова.

Вторым иерархом родом из Малороссии был тобольский епископ, а затем ростовский митрополит, уроженец местечка Макарова на Киевщене Димитрий Туптало (1651-1709). Он славился особой учёностью и из житий святых составил «Четьи Минеи». В своей борьбе со староверами он не имел никаких личных преград и действовал жёстко.

«Как малороссиянин, Димитрий не мог быть знаком с расколом до тех пор, пока не стал управлять Ростовскою епархиею; здесь, увидевши всю силу зла, он решился вооружиться против него», — писал о нем профессор Сергей Соловьёв.

«Окаянные последние времена наши! — писал Димитрий. — Святая церковь сильно стеснена, умалена, с одной стороны, от внешних гонителей, с другой — от внутренних раскольников. С трудом можно где найти истинного сына церкви; почти в каждом городе изобретается особая вера; простые мужики и бабы догматизуют и учат о вере».

Сей святитель показал такие примеры учёности и благочестия, что вскоре был канонизирован и в 1750 году в казачьих землях назвали в честь него крепость, ставшую потом Ростовом-на-Дону.

Третьим видным малороссом в церковной иерархии стал Феофан Прокопович.

В 1718 году Пётр I высказал мнение, что «для лучшего впредь управления мнится быть удобно духовной коллегии», и поручил псковскому епископу Феофану составить для будущей коллегии устав, получивший название «Духовный Регламент». Таким образом, именно труд Прокоповича лёг в основу управления православными делами в России на ближайшие два столетия.

«Духовный регламент» и его последствия

К февралю 1720 года проект «Духовного регламента» был подготовлен. Пётр послал указ обер-секретарю Сената Анисиму Щукину, чтобы Сенат и архиереи выслушали проект и высказали своё мнение: «чтоб ремарки поставили и на каждой ремарке экспликацию вины дела».

Сенат же в свою очередь издал Указ от 9 марта 1720 года «О собирании подписей епископов и архимандритов Московской губернии под текстом Регламента Духовной Коллегии». Текст Регламента с посыльными рассылался архиереям и архимандритам монастырей.

Проект был принят 5 февраля 1721 года с несколькими дополнениями. В числе подписавших проект было 6 епископов и 3 архимандрита. Последним, нехотя, поставил подпись экзарх митрополит Стефан (Яворский).Через семь месяцев были собраны подписи ещё 19 епископов, 48 архимандритов, 15 игуменов и 5 иеромонахов. Возражений и поправок к регламенту не наблюдалось.

25 февраля 1721 года Духовная коллегия, получившая название Святейшего Правительствующего Синода, была официально открыта. Её президентом стал митрополит Стефан, преставившийся в следующем году.

«Есть известие, что Стефан так говорил об этом своем назначении: "Государь меня определял в Синод, а я не хотел, и за то стоял перед ним на коленях под мечом". Никакой видной роли в Синоде его президент но играл, по болезни даже и посещал его редко, а если и посещал, то часто не соглашался с мнением синодского большинства: еще на одном из первых заседаний синода Стефан высказал недовольство по поводу возношения молитв на ектениях об одном только свят. правит. синоде и предлагал поминать наряду с синодом других православных патриархов. Синод, однако, не согласился с этим особым мнением своего президента. Весьма характерна подпись митрополита-президента под этим мнением: "Стефан недостойный митрополит, старец немощной"», — говорится в Русском биографическом словаре Половцова.

В сентябре 1723 года Константинопольский и Антиохийский патриархи особой грамотой признали Святейший Синод своим «во Христе братом», обладающим равнопатриаршим достоинством.

Важнейшей реформой, вводившейся Регламентом, было упразднение патриаршества и учреждение вместо него Святейшего Правительствующего Синода («Духовной коллегии»). Был определен состав Синода: президент; два вице-президента; четыре советника, четыре асессора (в число их входили представители чёрного и белого духовенства). Представителем императора в Синоде был обер-прокурор. При Синоде было и целое ведомство фискалов.

Духовный Регламент предписывал епархиальным архиереям создавать при архиерейских домах училища для поповских детей. Перед поступлением в школу кандидату необходимо было выдержать экзамен, касающийся не только знаний, но и духовных качеств будущего пастыря. Вводилась обязательность обучения для сыновей священнослужителей и причетников; необученные подлежали исключению из духовного сословия. Согласно Регламенту, епархиальные духовные училища должны были содержаться на средства архиерейских домов и доходов с монастырских земель.

Священник, по мнению Феофана Прокоповича, не должен быть ни мистиком, ни фанатиком. Следовало удостовериться, не имеет ли он «видений» или «смущающих снов».

Мужчинам отныне запрещалось поступать в монастырь до тридцатилетнего возраста; монахам вменялось в обязанность исповедоваться и причащаться по крайней мере четыре раза в год; во всех монастырях вводится обязательный труд, а монахам запрещается посещать женские монастыри и даже частные дома.

Монахиням, с другой стороны, запрещается давать окончательные обеты до пятидесятилетнего возраста, и послушничество, продолжавшееся до тех пор, не может служить препятствием для вступления в брак.

Регламент предписывает следить за правильностью текста священных книг. Синод должен был искоренять суеверия, устанавливать подлинность чудес новоявленных икон и мощей, наблюдать за порядком церковных служб и их правильностью, оберегать веру от пагубного влияния лжеучений, для чего наделся правом суда над раскольниками и еретиками и иметь цензуру над всеми «историями святых» и всякого рода богословскими сочинениями, наблюдая, чтобы не прошло в печать чего-либо противного православному вероучению. Суду Синода подлежали все дела, которые прежде подлежали суду патриаршему.

Так учреждался церковный порядок, который с небольшими изменениями просуществовал до 1917 года. Выстраданный малороссами, он привёл к просвещению духовного сословия. И в этом огромная заслуга митрополитов — св. Димитрия Ростовского (Туптало), Стефана (Яворского) и особенно Феофана (Прокоповича).