Влад Маленко: Человек стареет только тогда, когда зря тратит время
В понедельник, 25 января, основателю Московского театра поэтов и художественному руководителю Есенин-центра Владу Маленко, исполнилось 50 лет. В свой день рождения он слушал Высоцкого, с которым родился в один день, поздравлял знакомых Татьян с именинами и гулял по лесу. «Вечерняя Москва» поздравила режиссера с юбилеем и узнала, что вдохновляет его на творчество.
— Влад, обычно вас представляют так: поэт, актер, режиссер, баснописец… Какое из этих состояний вам ближе всего?
— Вот это слово – «поэт». Но я его с осторожностью произношу: от него током бьет. Это очень высокое звание. Пушкин, Есенин, Высоцкий… — вот поэты. Мне кажется, должно пройти 40-50 лет, и потом люди сами все скажут. А пока к тебе приходят смыслы, и ты просто записываешь их. Это почти магия: буквально из воздуха появляются слова, которые рассказывают — не только тебе, но и другим людям — о будущем, твоей любви или судьбе, о стране или родном городе.
— Что для вас Москва?
— Большая и Малая Родина. Место силы. Она, как птица феникс, всегда восстает из пепла, как барон Мюнхгаузен, сама вытаскивает себя за башни из болота.
— А ее можно назвать городом поэтов?
— Определенно. И, надеюсь, осенью мы откроем сквер и квартал поэтов – рядом с Есенин-центром, на пересечении шести улиц. Над проектом работают очень талантливые ребята, предлагают сделать стену с автографами. Да и у меня есть одна хулиганская идея.
В квартале поэтов будут стоять скульптуры поэтов разных эпох. И я хочу, разбить их по парам, но так, чтобы, например, у Егора Летова была возможность спросить что-то у Александра Пушкина. Саша Башлачев мог бы прикурить у Михаила Лермонтова. А Владимир Высоцкий – прокатить на мерседесе Анну Ахматову. Для поэтов нет времени. Это так несправедливо, что Пушкин не прочел Бродского. Поэтому я как режиссер городского пространства хотел бы предоставить Александру Сергеевичу возможность встретиться с Иосифом Александровичем – здесь, на кривых московских улочках, воспетых Есениным.
А еще хочу, чтобы в сквере стоял памятник неизвестному поэту, то есть каждому настоящему человеку, который написал в своей жизни хотя бы одно стихотворение. И самое крутое, если здесь будут назначать свидания, встречи…
— В конце прошлой неделе в Москве вновь заработали музеи. Как художественный руководитель Есенин-центра чем будете удивлять посетителей?
— Разумеется, нашими выставками. Одну из них хотим посвятить незаслуженно полузабытому Леониду Губанову – замечательному поэту, у которого в этом году будет юбилей. Он прожил всего 37 лет, но оставил после себя удивительные стихи. Еще хотим сделать выставку «Летов», посвященную Егору Летову и его семье. А начнем с «Русских маяков»! Это проект об исторических личностях и современных героях, которых мы фотографировали целый год. Я написал стихи. Мой друг и директор Николай Шкаруба «приземлил» идею. Прекрасный фотограф Марк Назаров сделал в неповторимом стиле снимки людей науки, культуры и многих других. Надеюсь, у нас получится перформанс.
— Вам исполнилось 50 лет. Ощущаете себя на свой возраст?
— Нет, конечно. Каждое утро просыпаюсь с чувством, что мне по-прежнему, лет двадцать, впереди вся жизнь, и надо сделать что-то интересное. Я глубоко убежден: ты обязан вставать с кровати без воза прошлых заслуг. Новый день требует новых свершений. В этом смысле для меня лично времени вообще не существует.
— Получается, поэт – вечно молодой человек?
— Абсолютно так. В противном случае, ему откажут в даре. Ведь ты обязан быть часовым, стоять на страже своей молодости. Не в смысле ходить к косметологу, делать подтяжки, а держать мозг в боевой готовности. Хотите про эликсир молодости? Пожалуйста! Это творчество. Не важно поэт ты, художник, фотограф, архитектор, математик или, может, дворник, когда ты что-то создаешь, время останавливается. Человек стареет только тогда, когда тратит время зря.
— Может ли поэт быть вне политики, не реагировать на события, которые происходят вокруг?
— Если только он живет в башне из слоновой кости... Нет, исключено. Но это не означает, что ты принадлежишь к какой-то партии или сочиняешь что-то по заказу. Пишущий человек прикладывает ухо ко времени и держит перед природой зеркало, в котором отражаются процессы, волнующие каждого. В этом смысле Пушкин или Достоевский – разве не политики, разве они не писали о том, что происходило вокруг?
Просто представь, что твое сознание – это аэродром, на который тебе нужно посадить самолет мыслей. Он может возникнуть на горизонте из-за какой-то несправедливости, или женской красоты, или любви к тому месту, где ты родился… Но в любом случае взлетная полоса должна быть чистой. Если она уже заполнена какими-то чужими идеями, то самолет пролетит мимо.
— Что вдохновляет лично вас?
— Природа и сама жизнь. Чем дольше живешь, тем больше понимаешь: близость к природе делает тебя счастливее. Это такая радость улавливать едва заметные движения насекомого или птицы, шелест снега, дуновение ветра за окном... Ты можешь быть близок к природе даже в метро – когда сидишь, держишь другого человека за руку и чувствуешь его пульс.
— Какой проект вы можете назвать главным в своей жизни?
— Из общественных – Всероссийский фестиваль молодой поэзии «Филатов Фест». Это наша основная и любимая история: мы ищем и открываем людей, которые пишут талантливые стихи. Сейчас мы находимся на старте Седьмого фестиваля. И это здорово. За время своего существования «Филатов Фест» приобрел авторитет: люди понимают, что мы не ангажированные, переживаем за свое дело и работаем честно. Ребята, которые попали в большой список из 100 человек, - уже настоящие поэты. А уж победители точно могут называть себя новыми Есениными.
— Вы с ними потом как-то сотрудничаете?
— Конечно. В этом смысле «Филатов Фест» - кузница кадров для Московского театра поэтов и Есенин-центра. В зависимости от творческой задачи – будь то спектакль, уличный перформанс или фильм – ребята получают возможность проявить свои таланты, причем не только поэтические. Например, к 200-летию Федора Достоевского у меня родилась идея снять документальное кино. Соответственно, нам нужны будут операторы, осветители, монтажеры, консультанты, историки – это и будет наша команда.
— А если говорить о личном, что для вас будет главным в жизни?
— Творчество. Как раз сейчас вышла моя новая книга «Море волнуется разное». Большая, 620 страниц, и в ней Маленко. Там лирика, из которой я состою, гражданская поэзия, включая поэму «Ржев», которая посвящена моему отцу. В интернете запись этой поэмы набрала уже около 3,5 миллиона просмотров. Почему я об этом с радостью и гордостью говорю? Потому что это серьезное произведение, которое нашло отклик в сердцах людей по всему свету: комментарии под видео оставляют не только жители России, но и США, Канады, Израиля… В книге также есть мои детские стихи, поэма «Москва» - признание в любви родному городу. И, конечно же, басни, с которыми абитуриенты поступают в театральные институты.
— Молодежь легко воспринимает басни?
— Вполне. Ведь им понятен этот язык, и какие-нибудь мои ежи-скинхеды, гламурные креветки, червяки-блогеры, возможно, им ближе, чем, скажем, стрекоза Крылова. Хотя Иван Андреевич великолепен. Я сам с его басней «Ворона и лисица» в свое время поступил в Высшее театральное училище имени Щепкина. Да и сейчас люблю перечитывать Крылова. Он оставил после себя 236 басен, у меня написано уже 260, но это не значит, что я его переплюнул. Басня – интересный, но очень сложный, пилотажный жанр. Написать хорошую басню – большая удача.
— У вас есть такие?
— Штучек тридцать наберется. Я очень люблю, например, «Ондатру в театре», «Крота в запое», «Волка-нарколога», «Суслик сделал предложение»…
— Правда, что вам запретили читать свои басни в Московском зоопарке?
— О, это одна из моих любимых историй! В зоопарке есть арт-пространство, и мои друзья позвали меня туда выступать с баснями. Дело было под Новый год, и я придумал, что это будет маскарад, мы уже начали готовить маски – «кроликов, слонов и алкоголиков…» И тут мне звонят и извиняющимся таким тоном интересуются, мол, могу ли я вместо басен почитать лирику. Я сразу заподозрил неладное, уточняю: «А в чем дело?» И тут мне говорят, что я своими баснями якобы оскорбляю права и чувства животных: у меня ж они по закону жанра пьют, курят, блудят или воруют. Я, конечно, влюбился во всю эту ситуацию. Искренне – без иронии или сарказма. Наконец-то, Влада Маленко запретили (смеется).
— Такая имиджевая история получилась. А было такое, что коллеги, литературные критики, анализируя ваши тексты, находили в них смыслы, которые вы не закладывали.
— Да, есть люди, которые говорят, что я сам себя не достоин, пишу и даже не представляю, о чем. Помните, как у Пушкина: «Ты, Моцарт, бог, и сам того не знаешь». Почему они так считают? Но я не спорю, даже если не согласен. Мне интересны суждения подлинных мастеров. Всегда хочется общаться с теми, кто умнее, опытнее тебя.
— А если человек равнодушен к поэзии, как его, выражаясь языком вашей же лирики, влюбить в нее?
— Как девушки, которые таскают своих парней на какие-то поэтические мероприятия. Полюбить поэзию можно из-за любви к другому человеку, ради этого человека. Это как минимум. Есть и более сложные вещи. Стихи на глубоком, подсознательном уровне связаны с молитвами. Они способны поддержать, даже вылечить – как некое чудодейственное лекарство, основанное на тайнах работы души. Вот это надо попробовать рассказать человеку и, конечно, показать ему лучшие образцы.
— Влад, как давно вы пишите стихи?
— Лет с семи. Первое стихотворение, кстати говоря, я написал, стоя на подоконнике в московской коммуналке. Оно было про салют, в честь праздника 7 ноября. Даже помню первую строчку: «Притихла Москва…». Я тогда очень гордо писал, что детям, мол, спать пора – было 8 или 10 часов вечера, - а я не сплю, наблюдаю салют!
— Если бы сейчас вы встретились с собой семилетним, что бы вы сказали этому мальчику?
—То же, что старый сверчок сказал Буратино: «Тебя ждут ужасные опасности и страшные приключения». И добавил уже от себя: «Но это будет увлекательно и интересно. Главное, Владик, слушайся папу».
ДОСЬЕ
Влад Маленко родился в Москве 25 января 1971 года. Свое первое стихотворение сочинил в семь лет, «стоя на подоконнике в коммуналке». С 1988 по 1989 год был актером и рабочим сцены театра-студии «Гротеск». После армии поступил в Театральное училище имени Щепкина. С 1996 по 2016 год был ведущим актером Театра на Таганке, до этого год служил в Театре имени Моссовета.
Читайте также: Дирижером оркестра Большого театра вновь станет Пласидо Доминго
