С Новым, 1941 годом, товарищи!
1941 год – синоним большой беды, символ трагедии огромной Советской страны.
В нынешнем году исполняется 80 лет с начала Великой Отечественной войны. Однако, даже сейчас мы далеко не все знаем об этой великой драме.
В частности, мало сведений о том, как жили люди в Москве накануне вторжения врага и во время войны. О чем думали, что говорили. Верили ли в победу или надежды почти не было. Да и вообще интересно, как выглядела столица в то время.
Редакция «Русской Планеты» начинает серию публикаций, отражающую московскую хронику 1941-го. Тот год начинался вполне буднично, хотя в Советском Союзе уже слышались раскаты военной грозы, бушевавшей в Европе. Впрочем, многие надеялись, что самого страшного удастся избежать…
Война ворвалась на нашу землю в конце июня. О ее приближении говорили и раньше, но - урывками, между прочим, как говорят о наступающих жгучих морозах или аномальной жаре.
В кинотеатрах перед веселыми фильмами часто показывали военную кинохронику - с бомбежками, обстрелами, изувеченными телами, плачущими людьми. Мировая война давно уже полыхала окрест - в Европе, Азии, Африке. Люди вздыхали, ужасались и облегченно вздыхали: это - там. И надеялись, что никогда не будет - здесь.
На газетных полосах теснились сообщения, сводки, реляции с многочисленных театров военных действий. Но глаза читателей привычно скользили по ним и перескакивали на другие заметки – привычные, будничные.
Война была рядом, у дверей, но топталась у порога. Но с кем воевать? С Германией - пакт о ненападении, другим же империалистам, вроде Англии не до нас – ей бы самой уберечься от Гитлера.
Да и кто-то может посягнуть на великий Советский Союз, у которого есть такая замечательная, славная Красная армия?! Но если и отыщется такой безумец, то крепко получит по шапке. Доблестные танкисты, летчики, кавалеристы, пехотинцы погонят врага с нашей земли!
Впрочем, были и те, кто сомневался в мощи державы. Вспоминали недавнюю войну с маленьким северным соседом и говорили – шепотом, украдкой, чтобы не замели в НКВД, - что сопротивлялись финны или, как их там, белофинны, долго и упорно. И, по слухам, в заснеженных лесах и полях Суоми полегло немало красноармейцев…
Впрочем, финскую кампанию многие уже подзабыли. Исчез в снежной пелене год 1940-й. Ему на смену пришел 1941-й. Бьют куранты, звенят бокалы. Здоровья и счастья, товарищи, пусть, как прежде, царит мир на нашей земле!
Новый, 1941 год выдался радостным, обнадеживающим. Потому что надежда согревала, несмотря на очень холодную погоду - 21 декабря температура воздуха в Московском регионе понизилась до 27-ми градусов, а в ночь на 2-е января достигла и вовсе 32-х градусов.
Газета «Правда» сообщала: «В залах Дворца культуры автозавода имени Сталина светло, нарядно, радостно. Здесь собрались рабочие и работницы, инженеры, техники и служащие автомобильного гиганта. В гости к автозаводцам приехали Герои Советского Союза, бойцы и командиры Красной Армии, краснофлотцы. Свыше 6 тыс. человек празднуют здесь наступление нового, 1941 года».
Это был маленький островок счастья. Но были и тысячи других по всей стране. Отмечали Новый год и московские старшеклассники – им через несколько месяцев придется надеть военную форму. Но пока военная гроза не прогремела, они, юные, красивые и еще счастливые летают в вихре танца по просторам Колонного зала Дома Союзов. А их младшие товарищи гуляют, набираются сил, катаются на лыжах и санках. В Измайловском парке культуры и отдыха имени Сталина начало зимних школьных каникул было отмечено открытием базы пионеров и школьников, устроенной по типу однодневного дома отдыха. Ежедневно туда приезжало 500 московских мальчишек и девчонок.
1941 год должен был стать шестым годом реализации Генерального плана реконструкции Москвы. В частности, планировалось закончить застройку и расширение улицы Горького. Между улицей Воровского и Арбатом должна была начаться прокладка улицы Конституции - имелся виду Новый Арбат. Собирались также реконструировать фрагмент Садового кольца - от Курского вокзала до Москвы-реки. Планировалось также построить детскую железную дорогу в Измайловском парке. Увы, эти и другие планы пришлось отложить на много лет…
Как принято, граждане СССР встречали Новый год за праздничным столом. Однако застолье не затянулось допоздна – одарили друг друга пожеланиями, выпили-закусили, потанцевали под патефон и - спать. Ведь 1 января - рабочий день. Опаздывать нельзя – нравы были суровые…
Кстати, праздников и, соответственно, дней отдыха перед войной было мало. Два - в мае в честь Дня весны и труда, столько же в ноябре в ознаменование Октябрьской революции, один - в декабре, чтобы поднять бокалы за самую справедливую конституцию в мире - Сталинскую. Был в календаре еще один праздник – 22 января. В тот день полагалось поминать Владимира Ильича Ленина и жертв «Кровавого воскресенья» 9 января 1905 года. Странное торжество, да, ладно, зато - выходной…
1941-й был Годом Змеи. Это сейчас гороскопы в моде, а тогда никто об этом и не знал, да и не ведали граждане СССР, что каждый год – символ какого-то животного. Узнали бы, верно, усмехнулись, мол, буржуазные штучки. Главное – любить Родину, трудиться на ее благо, укреплять оборону страны. И - сохранять бдительность.
…В новогоднем номере «Правды» - дружеский шарж Кукрыниксов – возле новогодней елки собрались известные люди: композитор Дмитрий Шостакович, писатель Михаил Шолохов, физик Петр Капица, его коллеги Георгий Флеров и Константин Петржак. Эти ученые работали в области атомной энергии и после войны стали лауреатами Сталинской премии.
Семен Кирсанов опубликовал стихотворение, где были такие строки:
Мы в Сорок Первом свежие пласты
Земных богатств лопатами затронем.
И, может, станет топливом простым
Уран, растормошенный циклотроном.
Наш каждый год - победа и борьба
За уголь, за размах металлургии!..
А может быть - к шестнадцати гербам
Еще гербы прибавятся другие...
Почему речь идет о ядерном топливе? Может, имелось в виду недавнее открытие советских физиков – спонтанное деление урана? Но это государственный секрет! Впрочем, поэта могли в него посвятить, рассказать об изобретении в общих чертах. Да и он сам, возможно, не все понял, но добросовестно обрек в стихотворную форму.
В СССР было шестнадцать республик – РСФСР, Украина, Белоруссия и остальные плюс Карело-Финская, которая позже стала автономной. Но что означал намек на другие гербы? К Союзу могли присоединиться другие страны? Интересно, на какие государства намекал поэт Кирсанов?
Другое стихотворение – Павла Когана – тоже заставляет задуматься. Точнее, его последние строки:
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтобы от Индии до Англии
Сияла Родина моя.
Ганг – река в Индии, за много тысяч километров от Советского Союза. Что там делать воинам Красной армии, с кем сражаться, чтобы «сияла Родина моя»? Или пылкие строки поэта – лишь метафора?
…Прошли испытания самолета «103» - прототипа серийного фронтового пикирующего бомбардировщика ТУ-102. Его создатель, 52-х летний Андрей Туполев, после ареста в 1937 году, находился в подмосковном поселке Болшево, где в лесу за забором с вышками размещалось «Особое техническое бюро при НКВД СССР» - так называемая «шарашка».
Суд над конструктором состоялся лишь в 1940 году. Его обвинили в создании шпионской организации, передававшей чертежи самолетов иностранной разведке. Приговор был страшным – 15 лет лагерей, тем более, никаких секретов Туполев за границу не передавал. Впрочем, сталинские палачи могли выбить из несчастных арестованных любое признание, даже самое невероятное.
Туполева спасла война. Стране срочно понадобились самолеты и умные, целенаправленные люди. Авиаконструктор был именно таким и поэтому через месяц после начала Великой Отечественной вышел на свободу.
…В конце марта 1941 года Сталин встретился с другим авиаконструктором - Александром Яковлевым, заместитель наркома авиационной промышленности. Он не так давно вернулся из зарубежной командировки. Его очень впечатлили самолеты люфтваффе. Яковлев был удивлен, что немцы даже не считали нужным скрывать свои военные секреты. И показывали все, что интересовало советского специалиста.
Во время беседы Яковлев напомнил Сталину, что еще во время войны в Испании преимущество немецких самолетов над советскими истребителями «И-15» и «И-16» было очевидным. С тех пор мало что изменилось.
«Значит, вы считаете, что основная масса наших истребителей не может противостоять немецким?» – спросил встревоженный Сталин.
«Им могут противостоять лишь наши новые истребители «Миг», «Як» и «ЛаГГ», которые появились в образцах лишь в 1940 году, но сейчас запущены в серийное производство, - ответил Яковлев. - К сожалению, товарищ Сталин, сравнение наших бомбардировщиков с немецким «Юнкерсом-88» тоже не в нашу пользу… Самолета же для взаимодействия с сухопутными войсками, подобного немецкому пикирующему бомбардировщику «Юнкерс-87», у нас нет».
«Выходит, мы правильно поступили, что в 1939 году заключили договор о ненападении с фашистской Германией, давший нам полтора года передышки?»
«Это было поистине гениальное решение, товарищ Сталин…»
Из доклада нарком обороны СССР Семена Тимошенко Сталину: «Главный Военный Совет Красной Армии, разобрав вопрос об авариях и катастрофах в авиации Красной Армии, установил, что аварии не только не уменьшаются, но все более увеличиваются из-за расхлябанности летного и командного состава авиации, ведущей к нарушениям элементарных правил летной службы. Из-за расхлябанности ежедневно при авариях и катастрофах в среднем гибнут 2-3 самолета, что составляет в год 600-900 самолетов. Только за неполный квартал 1941 года произошли 71 катастрофа и 156 аварий, при этом убито 141 человек и разбито 138 самолетов».