80 лет вечно молодому Пригову

Дело в том, что в 1980 году мы (Филипп Берман, Николай Климонтович, Евгений Козловский, Владимир Кормер, Евгений Попов, Дмитрий Пригов, Евгений Харитонов) создали "самиздатский" альманах "Каталог", который был немедленно разгромлен властями, ибо они сдуру приняли его за дочернее предприятие знаменитого альманаха "МетрОполь" , ставшего причиной последнего грандиозного скандала брежневской эпохи. Тогда я, низвергнутый из официального Союза советских писателей в андерграунд, и познакомился с Приговым, полюбил его и его стихи. Мы с Д.А. тогда крепко подружились не только на почве взаимных симпатий к литературе и сопутствующей ей прекрасности жизни, но и потому, что жили по московским меркам рядом. Он с женой Надей Буровой и сыном Андреем в Беляево, я и моя жена Светлана Васильева – в Теплом Стане. Пешее расстояние между нами по лесу составляло минут сорок, и Д. А., любитель свежего воздуха, частенько навещал нас, по дороге развешивая на осинках и березках свои знаменитые объявления, за которые его однажды засадили на ночь в дурдом, откуда на следующий день выпихнули, потому что год уже был 1986, а не 1980, 1949 или, упаси Бог, 1937. Так что, когда я читаю сейчас в некоторых статьях, что он "подвергался психиатрическим преследованиям", то воспринимаю это как некомпетентную неряшливость. Кто тогда жил, тот меня понимает. А кто не жил, пусть почувствует разницу, может, пригодится, – одно дело, когда диссидента годами "карательная медицина" гнобит, другое – мелкий эпизод жизни крупного поэта. Которому в психушке, по его словам, "даже понравилось", потому что он встретил там "сына Павлика Морозова", о чем и сообщил нам, когда мы с Виктором Ерофеевым его оттуда вытащили с помощью Беллы Ахмадулиной и режиссера Владимира Аленикова, популярно объяснившего главврачу этого скорбного заведения, что времена уже не те, что гэбэшники врача подставили, и отвечать за содеянный "базар" будет в конечном итоге именно он, а не дяди с Лубянки. Не думаю, что Д.А. испытывал бы сходные эмоции, если бы застрял там "всерьез и надолго". Д.А. Пригов и Светлана Васильева, жена Е. Попова. Фото Е. Попова. Кстати, о моей жене Светлане Васильевой. В 1981 году мы с ней решили оформить наши отношения путем записи в книге Записей Актов Гражданского Состояния Черемушкинского района г. Москвы (с 1982 года – Брежневский район, с 1989 – снова Черемушкинский). Дело было 13 февраля, в пятницу, Россия в это время еще покрыта обычно снеговым покровом, и Пригов, который жил рядом с ЗАГСом, явился на бракосочетание в своей знаменитой шапке с подвязанными на затылке ушами, сапожках, в которые были заправлены черные штаны, и самиздатским сборничком стихов, где были следующие строки: Женись, Попов! А мы посмотрим Присмотримся со стороны Женися, коли предусмотрен Законодательством страны Такой порядок оформленья Любви материи живой В нем дышит принцип мировой: Что не оформлено – то тленье. Цитирую с сохранением приговской орфографии по изданию: ЕВГЕНИЙ ПОПОВ. ДУША ПАТРИОТА, или различные послания к Ферфичкину. М. "Текст", 1994. Где описано, как мы с Д.А. в день смерти упомянутого Брежнева гуляем по Москве, пытаясь пробраться к его гробу, дабы лично убедиться, что он действительно умер. Уникальное, между прочими, было издание "на троих", со стихами Пригова и рисунками гениального графика Славы Сысоева, который в свое время получил два года за свои карикатуры, а теперь находится примерно там же, где и Брежнев, где и Дмитрий Александрович, где и все мы будем. Д.А. Пригов. Конец 1980-х. Свидетелями на церемонии были Белла Ахатовна Ахмадулина и Инна Натановна Соловьева. Борис Асафович Мессерер расстелил прямо на уличном снегу синюю скатерку, подарок Сергея Иосифовича Параджанова, застреляло шампанское, дамы все поголовно почему-то были в черном и рыдали. "Сектанты женятся", - говорили прохожие. Свадьба была в "стекляшке" на станции Переделкино, половина гостей имела "прокурорские предупреждения" о том, что гражданин такой-то находится "на пути совершения преступления": создание, распространение клеветнических, идейно-ущербных сочинений и т.д. Пригову, например, вручили бумагу, где было написано нечто вроде "глумится над советским общественно-политическим строем". Когда он вежливо спросил, что именно имеется в виду и попросил привести примеры такового его глумления, ему угрюмо ответили: "Сами все понимаете". Хорошая была свадьба! Наняли баяниста и принялись плясать под мелодию Раймонда Паулса на слова Андрея Вознесенского: "Барабан, барабан, даже если сердце пополам". Пригов, чтоб вы знали, не только хорошо пел, но еще лучше танцевал. Попов, Горич (бродячий проповедник), Пригов. Тогда Дмитрий Александрович еще не был знаком с Андреем Андреевичем Вознесенским. Теперь, когда каждый из них в своей страте равнозначен другому, я должен поведать вам о первом знакомстве этих двух великих людей. Было это на выставке художника Бориса Мессерера, которую ему впервые разрешили после скандала с "Метрополем", году эдак в 1983. Появился Вознесенский в стильном синем вельветовом пиджаке, и Б.А. Ахмадулина сказала: - Знакомься, Андрюша. Вот Дмитрий Александрович Пригов. Тоже, между прочим , поэт. Не помню, обменялись ли поэты рукопожатиями, и спросить теперь уже некого. Помню, что особой радости у Андрея Андреевича новое знакомство не вызвало, это уж потом жизнь сблизила. Она ведь или сближает, или разводит, третьего, как всегда, не дано. Ну, а когда уже СТАЛО МОЖНО, и КПСС вдруг объявила "перестройку", то в тогдашней "Литературной газете" состоялась первая ОФИЦИАЛЬНАЯ публикация стихов Д.А. Пригова, предваряемая, так уж исторически сложилось, моим кратким предисловием, где были слова о том, что Пригов, которого считают родоначальником московского концептуализма, в моих глазах – "всего лишь" крупный русский лирический поэт. Не больше, но уж никак не меньше. Взгляд, возможно, что и варварский, но я до сих пор считаю – верный. Книга Д.А. Пригова на китайском языке. Вот его стихи, написанные в начале 60-х, задолго до "милицанера", "образа Рейгана в советской литературе", инсталляций и перфомансов: Небо с утра позадернуто тучами, День по-особенному неуютн. Так вот живу я, как будто бы мучают, Будто бы жить на земле не дают. Кто не дает? Все дают понемножечку, Этот дает и вот этот дает. Так проясняется все понемножечку, Время проходит, а жизнь не идет. Добрый, нервный, нежный, ранимый человек был Дмитрий Александрович, который никогда ни на чем не настаивал. А просто жил. Просто писал. Просто рисовал. Пел советские песни. Танцевал. Играл на саксофоне. Кричал "кикиморой". Д.А. Пригов и Фазиль Искандер. Дальнейшее всем известно не меньше, чем сама персона Д.А., которая теперь стала КУЛЬТОВОЙ (извините за это расхожее, но точное слово). Я уже писал в "Ревизоре", что этой осенью аборигены Северо-Запада столицы и другие его поклонники, так называемая "творческая молодежь" провели в Беляеве настоящий "PRIGOVSDAY" , экскурсию по местам его поэтической славы. Спи спокойно, дорогой товарищ и собинный друг, на Донском кладбище столицы. Твоя миссия выполнена. Хорошее, между прочим, кладбище, правда, Дмитрий Александрович? Расскажете мне об этом, когда снова встретимся. Ведь жизнь вечна. Вы сами мне об этом как-то сказали, а я Вам до сих пор верю. С. Юрский, Д.А. Пригов, С. Чупринин, Ю. Кублановский, Е. Попов. Вечер Евгения Попова в ЦДЛ.