Статистика смертей россиян от врачебных ошибок быстро приближается к уровню смертности от ДТП. Причем очень часто за выражением «врачебная ошибка» прячется элементарное разгильдяйство «людей в белых халатах». Последние такие случаи (по времени, но, стопроцентно, не вообще) произошли в одну лишь среду в Белгороде и в Ставрополе. В Белгороде после месяца неправильного лечения скончался 8-летний мальчик. В Ставрополе от потери крови умерла роженица, которой акушеры не сумели сделать грамотное кесарево. Общественное мнение резко поляризовано в отношении того, следует ли наказывать врачей за летальные исходы с их пациентами. Сторонники «гуманного подхода» указывают, что «конь о четырех ногах и тот спотыкается». Сторонники жесткого подхода указывают, что убивший по криворукости, недоумию или халатности врач ничем не отличается от водителя, сбившего пешехода. Однако в отличие от водителя, случайно (и зачастую и не по своей вине) сбившего пешехода, у врача, чьи действия привели к потере здоровья или смерти пациента, шансы понести реальную ответственность перед законом катастрофически малы.

Между молотом и наковальней

Есть и третья позиция. Она заключается в том, что если ввести безусловную уголовную ответственность за результаты лечения, то врачи станут массово отказываться от проведения операций, хоть немного сложнее удаления аппендикса или седьмого зуба. (Впрочем, даже поход к стоматологу может окончиться трагически). Если врач не может оказать медицинскую услугу надлежащего качества, он в подавляющем большинстве случаев и не станет ее оказывать, объясняет эту логику директор новосибирского Центра медико-страхового права Юлия Стибикина.

Над врачом «висит» такое количество потенциальных уголовных и гражданских статей, что производить какие-то манипуляции над больным на авось ни один медработник не возьмется, — сказала она «Ридусу».

Это, в частности, статьи 109 и 118 УК РФ (причинение смерти по неосторожности и причинение вреда по неосторожности соответственно), статья 238 (оказание медицинских услуг ненадлежащего качества). Но при этом врач не имеет права и отказать пациенту в помощи, так как на этот случай тоже существует статья УК (оставление больного в опасности). Если врач понимает, что его компетенции не хватает, чтобы вырезать аппендикс или вылечить зуб, он обязан направить больного к более опытным коллегам. Для этого, собственно, в каждом регионе и существуют областные больницы — куда менее опытные врачи с мест перенаправляют пациентов.

Чем ближе к натуре, тем лучше, — лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то он и так умрет, если выздоровеет, то он и так выздоровеет, — Н. В. Гоголь, «Ревизор».

В той же Новосибирской области, рассказывает Стибикина, действует санитарная авиация, потому что далеко не каждый больной отправится за 600 км в областной центр — такую дорогу и не каждый здоровый выдержит.

Если больной транспортабелен — его привезут с тем же аппендицитом прямо в операционную областной больницы. Если нет — тогда наоборот, бригада хирургов прилетит к нему домой, — объясняет она.

Хотя в коммерческих клиниках пациента не пропустят к врачу прежде, чем он не подпишет дисклеймер — заявление о снятии ответственности с врача за непредвиденные осложнения в результате лечения, такая бумага никоим образом не позволяет эскулапу «экспериментировать» над больным, подчеркивает Стибикина.

Если врач допустит какие-то косяки, ему не позавидуешь. Во-первых, его засудят родственники пациента или он сам, если выживет. Во-вторых, такого врача с наслаждением разберут на запчасти его же коллеги: врачи с энтузиазмом пишут друг на друга экспертные заключения (эвфемизм понятия «донос»? — Прим. «Ридуса») в Следственный комитет, и СК возбуждает немало дел по таким заявлениям, — раскрыла она нравы врачебного сообщества.

Возможно, все, что говорит госпожа Стибикина, действительно правда. Хотя, если верить огромному валу сообщений в СМИ и соцсетях, не говоря уже о рассказах самих людей, ситуации, когда по вине врачей пациенты окончательно теряют здоровье, а зачастую и жизнь, в России далеко не редкость.

Люди в дырявых халатах

Наверное, иначе и не может быть в государстве, в котором отношение к врачам в точности такое же, какое описал премьер-министр, говоря об учителях: «Это призвание, а не бизнес». Соответственно, в «здравоохранении» (без кавычек в этом контексте данное слово произносить невозможно) стихийно складывается порядок, при котором здоровье и даже жизнь пациента для «врачей» воспринимается по остаточному принципу. Человек, даже надев белый халат, не перестает быть хищным гоминидом с его главным биологическим свойством — жадностью. Врачи — такие же граждане РФ, и они подвержены всем болезням современного российского общества, с горечью соглашается директор Института развития общественного здравоохранения Юрий Крестинский.

В России оплата труда врачей, как и всех бюджетников, намного ниже той, которая позволяет им вести достойный образ жизни. Это создает для какой-то части врачей стимул продавать совесть и клятву Гиппократа за деньги. По сути, они используют свое служебное положение в корыстных целях, — сказал он «Ридусу».

Ситуация усугубляется не только дефицитом совести у работников системы здравоохранения, но и их физическим дефицитом, восполнить который оперативно не получится при всем желании, добавляет Крестинский.

На сегодня по России не заполнено около полумиллиона ставок в медучреждениях. Это огромная цифра, которая усугубляется низкой плотностью населения страны. В городе один врач может обслуживать сотни и тысячи пациентов. В сельской же местности нужно, чтобы врач был в каждом сельсовете, где жителей может быть всего несколько десятков. Понятно, что покрыть такие территории надежным медобслуживанием — это задача титаническая, — говорит эксперт.

Однако никакие финансовые затруднения не могут оправдать откровенную неприязнь врачей к свои пациентам, неумение поставить правильный диагноз, «лечение» пациента препаратами, которые на самом деле его убивают, и деньги здесь совершенно не при чем, сказал «Ридусу» директор Центра политики в сфере здравоохранения при НИУ ВШЭ Сергей Шишкин.

Никакой связи между платностью-бесплатностью медицинской помощи и ее качеством не существует, — безапелляционно констатирует Шишкин.

Когда врач переходит от бесплатной процедуры к платной, он не привинчивают себе другие руки и не вставляет новые мозги.

«Можно окончить мединститут с отличием, но отличие само по себе, а грыжа сама по себе», — из далекого 1926 года вторит ему писатель Михаил Булгаков.

Я ни в чем не виноват, — думал я упорно и мучительно, — у меня есть диплом, я имею пятнадцать пятерок. А если грыжу привезут? Объясните, как я с нею освоюсь? И в особенности каково будет себя чувствовать больной с грыжей у меня под руками? Освоится он на том свете, — М. Булгаков, «Записки юного врача».

Если стоматолог не может качественно пройти канал или анестезиолог не видит начавшийся у пациента под капельницей отек Квинке бесплатно, то откуда у них возьмутся компетенции сделать то же самое за 6000 рублей? В результате отношения между врачами и пациентами напоминают правовое айкидо. Пациенты несут все риски того, что их зарежут на операционном столе или отравят на кресле анестезиолога. В то же время врачи видят в пациентах потенциальных сутяжников, грозящих «чуть что» судебными исками по нескольким статьям УК. Поэтому врачи «отгораживаются» от тех, кто пришел к ним за помощью, частоколом дисклеймеров, которые пациенты, как правило, подписывают, не читая (а вы хоть раз эти три страницы мелким шрифтом читали, только честно?) И поэтому в случае трагического исхода родственникам пациентов часто нечего предъявить в качестве доказательства врачебной вины.