Для чего Российская империя завоевала Кавказ
Россия была обречена завоевывать Кавказ – так говорят многие историки. Но во имя каких целей русские солдаты покоряли эти дикие места, населенные недружелюбными горцами? На этот вопрос не может быть однозначного ответа. Наследственная война Россия обратила свои взоры в сторону Кавказа еще во времена Ивана Грозного, который установил контакты с картлинским царем Александром I. Русский правитель, построив на реке Сунжа Терскую крепость для контроля за развитием военно‒политической обстановки в регионе, одним из первых определил стратегическое значение Кавказа для России. На рубеже XVI-XVII веков состоялись первые известные нам походы в Дагестан против владетеля одного из княжеств Шамхала Тарковского. В 1605 году русские войска под предводительством воеводы Бутурлина потерпели болезненное поражение от объединенного ополчения возглавляемого Тарковским. После этого, по словам Карамзина, Россия более столетия не решалась предпринять попытки проникновения на Кавказ. Только после Персидского похода Петра I (1722-23 гг.) Россия делает более основательные попытки закрепиться в предгорьях Северного Кавказа привлекая к этому помимо регулярной армии казаков и калмыков. К концу XVIIIстолетия удалось усмирить ногаев, мешавших планам империи в кавказском регионе, но с непокорными горцами справиться было куда сложнее. С 1783 года, когда Россия и Грузия подписали Георгиевский трактат, устанавливающий российский протекторат над царством Картли-Кахети, начинается усиление русско-грузинских связей, серьезной помехой которым стали кавказские имаматы. Только с окончанием наполеоновских войн Россия наконец получила возможность решить «кавказский вопрос», который затянулся на долгие полвека и обернулся для противоборствующих сторон многочисленными жертвами, а для России еще и непомерными расходами. Так, по свидетельству генерала Головина, на Кавказскую войну уходила шестая часть доходов огромной империи. Но Россия была словно заговорена на Кавказ. Практически все русские цари, начиная с Ивана IV, грезили об утверждении там своей власти. «Мысль о господстве на Кавказе становится наследственной в русской истории», – отмечал в своей «Кавказской войне» генерал русской армии Василий Потто. Навстречу Грузии В начале 1801 года Павел I принял решение о присоединении Грузии к России. Последний царь Картли-Кахетии Георгий XII буквально умалял российского императора взять Грузию под свое покровительство, но при этом сохранить преемственность царствующей династии Багратионов. Однако смерть Павла оставила этот вопрос незавершенным. Вступивший на российский престол Александр I какое-то время колебался в отношении присоединения Грузии. Советники пугали молодого царя неизбежностью войны на Кавказе. Впрочем, немаловажную роль здесь сыграло общественное мнение, которое было однозначным: нельзя отдать братьев-христиан Грузии на откуп мусульманскому окружению. И вот после многомесячных колебаний 11 сентября 1801 года Александр издает манифест о присоединении Грузии к России, согласно которому основной задачей нового правления являлось упрочение позиций самодержавной России. Теперь главным для российских властей были обеспечение безопасных связей с новыми территориями Закавказья и надежная защита Грузии от исламской экспансии. Историк Семен Бушуев пишет, что Россия искала возможности установления постоянного сообщения по Военно-грузинской дороге между Северным Кавказом и Закавказьем, к этому стремилась и Грузия, ущемленная внешними врагами. Колониальные интересы Некоторые историки воспринимают интересы России на Кавказе с позиций классического европейского колониализма, обращая внимание на экспансивный характер поведения империи в данном регионе и на стремление к обогащению при хозяйственном использовании присоединенных территорий. Такая точка зрения долгое время преобладала в советской историографии, настойчивее других ее выражал кавказовед Михаил Полиевктов, который отмечал, что «Московское государство и московский торговый капитал тщательно подготовляли свое политическое и экономическое наступление на Кавказ, глубоко прощупывая все открывающиеся здесь и возможности, и трудности». А в предисловии к одному из своих трудов Полиевктов писал: «Не зная почти трехсотлетней истории грузино-русских взаимоотношений, предшествовавших захвату русским царизмом Грузии, мы рискуем не понять многого и в истории колониальной политики русской империи в XIX– XX вв., не только в Грузии, но, пожалуй, и на всем Кавказе». Благодатные земли Историк Яков Гордин, ставя под сомнение версию о колониальных интересах России на Кавказе, обращает внимание на плодородные земли Переднего Кавказа и Кубани, где во многом пересекались интересы России и коренных народов. Для российского правительства было важно расширять новые пространства, обеспечивая приграничные селения землей. Сохранились отчеты крупного военачальника генерала Ивана Гудовича, который предлагал Екатерине II переселить десятки тысяч крестьян на земли Терека. Однако императрица не дала на это добро, мотивируя тем, что прежде чем заселять туда людей нужно обеспечить полную безопасность региона. Важность закавказских земель осознавал и Александр I, который в 1801 году в своем «Постановлении внутреннего в Грузии управления» призывал не только вести сбор налогов и соблюдать правопорядок, но и по возможности осваивать природные богатства Картли-Кахети. Торговое сотрудничество Несомненно, что уже в эпоху Петра I одной из важнейших целей Российского государства на Кавказе было создание условий для свободной и безопасной торговли с другими странами. Наряду с балтийским направлением Петр I определил задачу укрепления российских позиций на Каспийском побережье для обеспечения бесперебойных торговых связей с Востоком. Зарождавшийся отечественный капитал не в последнюю очередь был ориентирован на текстильную промышленность, поставляемую в основном армянскими купцами из Индии и Ирана. Армянские общины, как индийское и персидское купечество были заинтересованы в прочных торговых связях не меньше России. «Греческий проект» Геополитические интересы Петра I в Закавказье нашли свое отражение в политике Екатерины Великой, однако по смелости и масштабности планов они превзошли петровские начинания. В первую очередь речь идет о так называемом «греческом проекте», который был призван реализовать стратегические интересы государства путем господства на Черном море. Проект предусматривал создание Греческой империи со столицей в Константинополе через разгром извечного оппонента – Турции. Планы по реализации такого грандиозного замысла требовали от России активизации усилий прежде всего на кавказском направлении. Защита рубежей Кавказские горы, растянувшиеся между двумя морями – это уникальный естественный барьер, препятствующий передвижению многочисленных воинских формирований. Контроль над Кавказом для России – гарантия ее безопасности. Историк Алексей Вельяминов пишет, что только безумцы могли бы решиться штурмовать эту крепость – Кавказский хребет. Обеспечение военной безопасности было основной потребностью России, определявшей ее интересы в Кавказском регионе. Две наиболее крупные силы, примыкающие к России с юга – Оттоманская Порта и Персидская империя – неоднократно тревожили не менее могущественного северного соседа планами исламизации Кавказа и порабощения православного населения Армении и Грузии. Вся история Кавказа подтверждала опасения по поводу исламской экспансии. Если на Кавказ не приходили турецкие или персидские войска, вместо них прибывало оружие, если пресекались каналы поставки вооружения, то на эти земли ступали мюриды, призывавшие к газавату против неверных. Посредством Ирана и Турции интересам России в регионе также противостояли Франция и, особенно, Британия, опасавшаяся за свои колониальные владения в Индии. С конца XIX века к числу угроз с юга добавилась и Германская империя. Господство России в Закавказье позволяло не только оберегать собственные границы, но и успешно противодействовать интересам стран Запада на всем Ближнем Востоке. Усмирение дикости Многие русские генералы, воевавшие на Кавказе, отмечали дикий и необузданный нрав горских народов. Алексей Ермолов называл их не иначе как «хищниками». «Набеговое правосознание» черкесов и чеченцев, промышлявших грабежами и разбоем, было чуждо российскому менталитету, что порождало ответную реакцию царских властей. Английский путешественник и кавказовед Джон Баддели писал, что «задача, стоявшая перед Россией, была в общем-то ясна – собственно на Кавказе она должна была подчинить себе племена Дагестана и Чечни». Деятельность шейха Мансура или имама Шамиля сплотивших вокруг себя массы кавказских народов идеей священной войны с российской экспансией требовали незамедлительного вмешательства царских властей во избежание непредсказуемых последствий в регионе. Впрочем, были планы приручения воинственных горцев в интересах России. Так, Павла Потемкина, родственника екатерининского фаворита Григория Потемкина, посетила мысль предложить горцам «казачий вариант», чтобы они могли принимать участие в регулярных формированиях российской армии, получая взамен соответствующие привилегии. Одна в верхах эта идея не нашла поддержки. Исход Зимой 1863-64 годов российские войска были брошены против последнего непокоренного кавказского народа – абадзехов. Горцы сопротивлялись мужественно и упорно, но силы были неравны. Уничтожение запасов пищи губительно сказалось на оставшемся без крова, загнанном высоко в горы гордом черкесском племени. «Поразительное зрелище представилось нашим глазам по пути: разбросанные трупы детей, женщин, стариков, растерзанные, полуобъеденные собаками; изможденные голодом и болезнями переселенцы, едва поднимавшие ноги от слабости», – делился впечатлениями офицер царской армии Дроздов. Так Россия ценой огромных жертв с обеих сторон смогла окончательно покорить Кавказ. В результате сотни тысяч горцев не принявших российскую власть были вынуждены перебираться в Турцию и страны Ближнего Востока. Однако эта последняя поездка многим стоила жизней. «Турецкие шкиперы из жадности наваливали, как груз, черкесов, нанимавших их кочермы до берегов Малой Азии, и, как груз, выбрасывали за борт при малейшем признаке болезни. Волны выбрасывали трупы этих несчастных на берега Анатолии. Едва ли половина отправившихся в Турцию прибыла к месту», – писал очевидец. По мнению историка Александра Орлова, несмотря на то, что Северный Кавказ, как и Закавказье, не были превращены в колонию Российской империи, а вошли в ее состав на равных правах с другими народами, одним из последствий Кавказской войны стала русофобия. Во многих регионах Кавказа она сохраняется и по сей день.
