Для чехов «Русалка» все равно что для нас «Евгений Онегин» Чайковского: одна из опор чешской национальной идентичности наряду с «Проданной невестой» Сметаны. Сказочный сюжет оперы полон типических романтических коннотаций, от «Ундины» де ла Мотт Фуке и «Русалочки» Андерсена до «Жизели» Адана. Эта опера открывает заветную дверь, ведущую в поэтичнейший мир музыки Дворжака, полный цветущих, чуть тронутых постромантическим тлением гармоний и мелодий пленительной красоты. Что же до самой Русалки – то в русской оперной литературе есть очевидный аналог: Снегурочка из оперы Римского-Корсакова. Ледяная дева влюбляется в Леля, языческого русского Орфея, пленяющего сердца дев своими песнями. Но Лель, подобно Принцу из «Русалки», предпочитает Снегурке земную девушку Купаву, с горячей кровью, пылкую и страстную. Вот почему «Русалка» нестерпимо грустная сказка: у нее нет и не может быть счастливого конца. И поэтому оперу нельзя ставить как детский спектакль: слишком насыщена она архетипами и символами, слишком силен в ней метафизический подтекст. В «Русалке» отчетливо ощущается пряный, чуть тлетворный аромат fin de siecle. Вагнеровские влияния очевидны: опера начинается как «Золото Рейна» – с лукавого трио свежих девичьих голосов; Русалкины сестры плещутся в волнах и водят хороводы, как дочери Рейна. Главная дилемма оперы – двоемирие, разделенность и несовместимость миров. Водный мир – лунный, сумрачный и прохладный. Такова и сама Русалка; Принц жалуется, что стынет в ее объятьях. Земной мир опален горячим солнцем, краски его ярки, контуры определенны. Принцу и Русалке не суждено соединиться, как невозможно соединить воду и огонь, лед и пламень. Однако чешскую постановочную команду во главе с режиссером из Пльзеня Томашем Пиларом, приглашенную в Екатеринбург по рекомендации главного дирижера театра Оливера фон Донаньи, символика и метафизика оперы занимали мало. Целью было создать спектакль «для семейного просмотра». Так он и поставлен: просто, ясно, без затей, как милая сказочка. Правда, сказочка с плохим концом: в финале Принц, мучимый раскаянием, умирает от прощального поцелуя Русалки. А безутешная дева удаляется в холодный и темный омут, где пребудет вечно – одна. У постановщиков получилась история про то, как нехороший Принц изменил Русалке, пленившись заморской Княжной – женщиной-вамп, туго затянутой в черное платье: ни дать ни взять Пиковая дама. Самым задорным, красочным и суматошливым оказался второй, «земной» акт. Полным ходом идет подготовка к свадьбе; придворные ропщут, Русалка тоскует, а Принц разочаровывается в своем выборе. Весь акт проходит на фоне мельтешения разноцветных конфет, шумно удирающих от преследующего их повара. Лучшее в визуальном облике спектакля – видео, созданное видеодизайнером и художником-постановщиком Павлом Кодедой. Разнообразное струение вод на заднем плане в первом акте, огромная луна, повисшая над сценой (к ней обращается Русалка в своей знаменитой арии «Месяц на небе»), таинственный сумрак и колеблющиеся тени транслировали ощущение зыбкости, эфемерности, призрачности. В первый день Русалку пела дебютантка Ольга Тенякова; голос ее звучал нежно и звонко, но вокальному потенциалу еще предстоит развиться. Гораздо выразительнее спела и сыграла опытная Елена Дементьева; под стать ей был и Принц из второго состава – Кирилл Матвеев; хоть это была его первая крупная партия в жизни, он и осанкой королевской вышел, и стабильным звучанием тенора порадовал. Второй состав вообще оказался сильнее первого в вокальном плане и смотрелся органичнее. Во второй день Княжну пела Надежда Бабинцева – глубоким, грудным, окрашенным вкрадчивыми обертонами звуком. Оркестр под управлением фон Донаньи звучит прозрачно, предельно четко по артикуляции, корректно и аккуратно; чувствовалось, что маэстро любит эту музыку, дорожит каждой фразой, каждым нюансом оркестровки как драгоценностью. Собственно, выбор «Русалки» для постановки напрямую связан с деятельностью и художественными интересами главного дирижера театра, родившегося в бывшей Чехословакии. С успехом поставив в Екатеринбургском театре «Сатьяграху» Гласса и упрочив свой статус главного постановкой «Пассажирки» Вайнберга, он обрел право влиять на формирование репертуара – и этим правом воспользовался. Екатеринбург
