Куклы и Кафка

Иван Давыдов о мультфильме Клода Барраса «Жизнь Кабачка» До России добрался анимационный фильм Клода Барраса, успевший получить премию "Сезар", номинации на "Оскар" и "Золотой глобус". Мультфильм о жизни детей в детском доме не показывает ужасов социального дна и не рассказывает благостные сказки. Зато держит в напряжении до самого финала Мальчик и девочка лежат в снегу и смотрят в небо. В небе -- полная луна. "Если бы мы не оказались здесь, я бы тебя не встретила",-- говорит девочка. Здесь -- это в приюте. Мальчик, главный герой мультфильма "Жизнь Кабачка", Икар по кличке Кабачок, случайно убил свою мать-алкоголичку. Мать девочки Камиллы, в которую Кабачок влюблен, у нее на глазах застрелил за измену отец, после чего и сам застрелился. Замкнутый мир приюта отражается в глазах ребенка (роман Жиля Пари, ставший основой сценария, так и называется -- "Автобиография одного Кабачка"). Вокруг -- маленькие люди, пережившие большие беды. Жертва педофила, сын наркомана и сын вора, девочка, чью мать, незаконную мигрантку, депортировали. Отличный набор персонажей для насыщенного чернухой сюжета из жизни изгоев. Прекрасный повод, чтобы разобраться с пороками общества. Но нет. Переживаний хватает, потрясения отсутствуют. Никакого тебе бунта и никакой "Республики ШКИД". В микромире приюта вообще нет зла. Зло остается вовне, за кадром, в воспоминаниях о прошлом, в большом мире больших людей. И в снах. Кабачок рассказывает сны подруге: ему снится, будто он уже вырос, но живет с мамой, и они вместе пьют очень много пива. "Хорошо, что это уже невозможно",-- говорит он. Дети в приюте благородны и добры, все, даже претендующий поначалу на роль диктатора сорвиголова Симон. Взрослые внутри их маленького мира -- тоже. Зло извне пытается прорваться внутрь: Камиллу хочет забрать тетка, которая девочку ненавидит и бьет, но мечтает добраться до ее наследства. Она же и формулирует с предельной четкостью главную формулу этого внешнего зла: "У детей нет права выбора". Внешний мир даже и показан с нарочитой скупостью -- он много бледнее и беднее, чем рисунки Икара-Кабачка, среди которых отец в образе супергероя и курица, потому что мама ему говорила: отец любит цыпочек. Девятилетний мальчик смотрит на жизнь просто, просты и понятны слова, мотивы, действия героев. Однако они -- живые. Диалог в спальне мальчиков ночью, когда Симон на правах вожака рассказывает прочим о тайнах плотской любви (он видел порно у родителей-наркоманов, хоть и понял происходившее на экране своеобразно),-- очень смешной и очень узнаваемый. Похожие беседы велись и в наших пионерских лагерях во время оно. Однако эта простота вовсе не означает, что можно позволить себе невнимание к деталям. В одной из проходных сцен Камилла читает книгу -- на обложке короткое слово "Kafka" и, чтобы у того, кто не поленился присмотреться, не осталось сомнений, изображение жука. Но история Кабачка и его друзей -- прямая противоположность истории Грегора Замзы, превращение наоборот. Маленькие люди доказывают свое право быть людьми, находя способ преодолеть и зло, которое ломится к ним извне, и собственную подавленность большим миром. Их вселенная вообще немного вывернута наизнанку, в этом простом космосе все слегка наоборот, и даже перспектива усыновления -- более того, даже перспектива усыновления человеком хорошим и любящим -- может оказаться проблемой. Потому что это -- выход из маленького мира в большой, выход, которого маленький мир рискует не пережить. Это шаг, требующий не просто решимости, но еще и оправдания. Ну и, конечно, история борьбы за право быть настоящими воспринимается острее оттого, что фильм -- кукольный, его герои, большеголовые и большеглазые,-- куклы, способные нечто важное сказать живым людям о живых людях. Эти куклы -- с нарочито длинными руками, хрупкие, даже, вот правильное слово, ломкие. Ни одну минуту зритель не может быть спокоен за героев -- вот сейчас жизнь сломает их, вторгнется в кадр гигантский ботинок, крушащий маленький мир. Но они не ломаются почему-то, они держатся, они идут к счастливому финалу. Хеппи-энд, во-первых, до последних кадров не кажется неизбежным, а во-вторых, не раздражает, и это еще мягко сказано. Иного финала просто не вынести: слишком уж сильно ты научаешься за те пятьдесят с небольшим минут, что фильм длится, сочувствовать персонажам. А еще это очень честный разговор, может быть, как раз потому, что простой, хоть и ведется о вещах непростых, а иногда -- страшных. И боязно гадать, как сложится жизнь фильма, в котором дети честно и просто рассуждают о сексе или суициде, в стране неравнодушных общественников и нелепых запретов. В прокате с 1 июня